23 июня стартует саммит Шанхайской организации сотрудничества в Ташкенте. 25 июня состоится визит Владимира Путина в Китай. О ключевых вопросах повестки дня ШОС и «встраивании» в китайский Шелковый путь рассказал "Евразия.Эксперт" главный научный сотрудник Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений Института Дальнего Востока РАН Владимир Петровский.

- Владимир Евгеньевич, какая повестка дня будет превалировать на саммите ШОС в Ташкенте?

 - У ШОС всегда два основных направления работы – проблема безопасности и проблемы торгово-экономического сотрудничества. По этим магистральным направлениям и будет обсуждаться целый комплекс вопросов. Это необходимость противодействия угрозам терроризма и экстремизма, которые обострились в зоне ответственности ШОС. Накануне саммита были встречи министров обороны, секретарей советов безопасности стран-членов ШОС. Государства, видимо, будут думать над тем, как укреплять сотрудничество по нейтрализации угроз, связанных с «Исламским государством». Не будем забывать, что и Афганистан тоже относится к зоне ответственности ШОС. Второй блок очень важных вопросов – торговля и экономика, потому что страны-члены ШОС уже не первый год обсуждают создание финансовых инструментов сопровождения экономических проектов организации, создание Банка развития ШОС. 

В последнее время началось обсуждение интересной идеи президента РФ Владимира Путина о создании Континентального экономического партнерства, которое могло бы объединить интеграционные процессы, идущие между евразийской интеграцией в рамках ЕАЭС и вовлеченного в них Экономического пояса Шелкового пути. 

Речь идет о широком сотрудничестве ШОС и китайского проекта. В перспективе рассматривается даже подключение к этому государств АСЕАН. Конечная цель этого большого экономического партнерства – создание зоны свободной торговли. 

Кроме того, безусловно, в Ташкенте будут обсуждать процедуру присоединения к ШОС Индии и Пакистана. Этот процесс был запущен на саммите ШОС в Уфе в июле 2015 г. Теоретически он может завершиться в Ташкенте, если Индия и Пакистан подпишут меморандумы и протоколы, в которых возьмут на себя набор обязательств, необходимых для полноправного членства в ШОС.

 - Не так давно произошло неожиданное нападение салафитов на казахстанский город Актобе, спустя пару дней власти объявили о предотвращении попытки государственного переворота. Остается угроза «Исламского государства». В каких форматах страны ШОС могут углублять свое сотрудничество в сферах антитеррора и безопасности?

 - У ШОС есть формат противодействия угрозам терроризма и экстремизма – так называемая Региональная антитеррористическая структура со штаб-квартирой как раз в Ташкенте. Было решено более эффективно обмениваться информацией, чтобы совместно проводить антитеррористические учения. Как раз недавно, в мае ШОС пристально наблюдала за учениями «Кобальт-2016» в Армении, проходившими под эгидой ОДКБ. Понятно, что даже в ситуациях, когда ничего не предвещает всплесков экстремизма, все равно надо быть готовыми. С другой стороны, 

важно учитывать, что страны-члены ШОС не хотят превратить организацию в военно-политический союз. 

Эту черту ШОС не переступает. Действительно, если возникает необходимость какого-то совместного противодействия угрозам, я вижу возможности сотрудничества ШОС с ОДКБ, которая как раз и функционирует в форме военно-политического союза, чей состав во многом совпадает с составом ШОС. Соглашение о сотрудничестве между двумя организациями есть. В случае угрозы подрыва стабильности или «цветной революции» в одной из стран ШОС организация теоретически может обратиться за поддержкой в ОДКБ, у которой есть для этого все необходимые инструменты, в том числе – силовые.

 - Генсек ШОС Рашид Алимов сообщил о пяти заявках на вступление в организацию. Одна восточноевропейская страна, три ближневосточных и одна из Юго-Восточной Азии. О чем это говорит? И у Вас есть предположения, о каких странах может идти речь?

 - После того, как страны ШОС несколько лет трудились над тем, чтобы разработать критерии членства в организации, начался процесс присоединения Индии и Пакистана. ШОС сейчас внимательно изучает опыт индийского и пакистанского «кейсов», подход к которым будет использоваться в будущем.

Речь может идти о присоединении в перспективе Ирана к ШОС. 

Иран неоднократно подавал заявку. У ШОС есть такая категория членства как наблюдатель. К примеру, наблюдателями ШОС являются Афганистан и Монголия. Еще есть категория стран-партнеров по диалогу. На Ташкентском саммите предполагается присоединение к ШОС в качестве партнеров по диалогу Армении, Азербайджана и Непала. ШОС как организация становится все более привлекательной. Не говоря уже о том, что в 2015 г. статус Беларуси в организации был поднят с партнера по диалогу до наблюдателя. То есть процесс роста и расширения ШОС идет, но он будет развиваться по мере того, как страны будут набираться опыта взаимодействия.

 - Что Индия и Пакистан могут привнести в ШОС?

 - Вступление в организацию Индии и Пакистана увеличит зону ответственности ШОС и возможности как в сфере обеспечения безопасности, так и экономического сотрудничества. 

Главное – если Индия и Пакистан станут частью ШОС, идея Континентального экономического партнерства станет вполне реальной. 

Как я упоминал, вероятно, вступление этих двух держав может стать официальным в Ташкенте. Накануне встречались министры иностранных дел ШОС. В ходе встречи был разработан меморандум по критериям и обязательствам для присоединения к ШОС в качестве полноправных членов. Если Индия и Пакистан его подпишут, процесс вступления в ШОС будет завершен. Другое дело, что в наборе критериев есть обязательство придерживаться международного режима ядерного нераспространения. Как мы знаем, Индия и Пакистан – страны с собственными ядерными программами, отказавшиеся подписать Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 г. А Россия и Китай – гаранты режима нераспространения ядерного оружия и, разумеется, не пойдут на какой-либо подрыв этого режима. Стороны поэтому ищут компромисс, и я думаю, будет избрана компромиссная формулировка, которая позволит Индии и Пакистану заявить о приверженности режиму нераспространения и, таким образом, присоединиться к другим обязательствам. Процедура присоединения к ШОС важна также и потому, что для организации это – уникальный опыт, которого она не приобретала раньше. После чего будет рассматриваться вопрос о присоединении других участников.

 - Достигнуто соглашение «состыковать» Евразийский экономический союз и Экономический пояс Шелкового пути (ЭПШП). Насколько это реалистично? Как здесь может помочь ШОС?

 - Процесс сопряжения евразийской интеграции в рамках ЕАЭС и ЭПШП признается всеми как ключевой. Практически все страны ШОС так или иначе участвуют в реализации этой инициативы. Кстати, именно это одна из мотиваций для претворения в жизнь Континентального партнерства. 

Если будет реализация установки на создание новых транспортно-логистических маршрутов в рамках ЭПШП и строительство евразийского сухопутного коридора, этот процесс потребует обеспечения безопасности множества инфраструктурных объектов. Как раз здесь ШОС сыграет важную роль для успеха ЭПШП. 

Возможностями для сотрудничества также являются такие финансовые инструменты как созданный два года назад Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Фонд Шелкового пути и прочие институты. Возникает совершенно новая финансово-экономическая инфраструктура в зоне ответственности ШОС. Полагаю, страны-члены ШОС найдут себе достойную роль в этом процессе.

 - Одним из факторов риска для сопряжения ШОС и ЭПШП эксперты называют то, что интересы России и Китая могут недостаточно совпадать. Насколько они гармонично «сопрягаются»?

 - Эти вещи как раз и выяснятся в ходе сопряжения евразийской интеграции и ЭПШП. Конечно, у каждой страны свои интересы. Страны ШОС стремятся создать конкурентоспособную промышленность и экономику, и не только для того, чтобы перерабатывать и направлять товары из Азии в Европу. В Китае больше экспортноориентированная экономика, поэтому он продвигает идею создания зоны свободной торговли, дабы использовать свои экономические преимущества. Поэтому предстоит соорганизация интересов. Это довольно длительный процесс, но высок шанс, что в ходе него позиции будут сопрягаться и гармонизироваться.

 - С конца прошлого года бытует мнение, что Россия сильно опоздала с подключением к ЭПШП, так как Китай уже начал направлять грузопотоки в обход России через Турцию. Это так?

 - Я не считаю, что Россия опоздала. Во-первых, Экономический пояс Шелковый путь предусматривает не один, а как минимум несколько маршрутов – северный и южный, у каждого из которых есть ответвления. Одна часть товаров пойдет через Синьцзян, Казахстан, Каспий и Персидский залив. Другая часть уже пойдет в Европу. Причем весьма вероятно, что пойдет через Транссиб, который сейчас модернизируется. Отнюдь необязательно, что все пути пойдут в обход России. Во-вторых, некоторые из маршрутов, которые были в пилотном режиме запущены, оказались экономически неокупаемыми. Экономисты и эксперты по логистике говорят, что если задействовать Транссиб, экономических контактов будет больше. Это открытый процесс переговоров. Надо, конечно, более тщательно заниматься стратегическим планированием. Вовлеченным в инициативу ЭПШП сторонам стоит активнее планировать свои возможности и презентовать их своим партнерам. Скажем, 

экономическая программа Казахстана «Светлый путь» почти полностью соответствует тому, что предусматривает реализация ЭПШП. Более 50 казахстанских проектов отлично вписываются в ЭПШП. 

Мы видим, что когда есть стратегическое планирование на уровне сопряжения, дела идут лучше. Надеюсь, что российские профильные министерства и ведомства тоже будут это учитывать. Сейчас с одной стороны идут переговоры между Евразийской экономической комиссией и китайским Министерством коммерции, с другой – прямые российско-китайские переговоры, обсуждаются множество перспективных проектов. Не вижу смысла в этом ключе говорить, что кто-то куда-то опоздал. Инициатива ЭПШП долговременная, рассчитанная на реализацию в течение десятков лет. Она только начинается.

 - Вы упомянули проекты в Казахстане. Скептики утверждают, что усиление роли Китая в ШОС приведет к тому, что китайцы экономически выдавят из Центральной Азии Россию и вообще всех остальных игроков. Данный сценарий имеет под собой основания?

 - Опасения в связи с возвышением Китая присутствуют во всех странах ШОС. Надо просто привыкнуть к тому, что Китай – мощная страна, одна из экономических сверхдержав. Но я не считаю, что Китай в этом плане угрожает России или ее партнерам по ШОС. 

Совершенно неправильно рассматривать страны Центральной Азии как некую зону противоборства между Китаем и Россией. 

Как говорится, работы всем хватит. В Центральной Азии имеется множество вопросов, связанных с необходимостью развития. Участие Китая и России в этом процессе будет только помогать. Я здесь не вижу сферы для конкуренции. Можно действовать симметрично. Действительно, благодаря экономической мощи Китай выдвигает в ШОС различные экономические инициативы. В то же время мы видим, что в ШОС работает принцип консенсуса. Если остальные страны, в том числе, малые страны Центральной Азии будут недовольны, они могут не присоединиться к китайским проектам. 

При этом в ШОС существует условное разделение ответственности. Китай предлагает свои конкурентные преимущества, связанные с экономикой, а Россия – преимущества, связанные с безопасностью. Это нормальная гармонизация интересов.

 - ЭПШП - это амбициозный мега-проект. Страны ШОС его потянут экономически? К тому же, скептики отмечают, что китайцы – экономные, тщательные и упорные переговорщики. Это наглядно показала история с газопроводом «Сила Сибири». Деловые издания периодически приводят приватные беседы китайских чиновников и бизнесменов, недовольных состоянием российской экономики. Они якобы говорят: «Сначала поднимите ВВП, только потом ждите денег».

 - Здесь сложилась сложная ситуация. У российской стороны на самом деле были ожидания, что сразу в большом количестве придут китайские инвестиции и так далее. Чтобы это произошло, Россия сама должна быть готова. Если говорить об энергетических проектах вроде «Силы Сибири» и «Силы Сибири-2» – почему так случилось? Из-за ситуации на мировых рынках, к которым привязана цена на газ, условия переговоров об окупаемости усложнились, но они продолжаются и буду идти в преддверии запланированного визита Путина в КНР в конце июня. Просто мы должны понимать, что речь ведь не идет о какой-то благотворительности, что Китай вдруг возьмется спасать российскую экономику. Инвестиции, кредиты, обмен активами происходит на возмездной основе. Китайцы видят ситуацию, они очень серьезные переговорщики. 

Российско-китайское сотрудничество определяется экономической выгодой, а не какой-то политической целесообразностью. 

Будет выгода – придет китайский капитал, почему нет? Но над этим надо работать. К примеру – в рамках российско-китайского энергодиалога будет создаваться специальный фонд инвестиционного сотрудничества именно для совместного финансирования энергетических проектов. Это и служит примером шага по взаимной работе над инвестиционной привлекательностью. 

 - Главными темами визита президента России в Пекин станут инфраструктурные вопросы?

 - Разумеется, экономика будет формировать основную повестку дня. Насколько мне известно, готовятся несколько десятков документов на подписание. Среди них – проект межрегионального сотрудничества. Китайцы небезосновательно говорят, что в этом и кроется основной резерв российско-китайских отношений в целом. Приграничное сотрудничество с китайскими провинциями открывает очень большие возможности. Один из таких проектов – договор о строительстве моста через реку Амур, соединяющего Благовещенск с Хэйхэ, который был подписан на днях в Харбине. Стороны уже 27 лет ждут этого моста, наконец-то ситуация сдвинулась с метров точки. В преддверии встречи российского и китайского лидеров эксперты с обеих сторон под эгидой РСМД подготовили доклад «Российско-китайский диалог: модель 2016».

 - ЭПШП описывается как детище китайского лидера Си Цзиньпина. Встречается мнение, что его преемник может утратить интерес к проекту или сменить приоритеты. Что Вы думаете на сей счет?

 - Я в это не верю. Во-первых, действительно председатель КНР Си Цзиньпин эту идею предложил, но она рассчитала на долгосрочную перспективу. Во-вторых, ЭПШП уже зажил собственной жизнью и не зависит исключительно от личности Си Цзиньпина. Полагаю, в случае смены власти его преемник продолжит инициативу. Китай отличается способностью устойчиво сохранять стратегическое мышление, поэтому останется верен в хорошем смысле грандиозному вызову для всех стран, в котором все смогут поучаствовать. В ЭПШП все только начинается, это крайне многообещающая инициатива.

 - Что концептуально представляет из себя идея Континентального экономического партнерства? Это аналог американских мегапартнерства в Атлантике и Тихом океане (TTIP/TPP)?

 - Континентальное партнерство – своеобразная альтернатива американскому Транстихоокеанскому партнерсту (TPP). Американцы сейчас рекламируют свой проект, говорят: «Торопитесь туда вступить, потому что мы определяем новые правила игры в мировой торговле». У многих стран, в том числе России и Китая, возникает вопрос: «Если вы заявляете, что определяете правила для всех остальных, с чего вы взяли, что все к вам присоединятся?» Выработка новых правил – это вообще-то результат консенсуса. В этом процессе пока ни Россия, ни Китай не участвовали.
Другой момент – чем интересна идея Континентального экономического партнерства? Она практически охватывает все те же сферы, что и TPP: торговля, инвестиции, сфера труда, авторское право и так далее.

Разница в том, что, для того чтобы вступить в TPP, нужно выполнить очень много разных обязательств – порог входа в TPP очень высок. Для экономик, желающих присоединиться к TPP, существует множество ограничений. В Континентальном экономическом партнерстве же практически нет ограничений. 

По сути, данная инициатива доступна для всех желающих – и для ЕАЭС, и для ШОС, и для АСЕН, и для Индии и Пакистана, которые поглядывают на ШОС. Так что может возникнуть в хорошем смысле альтернатива TPP, доступная многим и соответствующая их экономическим интересам развития. Ведь пока Китаю и России TPP не интересно. Во-первых, потому что их туда не зовут. Во-вторых, российские и китайские экономические интересы связаны с содействием развитию торговли. А TPP в основном связано с углубленной либерализацией торговли. Это, прежде всего, проект американских транснациональных корпораций, которые под себя формируют новые правила. Не факт, что Россия и Китай сочтут, что они им приемлемы.

 - В конечном счете будет ли образована Зона свободной торговли ШОС? 

 - В качестве конечной цели – да. В мае 2015 г. последовало известное заявление России и Китая о сопряжении ЕАЭС и ЭПШП. Там ясно записано, что стороны стремятся к созданию зоны свободной торговли. Страны Континентального экономического партнерства тоже будут постепенно двигаться к этому.

 - Темп развития ШОС соответствует вызовам времени?

 - Есть точка зрения, что ШОС медленно работает и могла бы работать быстрее. На самом деле внутри ШОС не так просто достичь консенсуса между крупными игроками вроде России и Китая. Вместе с тем, чем тщательнее идут переговоры, тем стабильнее будет организация. ШОС сама по себе не является организацией экономической интеграции в чистом виде, соответственно в ней работают иные принципы, чем в ЕАЭС. Но другого пути нет. Более того, думаю, с присоединением Индии и Пакистана процесс принятия решении будет еще более неторопливым. Вместе с тем, в качестве оборотной стороны медали – когда решения в ШОС принимаются, они высоко котируются, за ними стоит больший авторитет.

 - Россия переживает экономический кризис, Китай – замедление темпов роста. В Казахстане есть проблемы с тенге. Экономика Беларуси в непростом положении. В состоянии ли инструменты ШОС переломить эту тенденцию и помочь национальным экономикам выйти из «зоны турбулентности»?

 - В ШОС преобладает иная логика. Страны говорят, что, если будет создаваться Банк развития ШОС или иная структура, сначала надо определить приоритеты финансирования и приоритетные проекты, и только под них потом создавать структуры. Многие проекты будут связаны с ЭПШП. Это будут полностью живые проекты. Никто ничего не будет дотировать. Должна быть полная самоокупаемость. Процедура тендеров. Финансовые инструменты ШОС и помогут определить конкурентоспособность проектов. Речь вовсе не идет о том, что кто-то будет спасать чью-то экономику. Такой цели не ставится. При этом механизм финансовых инструментов будет способствовать экономическому оздоровлению всех стран.