Алесь Белый: «Белорусские традиционные напитки – это имидж не одной Беларуси, а всего ЕАЭС»

Национальные культуры и традиции все чаще подвергаются притеснению со стороны процесса глобализации. Особенно сильно это чувствуется в Беларуси, находящейся на западе ЕАЭС и вплотную примыкающей к государствам евроатлантического пространства. Специально для «Евразия.Эксперт» историк материальной культуры Беларуси Алесь Белый рассказал о своем исследовании по традиции белорусского алкоголя «Сакатала бочачка», какие особенности имеет белорусская традиция, связанная с аутентичными крепкими напитками, и какие вызовы стоят перед этой традицией сегодня. Как бороться с историческими «фейками»? Каким традиционным белорусским напиткам угрожает наступление западной потребительской культуры? И что нужно делать в ЕАЭС, чтобы защитить традиции его народов от уничтожения глобальными трендами?

- На днях вы презентовали свое исследование в области истории традиционных белорусских напитков. Это не первое ваше исследование в области белорусской потребительской культуры. Но впервые вы затронули такую щепетильную тему, как напитки, причем алкогольные. Почему именно этот срез белорусской традиции заинтересовал вас?

- Исследование проводилось на протяжении последних восемнадцати лет. Именно тогда был опубликован первый очерк по данной теме, который полностью вошел в мое новое исследование. Очерк был посвящен истории пивоварения в Беларуси. Если же говорить о том, когда я впервые заинтересовался этой проблемой, то эта история тянется с 1996 г., когда я впервые проявил интерес к традиционному белорусскому алкоголю. После же публикации в 1999 г. статьи о пивоварении у меня наступил некоторый перерыв в отношении данной темы, где-то до 2003 г., когда я стал активно писать на эту тему в собственном ЖЖ. Именно тогда появляется и название «сакатала бочачка», которое, если переводить на литературный русский язык, можно обозначить как «бормочущая бочечка». Т.е. это бочка с пивом, в которой происходит процесс брожения, и из нее исходят такие бормочущие, шепчущие звуки. Кстати слово «сокотала» имеется и в русском языке. Его можно встретить в больших словарях, где включены диалектизмы.

Интересно, с чем в народе сравнивали сокоталую бочку. В одной из песен, довольно распространенных еще до революции по всей Беларуси, с сокоталой бочечкой сравнивали девушку на выданье, которая, подобно этой самой бочке, сокочет, томится и ждет своего суженного, что позволит ей вырваться из родительского дома и утолить жажду любви. Это такой целомудренно-эротичный фольклор в классическом виде, где эротизм проявляется через параллели с бочкой, символизирующей женщину. Глубокий символизм мне очень нравится. И выбранное название с таким смыслом для книги является стержневым, в том плане, что женские образы играли в производстве алкоголя, в частности настоек, главные роли. Многие названия алкоголя связаны с женскими образами. Многие древние шутки – «что лучше: женщина или пиво» - подчеркивают, что с точки зрения суровых мужских фантазий основными стимулами существования являлись алкоголь и женщины. Это определенные экзистенциальные вызовы для мужского сознания и стимулы деятельности.

Алкоголь – это глубокий массив подсознания, носитель культурных кодов, которые выходят далеко за рамки простого потребления. Образы, вложенные в него, переносимые посредством алкоголя, на мой взгляд имеют колоссальное социальное и экономическое значение.

Возвращаясь же к истории исследования, я, параллельно работая над книгами об истории белорусской кухни, собирал материал, посвященный алкогольным напиткам, складывая иллюстративный, фактологический материал, который к этому времени был уже слабо известен в Беларуси. Плачевное состояние знаний связано с итогами революции 1917 г., когда класс, культивировавший всю эту традицию, исчез. В итоге получилась достаточно печальная ситуация. Напитки, широко распространенные по всей Восточной Европе, но имевшие гарантированное белорусское, белорусско-литовское или, если угодно, западнорусское происхождение, были утеряны для современной территории Беларуси.

- Какие напитки вы бы выделили из всего спектра как базовые для белорусской потребительской культуры?

- Можно говорить о старке, зубровке и крупнике как о большой тройке напитков, имеющих исключительно или преимущественно белорусские корни. Именно Беларусь должна была являться их очевидной культурной метрополией. Тем не менее, сегодня мы не то что этого не наблюдаем. Мы не наблюдаем, чтобы они хоть как-то выпускались, может быть, только за исключением зубровки. И то со многими оговорками. Никто не понимает, что это, прежде всего, белорусский напиток. И Беларусь должна иметь на него если и не эксклюзивные, то хотя бы преимущественные права. Именно нам должна принадлежать зубровка не только в экономическом, но и в культурном плане в смысле патентного права.

Ситуация же противоположна. Слой людей креативного класса не демонстрирует желания отстоять права Беларуси на наследие собственных напитков. Они даже не пытаются отстоять право на зарабатывание денег от этих напитков, несмотря на то, что алкоголь является достаточно ликвидным продуктом, важным как для туристического рынка, так и для экспортного лица страны.

Мне кажется позорным, что сегодня мы не пытаемся поставлять на экспорт продукты с глубокой местной генеалогией. Вместо этого мы пытаемся высасывать из пальца какой-то культурный суррогат.

Высосанная из пальца немецкая крамбамбуля непонятным образом в начале 2000-х гг. стала позиционироваться как белорусский национальный напиток времен Великого княжества Литовского. Ее быстро начали производить и раскручивать. А вот чисто белорусский древний крупник сегодня у нас забыт. При этом соседняя Литва смогла быстренько воспользоваться этим и сегодня культивирует этот напиток как свой «крупникас».

Если сравнивать два этих напитка, крупник и крамбамбулю, то это как герой и его тень, которая захватила и вытеснила этого героя. Эта странная ситуация, характерная для постсоветской Беларуси, когда в поиске своих корней создаются ничем не подтвержденные мифы.

И это несмотря на то, что в СССР как минимум старка и зубровка являлись напитками всесоюзного значения. Если вспомнить плакат 1950-х – 1960-х гг., где представлены лучшие советские алкогольные напитки, то старка и зубровка, вместе, правда, с джином, на нем занимали центральное, культовое место. И сегодня мало кто знает, что два культовых советских напитка – старка и зубровка – имеют белорусское происхождение.

- А как получилось, что эти культовые белорусские напитки заняли центральное место в СССР?

- Пожалуй, я бы это сравнил с тем отголоском многостороннего, глубокого исторического влияния западнорусской традиции на Московскую Русь еще в XVI-XVII вв. Такая вот интеграция получилась. Советское же производство старки и зубровки – последние отголоски этого древнего взаимовлияния. Западнорусская или, если угодно, белорусско-литовская традиция в России была настолько усвоена и получила такое глубокое укоренение, что воспринимается как свое, местное, русское, и не имеет отторжения. И парадоксальным образом Беларусь сегодня не использует глубокий культурный авторитет этих напитков на рынке своего союзника.

- Почему, на ваш взгляд, традиционно белорусские напитки настолько не востребованы у себя на Родине?

- Происходит фактическая добровольная колонизация. Доходит до того, что у нас пытаются развивать производства квазибелорусского виски, разливать текилу, кальвадос. Все это, по крайней мере, очень странно. На производство таких культурных квазибелорусских суррогатов получаются разрешения, лоббируются лицензии и расширение мощностей.

Все это делать достаточно нелегко. Это требует колоссальных усилий. Но самое ужасное, что это делается под лозунгом импортозамещения. Невозможно понять, в чем здесь импортозамещение, заполнять бутылки белорусского производства с наклеенными на них белорусскими этикетками заграничным напитком. Это же мизерная доля в добавленной стоимости продукта. В этом может быть только краткосрочный, локальный выигрыш отдельных производителей, который не оставит следа в истории страны и не приведет к долгосрочному инвестированию средств в нашу экономику. А ведь старка, крупник, зубровка – это не только экономическая выгода, но наши культурные символы, которые тоже являются элементами экономики.

Фактически мы работаем на имидж Шотландии, США, Ирландии и кого еще угодно. Являемся их культурными колониями. Потому что сейчас колониализм другой. Он отличается от XIX века.

И нет такого, что какая-то территория является эксклюзивной колонией какой-то метрополии, где корпорации или компании занимают какую-либо собственную нишу. Так вот, мы в этом неоколониализме сегодня добровольно подставляем собственную шею, вместо того, чтобы побороться.

Я это объясняю разрушением местных культурных кодов под прессингом западной моды и отсутствием групп, которые могут их сохранять и долговременно, целенаправленно и аргументированно представлять.

- После издания вашего труда, наверное, найдутся вдохновленные глубокой традицией читатели, которые попытаются вернуть эти напитки на полки белорусских магазинов и в меню ресторанов. Готово ли к этому белорусское общество?

- Сложно сказать, потому что, например, старка – это напиток, имеющий глубокую культуру производства, серьезную технологию. Но старка также имеет, как это ни странно звучит, более чем двухсотлетнюю традицию своего фальсификата, т.е. упрощенного производства путем настаивания на яблоневых и грушевых листьях, который еще зафиксирован в «Кухарке литовской».

- Сегодня ЕАЭС позволяет белорусским производителям в рамках евразийской интеграции по-новому репрезентировать себя в плане потребительской культуры и восстановить утерянное наследие. Какие механизмы и опыт, по вашему мнению, следует укоренить и привлечь в ЕАЭС, чтобы различные местные традиции не были утеряны, а качественно защищались и имели свой сегмент рынка?

- Здесь возникает много вопросов. Думаю, что армянским производителям коньяка было бы неприятно, если бы под этим брендом выпускали коньяки где-нибудь в другом месте. Или, например, возможно, когда-нибудь Грузия вступит в ЕАЭС, и я не думаю, что грузинам понравится, когда они увидят на белорусских, казахских, российских прилавках тот суррогат, который продается под вывеской сулугуни.

Сегодня вопрос защиты культурного наследия в производстве потребительских товаров пока размыт. Но рано или поздно он все равно встанет.

Ведь армянский коньяк, белорусская старка, сыр сулугуни или казахский шубат – это прежде всего интеллектуальная собственность, традиция производства, определенная технология, выработанная веками и привязанная к месту.

Таких вопросов с углублением евразийской интеграции будет возникать масса. Например, Россия уже начала, хоть хаотично, бессистемно, в виде неких наборов прецедентов, но защищать местные эксклюзивные продукты. Вот Роспатент зарегистрировал «Вологодское масло» как коллективную, территориальную интеллектуальную собственность Вологодской области. На этом фоне я не думаю, что и другим производителям хохломы или тульских пряников, например, будет нравиться, что их традиции используют все, кто хочет. Поэтому сама жизнь уже в скором времени принудит начать устанавливать какие-то прозрачные правила игры в этой сфере.

Кстати, в своем исследовании я попытался поднять вопрос, например, о шампанском и традиции игристых вин в Беларуси, а также предложить аутентичные, местные варианты, которые бы позволили защитить интеллектуальные права французов на наименование «шампанское» и сделать некий реверанс в сторону местной традиции, возродив традиционные белорусские наименования игристых вин.

У Беларуси же в этом направлении работы очень много. Например, непонятно, почему после распада СССР какой-то Союзплодоимпорт запатентовал наименования старки и зубровки на территории Российской Федерации. Получается парадоксальная ситуация, что брендами белорусского происхождения не может называться белорусская продукция. Наши поставщики зубровки, имеющие глубокие традиции производства, не могут свою зубровку в России называть зубровкой. Все эти недоразумения требуют культурного и цивилизованного разрешения. Ведь подсунутый фейк немецкой крамбамбули не может заменить наших родовых напитков, производимых на белорусских землях веками.

Поэтому Беларусь должна методично, цивилизованно лоббировать решение таких общих для всех стран ЕАЭС проблем, найти устраивающие всех формулы и решения. Уже сегодня нужно руководству страны вместе с местными производителями ставить об этом вопрос на рассмотрение. От этого зависит и наша внешняя торговля, и туризм, и имидж страны в общем.

Внутри же страны мы должны научиться соединять чистую экономику и сферу культуры, в особенности такую концептуальную как культурное наследие белорусских напитков и блюд национальной кухни. К сожалению, у нас такие связки почти нигде не работают. В такой ситуации государство должно помогать и вмешиваться деликатно, понимая эту задачу. Больше делать упор на то, как между собой связаны в этой сфере система образования и науки с работой отраслевых корпораций и территориальных сообществ.

- Какой белорусский алкогольный напиток является наиболее древним? Ведь крепкий алкоголь, коим являются старка, крупник и зубровка, появился только в Средневековье.

- Если говорить о самых древних напитках, то это, конечно же, пиво и питной мед. Но их нельзя назвать только специфически белорусскими. Они принадлежат к наследию всех индоевропейских народов. И даже шире, так как пиво встречается еще в Древнем Египте и у шумеров. Поэтому пиво, как и хлеб, которым по шесть тысяч лет, наверное, являются ровесниками возникновения раннеклассовых обществ со своей социальной стратификацией: жрецов и ремесленников. Именно жрецы давали санкцию на опьянение, которое было первоначально коллективным. Рудименты такой традиции мы видим до раннего нового времени. Индивидуальный алкоголизм – это достаточно позднее историческое явление и связан он с распространением капитализма и индивидуализма, выделением человека из общества, когда он смог позволить сам с собой пить.

И пиво, и питной мед имеют у нас такую же плачевную историю. Питного меда у нас вообще нет. То, что продают под брендом «Медовуха», которая уже лексически принижает сам напиток, далеко не является тем самым питным медом.

Пивоварение белорусское же под влиянием глобализации, усилиями транснационального большого капитала и создания каких-либо крафтовых небольших пивоварен, конечно же, продвинулось в своих технологиях и укоренении западноевропейских стандартов. Но, если же говорить о модных сегодня сортах, типах, технологиях пивоварения в Беларуси, таких как индийский светлый эль, IPA, APA, то это и близко не белорусские традиции пивоварения.

И здесь вопрос не только в иностранных технологиях и рецептурах. Возникает проблема происхождения сырья: солода и особенно хмеля. К слову, Беларусь имеет древнейшие традиции возделывания хмеля. По одной из версий, именно славяне были первооткрывателями добавления хмеля в пиво. Это то, что называется в пивоварении охмеление. На западе же использовалась масса других способов получения горького привкуса и первичного дезинфицирования пива при помощи различных трав, в том числе и потенциально опасных. Славяне же ввели в пивоварение культуру хмеля, которая оказалась оптимальной, как после это подтвердилось, для компенсирования сладости солода и придания напитку бактериальной устойчивости от скисания.

У нас было три пика культивирования хмеля. В XVI в. наши земли в составе ВКЛ являлись одним из главных экспортеров хмеля в Западную Европу. После, уже в конце XIX в., когда новое промышленное пивоварение развилось в Российской Империи, Минская губерния была на третьем месте по возделыванию хмеля. Ее обгоняли только Волынская губерния, где осело множество чешских колонистов, и Подмосковье.

В результате коллективизации и войн произошел упадок. Однако в 1960-1980-е гг. БССР при Петре Машерове хмелеводство было восстановлено и процветало. И только в результате антиалкогольной политики Михаила Горбачева в 1985 г. все хмельники были вырублены и уничтожены. А это же труд десятилетий. Сегодня в Беларуси имеется только один энтузиаст, частное предприятие «Бизон» в Малорите (Брестская область), которое промышленным способом производит хмель и сохраняет в стране традицию хмелеводства.

- Если же говорить о пивоварении в Беларуси, особенно о том, которое пытается использовать в своих названиях национальные культурные особенности, язык, скрывается ли за белорусской формой белорусское содержание? Насколько технологии и культура производства этого пива белорусские?

- По сырьевой базе современное пивоварение Беларуси далеко не белорусское. То же самое можно говорить и о технологии.

Фактически мы имеем дело с полным заимствованием извне сырья, традиций и технологий пивоварения, являясь такой же культурной колонией, как и в случае крепкого алкоголя. Может, мы в своей традиции и не были законодателями мод, но все же имели свои особенности. 

Например, у нас активно в пивоварении использовали горох. И за этот нишевый продукт нужно бороться. Мы утратили местную традицию пивного календаря, когда различные сорта пива потребляли в определенные сроки. Например, марцовае (мартовское) пиво пили в начале пивного сезона. У нас это, к сожалению, утрачено.

- У наших северных соседей, в Финляндии, Карелии, Прибалтике, Скандинавии производятся различного рода высококачественные плодовые и ягодные вина высокого качества. В частности, в Карелии мне довелось пробовать вино из черной смородины. Были ли в Беларуси подобные традиции виноделия? Или у нас виноделие действительно не может похвастаться больше ничем, кроме так называемых «чернил»?

- Вы припомнили черную смородину. К слову, основные показатели сахаристости, плотности и кислотности черной смородины хороши для производства вина и являются очень близкими к винограду. Вина из черной смородины были очень популярны в XIX веке. В Скандинавии до введения сухого закона данный вид вин имел очень высокую популярность. После же вступления скандинавских стран в ЕС и вынужденных послаблений алкогольной политики, ягодное виноделие, в частности, из черной смородины, постепенно начало возрождаться. В принципе, такая же традиция существовала в Прибалтике, Карелии и западной части России. Все это один и тот же культурный импульс.

В Беларуси также было развито плодово-ягодное виноделие, которое не следует путать с сегодняшними «чернилами». В белорусской традиции виноделия понятно, что вино производилось не из винограда. Использовались местные ягоды, подходящие по своей сахаристости и кислотности к виноделию. Это черная смородина, крыжовник, малина, вишня. Сейчас завод в Уле пытается производить вино из голубики. 

К сожалению, эта тема настолько малоизучена, что в моем исследовании я не предусмотрел раздела по этой тематике, оставив исследования вин на будущее. Ранее же я немного уделял внимания этой теме в различных статьях.

С другой стороны, тема именно качественного, высокого виноделия для нас важна. Опыт Скандинавии на этот счет является примером, и мы могли бы стать в этом отношении первопроходцами в ЕАЭС. В Беларуси имеется множество предприятий, производящих низкосортный суррогат, несправедливо называемый высоким именем плодово-ягодных вин. Мы не знаем, что делать с этими производствами. В соседней Литве пошли по пути радикального сокращения подобных предприятий, оставив в Аникчае одно, выпускающее качественное вино.

Несмотря на огромные вложения в популяризацию высококачественных местных ягодных вин, создание туров с дегустацией, у местного литовского потребителя, отравленного традицией этих самых «чернил», плодово-ягодные вина так и не стали популярными, по сравнению со скандинавским успехом. Для Беларуси же главной проблемой является перенасыщенность заводами по производству низкокачественных суррогатов. Перевести их на производство продукции высокого класса – тяжелейшая задача.

В любом случае нам следует отходить от обезличенного портфеля «плодово-выгодных» суррогатов. И отходить не в сторону иностранных виски, текилы и других сегментов, где нас побьют, и мы будем посмешищем, получая жалкие крохи с креативной маржи. Это чисто компрадорская, колониальная позиция.

Нам нужно бороться за то, чтобы мы могли производить как для внутреннего, так и для внешнего рынков качественный продукт с ярко выраженной местной генеалогией. В этом процессе инструменты и возможности евразийской интеграции Беларусью должны использоваться максимально эффективно и качественно.

Если нам так сложно пробиться на западные рынки, то, скооперировавшись и разрешив эти культурно-экономические проблемы в ЕАЭС, через евразийскую интеграцию мы бы смогли себя позиционировать и на мировом рынке. Ведь белорусские национальные напитки – это имидж не только одной Беларуси, а всего Евразийского союза.

Следует также не забывать и про китайский рынок. Сегодня мы осваиваем его со своей молочной продукцией. Но почему бы китайцам не привить любовь к белорусской старке, крупнику или зубровке, заодно создавая качественный имидж нашей страны в поднебесной. Притом, что в связи с хорошими политическими отношениями у нас на это есть шансы.

Беседовал Петр Петровский