Белорусский политолог: «Евросоюз разделился на Восток и Запад»

В сентябре председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер выступил с заключительным ежегодным посланием к гражданам Евросоюза – в следующем году ожидаются очередные выборы в Европарламент и смена руководства ЕС. Во время председательства Юнкера отношения Европы с странами Евразийского экономического союза строились в двустороннем формате. Внимание ЕС на фоне украинского кризиса возросло к Беларуси. Минск выражает активную заинтересованность в развитии контактов. Портал «Евразия.Эксперт» подвел итоги пятилетнего правления Юнкера и взглянул на будущие перспективы Евросоюза и его отношений с ЕАЭС вместе с доктором философии (PhD), директором института «Палітычная сфера» (Минск) Андреем Казакевичем.

- Господин Казакевич, как вы оцениваете изменение ситуации в ЕС с момента последних выборов в Европарламент в 2014 г.?

- С одной стороны, мы видим определенные улучшения экономик большинства стран ЕС, особенно стран старой Европы. Все основные проблемы, такие как безработица, миграция и т.д. стали значительно более понятны и прогнозируемы. С другой стороны, со времени предыдущих выборов произошло несколько серьезных кризисов, повлиявших на жизнь простых европейцев.

Основные вызовы были связаны с политической ситуацией: обострение отношений с Россией, брекзит, проблемы Восточной Европы (Венгрия, Польша), миграционный кризис. Несмотря на то, что вопросы экономики не вызывают апокалиптических ожиданий, в политическом плане эти четыре года были очень насыщенными.

Евросоюз, особенно из-за вступления в 2004 г. большого количества стран Восточной Европы, оказался разделен на Восток и Запад. В настоящий момент между ними существует максимальная экономическая дистанция, связанная с вопросами миграции, правами человека, демократией и т.д.

Выход Британии из ЕС в начале этого периода никто не ожидал. Брекзит коренным образом изменил историю этого интеграционного объединения.

- Как вы оцениваете предварительные итоги председательства Жана-Клода Юнкера?

- Как от антикризисного менеджера, я не думаю, что от него ожидали в начале вступления в должность каких-либо прорывов. Ситуация была сложная. Вопрос бюджета, безработицы, диспропорции и разрывы в развитии между различными регионами Европы – все эти проблемы в 2014 г. стояли очень остро.

Однако эти ситуации решались. Решались и конфликты между странами. Это и брекзит, и противоречия между старой и новой Европой, торговые войны с США, отношения с Китаем и отношения с Россией. Это все было не во власти Юнкера.

Я оцениваю его деятельность достаточно положительно. Он решал вопросы на своем уровне более-менее эффективно. Думаю, если бы ситуация была другая, он бы мог раскрыть себя еще лучше.

- Брекзит – это закономерность в развитии ЕС или катастрофа?

- Это и не закономерность, и не катастрофа, а непрогнозируемое событие. Не думаю, что можно говорить о каких-то закономерностях, когда мы говорим о таком объединении как ЕС. Если мы вспомним 2016 г., когда был референдум в Британии, то никто этого не ожидал. Политическая элита туманного Альбиона была уверена, что будет позитивный результат. И сам референдум задумывался как средство давления на Брюссель для того, чтобы Британия получила новые выгодные условия членства в ЕС. По крайней мере, тогдашний премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон именно так и формулировал основные задачи своей партии и данного голосования.

В любом случае, случилось то, что случилось. И это скорее случайное событие. Если бы за пару месяцев или полгода политическая элита Британии понимала, что это может случиться, они попробовали бы переломить ситуацию, т.к разрыв в голосах был минимальный.

Я бы не назвал брекзит катастрофой, потому что Британия далеко от ЕС не уйдет и всегда будет иметь особые отношения с ним. Быть в его орбите и одновременно найти альтернативу ей не удастся.

Конечно, я вижу многие негативные последствия, такие как снижение внешнеполитического потенциала ЕС и смещение политического баланса внутри Европы. Раньше Великобритания являлась мощным противовесом европейской бюрократии и ФРГ. Как в итоге все это перестроится, сейчас сложно сказать.

- В 2019 г. пройдут выборы в Европарламент. По вашим прогнозам, каков будет расклад политических сил в новом его созыве? Увеличат или уменьшат свое присутствие евроскептики?

- Я не считаю, что произойдет серьезное увеличение евроскептических настроений.

Евроскептицизм уже прошел свой пик, который мы переживали последние годы, в силу того, что экономическая ситуация более-менее стабилизируется и необходимо думать о будущем. Выстраивать же внятную стратегию вне ЕС абсолютное большинство политических сил Европы пока представить не может.

Скепсис будет либо стабилизироваться, либо сокращаться. Я бы даже прогнозировал его сокращение.

Хотя для того, чтобы разобраться в этом вопросе, нужно определить термин «евроскептицизм». Это желание выйти из ЕС и пересмотреть отношения с Брюсселем? Или простое нежелание далее углублять интеграцию? Может быть, ввод ограничений на миграцию и какое-либо внешнее расширение ЕС?

Если речь идет о первом варианте, то я не ожидаю какого-то существенного усиления, особенно на фоне брекзита и той неопределенности, которую порождает этот процесс. Скептицизм в локальном смысле или скепсис по поводу углубления интеграции останется. И этот процесс будет переосмысляться достаточно долго.

- Изменится ли стратегия ЕС в будущую пятилетку? Как вы оцениваете попытки реализовать план по углублению евроинтеграции на федералистских началах Ж.-К. Юнкера? И каковы перспективы иного плана «Европы двух скоростей»?

- Говорить про наличие целостной стратегии развития ЕС все сложнее и сложнее. Конечно, есть программы на десятилетия. Развитие науки, инфраструктурные проекты. Это все останется.

Останутся основные соглашения, которые регулируют финансовые вопросы, шенгенские визы и прочее. Но если говорить про стратегию развития институциональную, внутриполитическую организацию, то сейчас такой стратегии нет. И в ближайшее время не будет.

Потому что подобная стратегия требует наличия консолидированной позиции большинства стран. А мы видим, что такой позиции нет. Если говорить о внешнеполитической стратегии, то здесь все еще более сложно. Что касается идеи федерации, то до федерации еще очень далеко.

По поводу идеи двух скоростей можно констатировать, что сейчас эпоха многоскоростных проектов. И я бы даже сказал не двух Европ, а трех, пяти Европ. Экономика в целом становится все более сложной. И клубок отношений внутри Европы все более запутанный, связанный с этой неопределенностью. Требуется для минимизации риска включаться в разные процессы. Каждая страна стремится получить что-то от ЕС, но также и развивать самостоятельные отношения с Китаем, США. Все это подталкивает к тому, что будут придумывать форматы многоуровневые, многоскоростные.

- Какой вам видится динамика развития отношений между ЕС и ЕАЭС? Есть ли перспектива их более тесного сотрудничества в будущей пятилетке?

Когда мы говорим про ЕАЭС, то даже на уровне самого союза постоянно возникает вопрос, есть ли такая субъектность вообще. Из ЕС пока говорят, что есть Россия и отношения разных стран вроде Казахстана, Армении, Беларуси к России.

Потому что в рамках ЕАЭС существует много противоречий. По многим соглашениям имеются претензии к их выполнению. Например, Беларусь имеет много претензий по этому поводу. Страны проводят очень разную внешнюю, в том числе внешнеэкономическую политику. И вопрос субъектности до конца не решен.

Естественно, что извне все выглядит гораздо более сложным. И в ЕС такого субъекта, как ЕАЭС, пока не видят. Перспективы есть, европейцы готовы все обсуждать, но какой-то единой силы не наблюдается.

Есть продвинутые отношения с Казахстаном, с которым подписано уже третье соглашение. На таком же уровне есть развитые отношения с Арменией. Есть продвинутые отношения, несмотря ни на что, с Россией. Хотя и не такие глубокие, как с Арменией или Казахстаном.

В Беларуси отношения с Евросоюзом регулируются соглашением 1989 г., т.е. еще советского времени. У нас самый низкий уровень взаимоотношений.

Поэтому ЕС скорее ориентируется на двусторонние отношения. Он видит сотрудничество в этом регионе по отдельности с Россией, Казахстаном, Беларусью, Арменией, а не с евразийским объединением.

Конечно, перспективы есть. Так или иначе, сотрудничество неизбежно. Но пока непонятно, чем будет ЕАЭС. И от этого зависит, станет ли он партнером для ЕС.

Беседовал Евгений Юрьев