Китай нарастит военную составляющую проекта «Один пояс – один путь» – эксперт

Китай, планирующий вкладывать немалые средства в развитие своей инициативы «Один пояс – один путь», дает понять, что обеспечение его безопасности и защита своих капиталовложений являются приоритетом для КНР. Пекин и до этого проводил военные учения со странами Центральной Азии, теперь же планируется открытие совместных военных баз, а также развиваются частные военные компании. Однако активная деятельность КНР в регионе будет пересекаться с интересами России – считает доктор исторических наук, руководитель Школы Востоковедения НИУ «Высшая школа экономики», профессор Алексей Маслов. Собеседник «Евразия.Эксперт» рассказал о том, как Китай оправдывает наращивание своего военного присутствия в Центральной Азии, чем и насколько для КНР опасен радикальный ислам, и как деятельность Китая в регионе скажется на России.

- Алексей Александрович, эксперты полагают, что китайский «шелковый путь» будет обрастать инфраструктурой обеспечения безопасности. Так ли это?

- Даже сам Китай не скрывает явного интереса к усилению в целом военной составляющей проекта «Один пояс – один путь». Это важно с точки зрения Китая, так как он готов вкладывать очень большие деньги в «шелковый путь», по крайней мере, обещает их. Поэтому Китай должен иметь возможность защитить свои капиталовложения.

Пять-шесть лет назад, несмотря на очень большую экономическую мощь, у Китая не было возможности защитить своих союзников и самое важное – свои капиталовложения. Сейчас Китай, очевидно, хочет опровергнуть это мнение и будет усиливать военную составляющую, причем в Центральной Азии – в самом широком смысле этого слова: это и страны бывшего СССР, и Афганистан, и Пакистан, и Внутренняя Азия. Безусловно, присутствие Китая будет возрастать.

- США сейчас снижают свою вовлеченность в Центральную Азию по сравнению с двухтысячными годами. Насколько Китай хочет и готов заполнить вакуум в сфере безопасности, который может возникнуть?

- Китай не собирается заполнять вакуум. Он действует немного по-другому. Да, действительно, уход американцев из этого региона на руку китайцам. Но подчеркну, что еще в 2015-2016 гг. Китай крайне активно проводил совместные антитеррористические учения с Таджикистаном, Пакистаном, Афганистаном, таджикские военные проходили обучение на китайской территории, в том числе по особенностям проведения операций в этом регионе. Китай тесно связан с Таджикистаном через свои капиталовложения.

Китай решил действовать значительно раньше того как США начали сворачивать свое присутствие в регионе. Но это лишь часть вопроса. Мы должны обратить внимание, что Китай сейчас меняет свою тактику. Если до определенного момента он просто проводил учения среди военных, как в случае с Таджикистаном, то сейчас Китай подбирается к идее об открытии совместных военных баз.

У Китая не так много подобного опыта, и пока реально существующая база за рубежом открыта только одна. Но очевидно, что Китай сейчас ведет активные переговоры об открытии базы в Афганистане. Это формально направлено против действий террористических элементов в регионе, чтобы они не проникали в Китай, но самое главное – это присутствие.

Неслучайно китайские газеты, в том числе и «Жэньминь Жибао» регулярно говорят о том, что ряд террористических элементов просачиваются с территории Афганистана и других стран Центральной Азии в Синьцзян. Таким образом идет оправдание того, почему нужно развивать военные базы. Также Китай неоднократно поднимал вопрос о развитии совместных вооруженных сил, например, на переговорах с Кыргызстаном, особенно в августе 2016 г., после того, как китайский самоубийца взорвал бомбу у ворот посольства КНР в Бишкеке.

- Учитывая планы по созданию военной базы в Афганистане, учения с Таджикистаном, Пакистаном и Афганистаном и тот факт, что Китаю с Афганистаном удобнее сотрудничать через Таджикистан, возможно ли создание военного альянса между этими странами?

- Судя по всему, Китаю очень невыгодно создавать формальный военный альянс, то есть делать некое «Азиатское НАТО». Китаю выгоднее сотрудничать на основе многосторонних или двусторонних соглашений, потому что сегодня здесь присутствует и ОДКБ, и сотрудничество в обеспечении безопасности через различные органы ШОС.

Китай пока не хочет выступать как держава, которая копирует действия США. Скорее всего, сотрудничество будет на основе двусторонних и многосторонних соглашений без формализации военного блока.

- То есть не стоит ждать конкуренции с ОДКБ?

- Нет, я думаю, что конкурировать с ОДКБ Китай сейчас не будет. Это не в его интересах, к тому же, он не захочет разрушать ныне сложившуюся систему безопасности в Центральной Азии, не предлагая ничего взамен. Поэтому Китай будет заключать двусторонние соглашения, а через несколько лет, возможно, и выйдет с какими-то предложениями, но это будет явно не завтра.

- В Китае сегодня развиваются частные военные компании. Насколько они уже готовы к действиям за рубежом?

- Этот вопрос очень широко обсуждается в Китае, потому что у него нет большого опыта создания частных военных компаний и их использования за рубежом. Впервые они проявили себя только в конце 2016 г. – начале 2017 г., то есть они достаточно молоды. Формально они как раз и должны действовать за рубежом для защиты интересов Китая.

Например, попытки использовать частные военные компании для защиты китайских интересов и инвестиций были в Южном Судане. То есть они намерены не бороться с отдельными группами за рубежом, а защищать интересы китайских компаний в других странах.

Сейчас сложно сказать, насколько Китай готов расширять эту сферу. Сегодня она насчитывает, по оценкам, около 3500 человек. Некоторые говорят, что часть из них действует незаконно, но в любом случае пока эти компании невелики.

- Затрагивают ли действия Китая интересы России?

- Пока не было никаких официальных пересечений, которые бы несли вред отношениям России и Китая в области военных действий, тем более в частных военных компаниях.

Но активная работа Китая в Центральной Азии, конечно, пересекается с интересами России.

Важно понимать, что такое интересы Китая и интересы России. Китай смотрит, безусловно, на Центральную Азию в широком смысле этого слова как на систему получения ресурсов (это прежде всего Казахстан, частично Туркменистан, Таджикистан) и на систему перевозок через эти страны (это путь Пакистан – Афганистан – Таджикистан). То есть это чисто прагматический взгляд.

Россия сегодня не использует эти страны ни для добычи полезных ископаемых, ни как страны, через которые осуществляются крупные транзитные перевозки. Вопрос заключается в другом. Китай активно входит в собственность этих стран. В Казахстане это нефть, в Туркменистане – газ.

В конечном счете, КНР начинает формировать альтернативу России в плане поставок тех же природных ресурсов самому Китаю. Он хочет избавиться от некоторой зависимости от российских поставок и самостоятельно устанавливать правила игры.

- Вы упомянули, что одной из причин усиления военной составляющей Китая в Центральной Азии является желание обезопасить себя от радикального исламизма. Насколько серьезна эта угроза?

- Для Китая это действительно очень большая проблема, учитывая Синьцзян, который не столько был усмирен, сколько начал успешно развиваться после вложения больших денег. Рост радикального исламизма, прежде всего по границе с Синьцзяном, может вернуть его в лоно столкновений и укрывательства радикалов. В этом смысле для Китая это действительно один из главных вопросов.

Если сейчас начнутся серьезные выступления на территории Китая или прозвучат взрывы, атаки со стороны, например, джихадистских организаций, то это нанесет удар по политической составляющей Китая, в том числе и по планам выхода Китая за рубеж, по его позитивному имиджу.

Вопрос не только в борьбе с терроризмом, но и в самом будущем Китая. Допустить все это Китай ни в коем случае не может, поэтому и пытается окружить себя зоной безопасности.

Беседовала Юлия Рулёва