Китай рискует потерять Туркменистан. Что осталось за кулисами турне Си Цзиньпина в Центральную Азию?

Председатель КНР Си Цзиньпин завершает турне по странам Центральной Азии. С ростом китайских инвестиций в регион растут опасения Пекина в связи с террористической угрозой. Наибольшее беспокойство вызывает ситуация в Туркменистане. Вторжение в страну террористических группировок из Афганистана приведет к дефициту газа в Поднебесной. В случае слома статус-кво начнется передел газового рынка в Центральной Азии, что рано или поздно затронет интересы стран ШОС и ОДКБ.

Однако в последние годы проявились и явные минусы политики «неприсоединения». Туркменистан, обладая слабой армией, не может защитить себя от нарастающих внешних угроз. Многие глобальные и региональные игроки могут быть заинтересованы в снижении экспорта туркменского газа. Страну мог бы защитить Китай, но и он отчасти оказывается в заложниках пресловутой политики нейтралитета Ашхабада. 

В последние годы, словно руководствуясь поговоркой о мудрой обезьяне, которая наблюдает за схваткой двух тигров в долине, Китай не принимал прямого участия в международных конфликтах. КНР развивал экономику, сохраняя нейтралитет в отношении глобальных политических событий. Однако стратегия Китая неучастия в геополитических конфликтах в дальнейшем может привести к печальным для него последствиям в газовой сфере.

Основной угрозой для Китая становится дестабилизация ситуации в Туркменистане - крупнейшем поставщике газа в КНР. 

Потребление газа в Китае неуклонно возрастает, что приводит к росту импорта, так как с 2007 г. спрос в стране превышает предложение собственных месторождений. Газ в КНР поступает по газопроводам и в виде СПГ. В 2014 г. это соотношение составило 31,3 млрд куб. м. против 27,1 млрд соответственно. Т.е. 53,6% импортного газа поступило в Китай по газопроводам. Хотя структура источников поставок в этих сегментах сильно отличается, если СПГ в Китай доставляется из 18 стран, то трубопроводный газ – из 4-х. Более того, на Туркменистан, поставивший в 2014 г.  25,5 млрд куб. м., приходится 43,7% от общего объема импорта газа или 13,6% потребления газа в Китае.

Источник: BP Statistical Review of World Energy 2015.

Около 46,4% импортного газа в 2014 г. Китай получил в виде СПГ.

Источник: BP Statistical Review of World Energy 2015.

Источник: BP Statistical Review of World Energy 2015.

Полные данные о структуре импорта газа Китаем в 2015 г. еще не опубликованы. 

Однако известно, что в прошлом году Туркменистан поставил в КНР 28 млрд куб., а в текущем году намерен нарастить этот показатель до 30 млрд куб. м.

Рост поставок среднеазиатского газа стал возможен после ввода в строй в ноябре 2015 г. третьей нитки газопровода «Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Китай». Общая протяженность газопровода составила 7,5 тыс. км. Три нитки, имеющих обозначения «А», «В», «С» (см.инфографику ниже), уложены в одном технологическом маршруте и имеют общую мощность 60,2 млрд куб. м. газа в год (на территории Казахстана). Однако в Китай предполагается поставлять около 55 млрд. куб. м., так как мощность в 5 млрд. куб. м. предполагается использовать для поставки газа в южные районы Казахстана (газ казахстанских месторождений). 

В соответствии с контрактом CNPC и «Туркменгаза» к концу 2021 г. Туркменистан должен будет поставлять в Китай 65 млрд куб. м. газа в год. 

Для исполнения контракта строится четвертая нитка газопровода («D») по маршруту «Туркменистан – Узбекистан – Таджикистан – Кыргызстан – Китай». Ее мощность составит 25 млрд куб. м. в год. «Свободные» мощности предполагается заполнить узбекским и казахским газом за счет роста добычи в этих странах. Строительство предполагается завершить в 2017 г. Свободные объемы мощностей газопровода «Средняя Азия – Китай» предполагается использовать для наращивания экспорта казахстанского газа. 

Существенная зависимость от туркменского газа становится риском для Китая. 

По причине нестабильности на Ближнем Востоке появляется реальная угроза срыва экспорта газа из Туркменистана. Из-за политики нейтралитета Ашхабад становится уязвим для внешних угроз. А желающих вычеркнуть Туркменистан из списка стран-экспортеров газа сейчас предостаточно.

Боевики запрещенной в России террористической организации ИГИЛ в настоящее время контролируют значительную часть границы Туркменистана и Афганистана. С начала 2015 г. туркменские пограничники регулярно вступают в бой с боевиками ИГИЛ. Однако от масштабного наступления террористов, такого как было в Ираке, Сирии или Ливии, Ашхабад не сможет защититься самостоятельно, так как имеет небольшую и недостаточно подготовленную армию (численность, по разным данным, оценивается от 20 до 40 тыс. чел.).  

Туркменистан выступает конкурентом Катара на газовом рынке. В 2014 г. Китай импортировал из Катара 9,2 млрд куб. м. газа в виде СПГ. Кроме того, Доха блокирует возможность строительства газопровода из Туркменистана в Индию (ТАПИ). Данный проект не будет реализован, так как никто не может обеспечить безопасный транзит газа через Афганистан. В Индию Катар поставил в 2014 г. 16,2 млрд куб. м. газа и не намерен делиться этим динамично развивающимся рынком с Туркменистаном, который планирует поставлять в Индию как минимум 18 млрд куб. м. (общая мощность газопровода ТАПИ – 33 млрд куб. м. газа в год).

Иран, будучи противником Катара и ведя борьбу с ИГИЛ в Сирии, также не заинтересован в развитии газового экспорта из Туркменистана. Во-первых, Тегеран сам в скором времени начнет поставки газа в Пакистан (контракт подписан на 8 млрд куб. м. газа в год) и планирует продлить этот газопровод до Индии. Во-вторых, Тегеран ведет переговоры с французской Total о достройке СПГ завода, что откроет ему возможность экспортировать сжиженный газ. Естественно, Иран заинтересован в поставках будущего СПГ в Китай. Т.е. конкуренция Ирана с Туркменистаном возможна сразу на трех рынках (Индия, Пакистан, Китай).

Еще один региональный игрок – Турция поддержала бы Туркменистан, только если бы тот поставлял свой газ в Европу по Транскаспийскому газопроводу (проект Nabucco). Но из-за неопределенности статуса Каспийского моря, позиции России и Ирана и контрактов с Китаем Ашхабад не смог построить морской участок газопровода. Следовательно, Турция не получает транзитных прибылей и не станет втягиваться в среднеазиатский конфликт. По этой же причине Евросоюз не заинтересован в активной защите Туркменистана.

Позиция США заключается в сдерживании Китая как своего стратегического конкурента. Тактика поддержания китайской экономики в напряжении за счет дорогого газа или «энергетического голода» могла бы быть выгодна Вашингтону.

Американское руководство может поддержать только реанимацию газопровода Nabucco по дну Каспийского миоря, чтобы дать ЕС альтернативного поставщика газа в обмен на ужесточение санкций против России. Но у Туркменистана уже нет свободного газа для поставок в Европу, все уже законтрактовано на годы вперед Китаем. Да и позиция прикаспийских стран по вопросу морского газопровода не изменилась.

Политика нейтралитета сыграла с Туркменистаном злую шутку. Страна не входит в ОДКБ, что понижает ее шансы на защиту со стороны соседей, в том числе России в случае вторжения террористических группировок из Афганистана. 

Несмотря на стратегическую значимость Туркменистана, Китай вряд ли в обозримой перспективе изменит своей сдержанной политике по вопросу участия во внешних конфликтах. Пекин опасается обвинений в агрессии со стороны США и ЕС в случае введения войск в Туркменистан, особенно учитывая нейтральный статус последнего.

Дополнительная проблема Туркменистана - внутренний сепаратизм. Эксперт по Средней Азии Александр Князев отмечает, что региональные элиты в Марыйском вилаяте недовольны тем, что фактически весь газ Туркменистана добывается именно у них, а прибыли от экспорта уходят в Ашхабад. Поэтому из Афганистана поступает нелегальное оружие в Марыйский вилаят, т.е. идет подготовка к открытой борьбе против действующего руководства страны.

Вследствие закрытости Туркменистана дать точную оценку внутриэлитной обстановке затруднительно. В экспертной среде обсуждаются противоречия между элитными группами внутри страны, ориентированными на различные внешние центры силы. Такая ситуация в условиях внешних угроз создает дополнительные риски устойчивости государства.

Угрозы дестабилизации ситуации в Туркменистане создают риски энергетической безопасности Китая, которому приходится искать альтернативные источники поставок «голубого топлива».

Игорь Юшков, преподаватель Финансового университета при Правительстве РФ