Кто стоит за нефтяными соглашениями Туркменистана и Узбекистана

В середине мая состоялся официальный визит президента Узбекистана в Туркменистан. 20 мая в туристической зоне «Аваза», после переговоров Гурбангулы Бердымухамедова и Шавката Мирзиёева прошла церемония подписания деловых соглашений. Одним из таких соглашений стал меморандум о взаимопонимании между Государственным концерном «Туркменнебит» («Туркменнефть») и национальной холдинговой компанией Uzbeknefitgaz (НХК «Узбекнефтегаз») о поставках нефти. Что стоит за развитием энергетического сотрудничества Ашхабада и Ташкента?

Основная договоренность Узбекистана и Туркменистана, по словам председателя правления «Узбекнефтегаза» Алишера Султанова, касалась поставок легкой нефти с туркменского месторождения Киянлы, а также с месторождений, разрабатываемых Китайской национальной нефтегазовой корпорацей (CNPC). Сырье предполагается поставлять в Узбекистан для загрузки Бухарского нефтеперерабатывающего завода. Показательно, что это первое соглашение «Узбекнефтегаза» о работе за пределами своей страны.

Подписанное соглашение не является обязывающим, поэтому есть шанс остановки проекта. В то же время, оно представляет значительный интерес для анализа расстановки сил в нефтегазовом комплексе среднеазиатских государств.

В данном регионе идет активное соперничество нескольких игроков, крупнейшими из которых являются Россия и Китай. Так, с 1990-х гг. центральным вопросом для всех акторов энергетической политики Средней Азии является определение маршрутов экспорта углеводородов.

Находясь в рамках СССР, среднеазиатские республики отправляли свои ресурсы в Центр, в направлении РСФСР. После распада союза они стремились построить инфраструктуру для выхода на альтернативные рынки, чтобы не зависеть от отношений с Москвой. Частично им это удалось. Уже построено три нитки газопровода «Средняя Азия – Китай». 

Подробности о существующих и проектируемых газопроводах в Центральной Азии – в инфографике «Евразия.Эксперт».

Однако связи с Россией сохраняются, она по-прежнему остается экспортным каналом, – как для нефти, так и для газа. В частности, Туркменистан экспортирует часть своей нефти через Махачкалу. Оттуда сырье может поступать до порта Новороссийска и далее на мировой рынок. Но объем прокачки по такому маршруту невелик и постоянно снижается.

Проблема в Махачкале крайне специфическая. Примерно 200-300 метровый участок нефтепровода от разгрузочного причала до инфраструктуры «Транснефти» в порту контролируют частные структуры, которые откровенно воруют часть нефти, заставляя сопроводителей груза подписывать документы о высоком содержании воды в отгруженной нефти (или другие подобные документы, легализующие пропажу части нефти на пути от танкера до трубы «Транснефти»).

Естественно, подобные криминальные истории приводят к тому, что Туркменистан все больше танкеров отправляет в порт Баку. Аналогичным образом поступают и другие производители нефти на каспийском шельфе, например «Лукойл», работающий в российском секторе.

По указанным причинам «Туркменнефти» выгодно диверсифицировать направления поставок своей нефти. Тем более поставки в Узбекистан по логистической составляющей могут оказаться дешевле по сравнению с маршрутом Туркменистан-Баку-Джейхан.

Поддерживает поставку туркменской нефти в Узбекистан и Китай. Пекину важно высвободить газовые ресурсы среднеазиатских государств, оставляя их в качестве собственной стратегической ресурсной базы. При этом, Китай видит необходимость Ташкента ликвидировать дефицит жидкого топлива на территории своей страны. Поэтому китайские компании активно включаются в данный процесс. Для удовлетворения спроса на моторное топливо Узбекистан стал двигаться двумя путями.

Во-первых, договорился о закупках нефти в России. В апреле 2017 г. Минэнерго РФ и «Узбекнефтегаз» договорились о создании трехсторонней группы с участием Казахстана для реализации поставок нефти. Предполагается, что сырье будет прокачиваться по нефтепроводу Омск-Павлодар-Шымкент, а далее – по железной дороге до Джизакской области Узбекистана.

В данном регионе Ташкент планирует построить к 2022 г. новый нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) мощностью 5 млн т. для производства 3,7 млн т. моторного топлива, более 700 тыс. т. авиатоплива и 300 тыс. т. сопутствующих нефтепродуктов. Экспериментальная прокачка нефти по указанному маршруту должна пройти до конца года. Однако к моменту запуска НПЗ планируется построить нефтепровод на 95 км – до границы с Казахстаном.

Во-вторых, Узбекистан привлек иностранных партнеров для строительства GTL-завода в Кашкадарьинской области стоимостью $3,7 млрд. На предприятии из природного газа будут производиться жидкие углеводороды: из 3,6 млрд куб. м. газа будут получаться  743,5 тыс. т. дизтоплива, 311 тыс. т. авиакеросина, 431,1 тыс. т. нафты и 20,9 тыс. т. сжиженного газа в год. Строит завод южнокорейская фирма Hyundai Engineering&Construction при участии датской Haldor Topsoe и южноафриканской Sasol. Китай долгое время не включался в реализацию данного проекта. Пекин обеспокоен тем, что новое предприятие будет «забирать» с рынка 3,6 млрд куб. м. газа в год.

Однако был риск, что Uzbekistan GTL сможет реализовать проект вообще без китайского участия, поэтому во время визита Шавката Мирзиёева в КНР в мае 2017 г. китайские компании выделили «Узбекнефтегазу» $5 млрд. на реализацию GTL-проекта.

 Китай пошел на такой шаг по ряду причин:

1. В настоящее время увеличение поставок среднеазиатского газа не является для него первоочередной целью (в КНР растет добыча собственного газа, а портфель импортных поставок хорошо сбалансирован).

2.Создание подобных проектов вписывается в инициативу «Один пояс, один путь», так как создает инфраструктуру для развития транспортных проектов в Средней Азии и привязывает страны региона к самому Китаю.

3. Выделение средств «Узбекнефтегазу» стало своеобразной компенсацией за отсрочку строительства четвертой нитки газопровода «Средняя Азия – Китай».

Но в будущем КНР выгоднее наладить поставку нефти для узбекских НПЗ из Туркменистана. Это позволит не «бронировать» газ для проектов типа GTL-завода.

К тому же, за газ Узбекистана уже началась существенная конкуренция между Россией и Китаем. «Газпром» в апреле 2017 г. подписал контракт с Узбекистаном на покупку 4 млрд куб. м. газа в год до 2022 г.

Учитывая, что внутренний спрос на газ в Узбекистане также возрастает, Китай становится более активным в регулировании нефтегазовых проектов региона. Поэтому соглашение  «Туркменнефти» и «Узбекнефтегаза» можно рассматривать как пример таких действий.

Игорь Юшков, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности