Кубат Рахимов: Кыргызстану пора отказаться от советов МВФ, чтобы возобновить рост экономики

В Кыргызстане резко замедлился рост экономики. Согласно статистике, за первое полугодие 2018 г., по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, он составил всего 0,1%. Наибольшее падение зафиксировано в металлургии и промышленности. О том, что происходит с экономикой страны, в интервью Евразия.Эксперт рассказал известный кыргызский экономист, председатель комитета Торгово-промышленной палаты КР по вопросам промышленной политики, содействия экспорту, развития инфраструктуры и ГЧП Кубат Рахимов.

- Кубат Калыевич, согласно недавно вышедшей статистике, в Кыргызстане наблюдается замедление роста экономики в первом полугодии по отношению к тому же периоду прошлого года. С чем это связано?

- К этим данным я отношусь, мягко говоря, настороженно. Все, что в Кыргызстане касается реальной экономики, если брать те же условно-западные методики расчетов, показывает, что мы входим в десятку беднейших стран мира. Такое ощущение, что эти люди не были в ряде африканских стран и просто не понимают институциональные вещи, которые важнее тех цифр, которые не отражают реалий.

Если сравнивать ВВП на душу населения, получается, что в Сомали народ живет богаче и лучше, чем в Кыргызстане. С помощью различных манипуляций несколько сомалийских квази-государств присваивают экономические показатели друг друга и рисуют себе хорошую экономическую статистику. Я молчу про инфраструктуру, доставшуюся нам от СССР – начиная от системы образования, медицины, и заканчивая физической инфраструктурой городов и населенных пунктов. Сравните Бишкек и Могадишо, господа из международных организаций.

В нашем же случае (я неоднократно об этом говорил) большая часть экономики находится в «тени». В 2012 г. по заказу Всемирного Банка делалось исследование по этой проблеме, и некие кыргызстанские экономисты насчитали, что у нас 39% теневой экономики. И этими данными на моей памяти оперирует уже пятый министр экономики. Однако эти цифры так же неправильны, как и методики, по которым их подсчитывали.

У нас реальный размер теневой экономики зашкаливает за 60%. Соответственно, когда эту отрасль мы не можем просчитать, у нас возникают проблемы с чтением остальных цифр. Я считаю и всегда старался это доказывать, что мы живем лучше, чем это показывается официальными цифрами.

- Что делать в такой ситуации?

Первое, что нужно сделать – это разобраться с той методикой, по которой мы считаем наши экономические показатели. Для начала разобраться с количеством и качеством людей, которые работают в Национальном статистическом комитете.

Во-вторых, мы уже созрели для того, чтобы создать единую базу данных, которую я бы назвал объединенным фискально-учетным механизмом. Для полного учета всех налогоплательщиков страны, которыми по умолчанию должны являться все граждане с момента рождения и до своей смерти. Эта же база данных, которая есть у Государственной регистрационной службы, должна показывать, где реально живет человек. Есть отдельные базы у налоговой, еще у кого-то. Но база должна быть единой и всеобъемлющей. У нас в стране реально не налажен комплексный учет граждан.

Не знаю, как в других крупных городах, но в Бишкеке не совпадают ключевые цифры по проживающим горожанам и теми, кто платит налоги, например, за вывоз мусора. То есть получается, что налог на мусор (или иные сборы и платежи) выступает в роли важного индикатора реальной численности населения в столице. Не любят у нас люди платить налоги, к сожалению, и, соответственно, даже такой мизерный сбор, как на вывоз мусора, платят далеко не все.

Через систему совершенствования учета реальной экономики, косвенных показателей, мы могли бы оперировать честными цифрами. Сейчас данные сильно искаженные.

- Но это все же не совсем объясняет причину, по которой в прошлом году та же самая статистика показала больший рост экономики по сравнению с аналогичным периодом текущего года.

- Первая причина этого в том, что мы частично израсходовали запас «условного топлива», связанного с вхождением в Евразийский экономический союз. Я имею в виду, что у нас был определенный эффект низкой базы. И в рамках этого эффекта мы за счет технической помощи, прямых бюджетных вливаний, кредитов, грантов, а также Российско-Кыргызского фонда развития показывали хороший рост.

Не все эти средства расходовались эффективно. За прошлый год прирост портфеля того же Российско-Кыргызского фонда составил всего $10 млн. Это просто мизерные показатели для такой организации.

Экономика страны уже не может впитывать в себя эти кредитные ресурсы, не хватает этого «топлива». А все экономические механизмы так или иначе увязаны либо на обновление основного капитала, либо на устойчивом росте оборотного капитала. Соответственно, экономическая отдача, связанная с экономической активностью как таковой, очень небольшая.

Мы исчерпали залоговую базу, закладывать уже нечего. Дошли до некой точки предельной полезности национального бизнеса, который уже надо стимулировать. С другой стороны, это даже хорошо.

Настала пора, когда нужно пересматривать роль Кыргызско-Российского фонда развития – от квази-банка до фонда проектного финансирования.

Сейчас фонд должен входить деньгами в капитал каких-либо акционерных обществ на принципах равноправного партнерства, не требуя залогов, а просто вводя нормальные, естественные, здоровые механизмы корпоративного управления. Так делается во всем мире. Плюс запуск фондового рынка и полноценного оборота долевых и долговых ценных бумаг.

- В чем главная причина ухудшения состояния кыргызстанской экономики?

- Это курсообразование национальной валюты – сома. Еще два года назад наметилась, на мой взгляд, правильная тенденция, кыргызский сом по отношению к российскому рублю был в пропорции примерно 1,2 к 1, хотя буквально несколько лет назад курс был вообще идеальный –полтора сома за один рубль. Что мы видим сейчас? А сейчас мы видим полное форменное безобразие с точки зрения реального сектора экономики. Сейчас курс сома и рубля почти одинаковый.

Теперь представьте, что вы экспортер сельскохозяйственной продукции из Кыргызстана в Россию. Когда мы выращивали урожай, курс валюты был один, а теперь рубль и тенге упали, и наша продукция стала неконкурентоспособной на российском и казахстанском рынке, вашу нишу займут конкуренты.

Сейчас все, что растет в Кыргызстане, не вполне конкурентоспособно именно из-за так называемых валютных параметров. Валютная пара сом к рублю полностью демотивирует заниматься экспортом внутри ЕАЭС. Продавать куда-то вне союза? Не хватает компетенции, инфраструктуры и так далее.

Финансовый регулятор на своей планете живет, реальный сектор – на своей. Процветают у нас только те, кто сидит на реэкспорте таджикской, узбекской и, конечно же, китайской продукции. А для статистики они сообщают, что это они сами эту продукцию произвели и продали.

В таком случае, какой смысл тому же Кыргызско-Российскому фонду развития финансировать проекты, которые заведомо убыточны из-за неконкурентоспособности нашей продукции? Круг замкнулся.

- Разве Центральный банк не должен отслеживать ситуацию и регулировать курс?

- Для Национального банка стабильность сома «превыше всего», но это просто убивает все ростки в нашей промышленности и сельском хозяйстве. Если мы не умеем работать с этими валютными парами, то что тут можно сказать, это очень сложный и неоднозначный процесс.

Я не говорю, что сом нужно срочно и резко девальвировать, это было бы опрометчиво. Но допустить возможность определенного снижения курса или сделать привязку к корзине валют – я считаю, это вполне нормально.

У Кыргызстана основные торговые партнеры – это Россия, Китай и Казахстан. Соответственно, в нашей системе координат мы должны строить валютную корзину, исходя из состояния валют реальных торговых партнеров.

Кыргызский сом должен быть гибким и колебаться к курсу рубля, юаня и тенге. И только в последнюю очередь к курсу доллара, мы не 51-й штат США, а у нас при этом годами держалась эта привязка к курсу доллара.

Поэтому нужно осознавать, что снижение курса сома относительно валютной корзины, в которой валюты наших основных торговых партнеров – это нормальный конкурентоспособный механизм. Т.е. мантры, которые нам читают в Минфине и Нацбанке о том, что, если мы опустим курс, то наши граждане станут беднее, не состоятельны. Мы и так уже по западным системам учета находимся на дне и входим в десятку беднейших стран мира. А так у нас есть шанс перезапустить экспортный потенциал страны и наконец-то заняться реальным сектором экономики.

- Почему тогда Центральный банк выполняет рекомендации западных финансистов?

- Я не знаю, сам хочу спросить, зачем тогда мы по их советам держим крепкую валюту и входим в последнюю десятку? Вам не кажется, что это засада? Мне кажется, что это засада.

Да, это хорошая мантра, что в Кыргызстане самая стабильная валюта в Центральной Азии, но какой от этого толк?

Если мы будем выполнять все требования западников по валютной стабильности, то мы и дальше будем в списке «лузеров». Нам это не нужно, крепкий сом сейчас очень вреден для нашей экономики.

В связи с этим можно сделать вывод, что, если мы перейдем на валютную корзину, это даст возможность дышать нашим производителям и нашим экспортерам. То есть, если поменяется конъюнктура в России, Казахстане, Китае, мы под нее подстроимся. Так живет весь мир, это и есть капитализм, корзину валют придумал не я.

- Поясните, что означает переход на «валютную корзину»?

- Это значит, что курсообразование национальной валюты зависит не от одной, а от нескольких валют.

Мы попали в ужасную ситуацию. У нас все показатели, в том числе бюджетные, трещат по швам. Мы даже не можем сделать дополнительную эмиссию в своей же собственной национальной валюте, т.к. мы «филиал МВФ», мы полностью привязаны к их рекомендациям. Нам говорят – подними левую ногу, мы поднимаем левую ногу. А мы не можем поднять левую ногу с точки зрения реальной экономики, с точки зрения производства.

Получается, что мы автоматом губим собственное производство, а потом вынуждены запускать реэкспортные потоки через свою территорию. Эти потоки опять заставляют возвращаться к той модели экономики, которая была до вступления в ЕАЭС, а это в свою очередь, портит наши отношения с членами ЕАЭС. Круг опять замкнулся.

Беседовал Евгений Погребняк (Джалал-Абад, Кыргызстан)