Центральной Азии выгодны трения между США и Китаем – эксперт

К разгорающейся торговой войне Китая с США следует внимательнее присмотреться странам Центральной Азии. Введение Китаем тарифов на американскую сою и сорго дает центральноазиатским странам уникальную возможность стать «кормильцами» Китая и занять нишу, которая раньше принадлежала американским товарам – считает директор по исследованиям аналитической компании Future Risk, специалист по политэкономии Тристан Кендердайн. При этом, по мнению аналитика, странам следует с опаской относиться к китайским займам. Собеседник «Евразия.Эксперт» рассказал о том, за счет чего Центральная Азия может извлечь выгоду из трений США и Китая, как не оказаться в китайской долговой ловушке и при каких условиях осуществим проект строительства железной дороги из Пекина в Берлин.

- Господин Кендердайн, Вашингтон объявил торговую войну Пекину. Как это скажется на торгово-экономических отношениях Китая и Центральной Азии?

- В конечном итоге от торговой войны страдает каждый. Открытые рынки хороши для всех, и, если страны Центральной Азии могли бы конкурировать с США за доступ к китайскому рынку, я думаю, обе стороны в итоге получили бы выгоду. В краткосрочной перспективе это большая возможность для экономик центральноазиатских государств. Китай ясно показал, что он готов отвернуться от своих тихоокеанских торговых партнеров по политическим причинам, особенно это касается сельского хозяйства.

У Пекина также есть политика развития агропромышленных возможностей в Центральной Азии, России, на Кавказе, Ближнем Востоке и в Восточной Африке. Тарифы, введенные против США, касаются двух товаров: соевых бобов и сорго. Это жизненно важные сельскохозяйственные товары для производства мяса. Китай радикально изменяет свои пищевые привычки по мере того, как он богатеет, и все больше китайцев хотят есть более «чистую» и качественную еду. Китай также изменяет свои приоритеты пищевой безопасности, чтобы пустить на свой рынок больше импортной продукции.

Пекин давно мечтает о том, чтобы казахский агропромышленный комплекс экспортировал белковые продукты в Китай. И в Казахстане уже есть отличные агропромышленные цепочки производства молочной и мясной продукции. Кормить Китай – это отличная возможность для экономик региона.

Для всех категорий чистых качественных продуктов – от кыргызского меда до грузинского вина – это по сути бездонный рынок. В этом плане потери США могут быть хорошей возможностью для Центральной Азии. Центральной Азии по сути выгодны любые трения в области торговли между США и Китаем.

- Что послужило причиной недовольства США Китаем?

- США раздражало, что Китай заполонил американский рынок крайне дешевой сталью и алюминием. И это правда, Китай действительно делал это на протяжении многих лет, поскольку в стране множество металлургических комбинатов, а также этому способствовал кейнсианский принцип фискального стимулирования 2008 г. Слишком много людей взяли льготные займы и инвестировали в строительство новых заводов по производству стали, алюминия, цемента, листового стекла и других промышленных товаров. Теперь в Китае слишком много металлургических комбинатов и перерабатывающих заводов. Если бы все они работали на полную мощность, произошло бы перепроизводство металлов и их наплыв на мировой рынок, что привело бы к перекосу цен и разрушению цепочек поставок.

Поэтому Китай хочет закрыть значительное количество стальных и алюминиевых заводов – или, в качестве более выгодного варианта, перенести их за границу. Такая политика называется «Международным сотрудничеством в области создания производственных возможностей» и является основной практической целью более широкой стратегии инициативы «Пояса и пути». Поэтому для таких стран, как Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и Грузия, которые остались с разъединенными взаимодополняющими промышленными системами после распада СССР, это отличная возможность.

- В чем именно состоит суть этой возможности, которую Китай предоставляет Центральной Азии?

- По сути Китай раздает промышленные цепочки в стальной, алюминиевой, цементной, стеклянной, бумажной, текстильной промышленности, а также горнодобывающее, сельскохозяйственное и энергетическое оборудование. Это как большая распродажа китайских промышленных заводов.

Если центральноазиатские страны умело вложат свои деньги, они смогут заключить выгодную сделку и затем использовать производственные мощности для развития своих собственных экономик и в будущем для экспорта продукции в Китай.

Поэтому для центральноазиатских стран торговая война США и Китая открывает большие возможности в экономике.

- Недавно в Китае прошел саммит ШОС. Как вы оцениваете итоги саммита с точки зрения отношений Китая с Центральной Азией?

- Мне кажется, что ШОС – это группировка стран, у которых на самом деле не очень много общего в плане торговли или повестки дня в области безопасности. Цель Китая здесь очевидна – развивать свою сферу влияния там, где всегда традиционно доминировала Россия.

Я пять лет наблюдаю за деятельностью китайских учреждений внутри страны и могу сказать, что Китай на самом деле не верит в международные организации. А верит он в самого себя, свое изоляционистское превосходство и в двусторонние диалоги в политике, экономике и в области безопасности.

- На саммите ШОС президент Казахстана Нурсултан Назарбаев предложил реализовать проект Евразийской высокоскоростной железнодорожной магистрали по маршруту Пекин – Астана – Москва – Берлин. Как вы оцениваете перспективы реализации данного проекта?

- Все зависит от того, кто будет его финансировать. Если Пекин за все заплатит, то перспективы отличные. Китай сейчас находится в немного странном положении: он построил собственную высокоскоростную железнодорожную сеть и имеет возможность произвести гораздо больше поездных секций, чем могут обеспечить контракты. Южно-китайская локомотивная корпорация может по факту произвести годовой заказ вагонов за шесть недель, и остаток года производство стоит. Китай крайне успешно перенял железнодорожные технологии у таких компаний, как немецкая Siemens, французская Alstom, канадская Bombardier и японская Kawasaki. У Китая есть технологии, которые сильно опережают его уровень экономического развития, как есть и заводы, которые могут штамповать вагоны один за другим.

Строительство высокоскоростных железных дорог стало одной из «визитных карточек» китайских прямых иностранных инвестиций наряду с оборудованием для энергетики. Однако Китаю оказалось трудно сопоставить свои возможности с ожиданиями иностранных заказчиков.

Проекты в Мексике и Индонезии застопорились, мечта построить американскую высокоскоростную железнодорожную магистраль находится под угрозой из-за торговой войны, а более мелкие проекты в Турции, Сербии и Венгрии не дотягивают до уровня китайских амбиций.

- Какие возможности могут открыться, если магистраль Пекин – Берлин все же будет построена?

- Высокоскоростная железнодорожная магистраль Пекин – Берлин, проходящая через Астану и Москву, выглядит крайне захватывающе для трансконтинентального бизнеса. Все, что улучшает транспорт в Центральной Азии, принесет большую выгоду – на сегодняшний день не существует даже прямого пассажирского железнодорожного сообщения между Бишкеком и Алматы. Просто представьте себе экономические преимущества для Кыргызстана, если бы такая линия была построена. И, раз уж мы мечтаем, увидеть спонсированную Китаем высокоскоростную железнодорожную линию Астана – Алматы – Ташкент – Тегеран – Стамбул тоже было бы хорошо.

В конечном итоге, я думаю, что проект железной дороги Пекин – Астана – Москва – Берлин можно осуществить, только если Китай напрямую вложит в него свой капитал, а не если на Казахстан и Россию ляжет долговое бремя.

Если казахские и российские налогоплательщики должны будут за все платить, проект не будет экономически жизнеспособным.

Однако китайские технологии и капитал могут найти применение и в многих других проектах. Бишкек – Алматы, Ташкент – Алматы, Астана – Алматы и Астана – Актау – это дороги, скорость перемещения по которым можно увеличить до 200 км/ч. Это означает использование большого количества существующего железнодорожного полотна, в то время как дороги, по которым можно перемещаться со скоростью 350 км/ч, требуют постройки совершенно новых путей. Если мелкие, более полезные проекты наподобие таких будут успешными, возможно, Казахстан присмотрится и к более дорогому маршруту Пекин – Берлин. Но, с точки зрения Казахстана, транспортная интеграция с республиками юга Центральной Азии и Каспийского Моря должна быть приоритетной статьей расходов в сфере инфраструктуры.

- Некоторые эксперты утверждают, что страны Центральной Азии, в том числе Казахстан, постепенно «подсаживаются на китайскую иглу кредитования». Что вы думаете об этом?

- Определенно, риск попасть в китайскую долговую ловушку существует. Взгляните на политические проблемы в Кыргызстане из-за кредита на строительство электростанции. Похожие истории возникали и на Фиджи, и в Вануату, и в Шри-Ланке. Я думаю, что есть серьезный риск для небольших экономик глубоко залезть в долги и попасть в китайскую сеть финансовой зависимости. Менее крупные экономики Центральной Азии, такие как Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, а также Армения, если говорить о Кавказе, подвержены попаданию в такого рода долговую ловушку. Но более крупные экономики, например, Турция, Иран и Казахстан, имеют все возможности избежать ее.

Самый простой способ избежать попадания в китайскую долговую ловушку – сохранять прозрачность и общественный контроль.

- Почему страны предпочитают пользоваться китайскими займами даже несмотря на то, что проценты по ним иногда не самые низкие? И в чем здесь интерес Пекина?

- Процентные ставки по китайским кредитам иногда выше, чем в среднем по мировому рынку. Привлекательность таких займов состоит в том, что Китай не задает вопросов.

Но Пекин предоставляет кредиты под строительство инфраструктуры и трансфер производственных мощностей, что является одной из целей его промышленной политики. Таким образом Китай помогает сформировать агропромышленную и производственную матрицу Центральной Азии, Кавказа и Ближнего Востока, чтобы та служила внутренним китайским интересам.

Это естественно. Но для народов небольших стран, которые подвержены попаданию в китайскую долговую ловушку, важно, чтобы эти займы оставались прозрачными для наблюдателей внутри страны и за ее пределами. Пока что единственные люди, которые действительно понимают эту игру – те, кто ведет книги займов в Эксим банке Китая, Китайском банке развития, Сельскохозяйственном банке Китая, Китайской корпорации по страхованию экспортных кредитов и в нескольких крупнейших коммерческих банках Китая.

У Шри-Ланки сегодня есть бесполезный пустой международный аэропорт и новый порт, который она была вынуждена отдать Китаю в пользование на 99 лет. Оба этих объекта расположены в штате Шри-Ланки, из которого родом ее бывший президент. Сложно не назвать это коррупцией. Это по меньшей мере демонстрирует, что контроль экономических и политических учреждений может в итоге принести неблагоприятные результаты для граждан страны.

- Какие риски использования китайских займов могут поджидать такую страну, как, например, Казахстан?

- У Казахстана есть свои стратегические цели, и он хочет связать китайские промышленные инвестиции со своей национальной промышленной политикой ради экономического развития.

Но без прозрачности существует большой риск, что страны будут реализовывать бесполезные проекты, которые будут «засасывать» избыточную китайскую сталь, цемент и алюминий, оставив в итоге страну-заказчицу с долговым обязательством по никому не нужному проекту.

Если страны будут мудро использовать китайский капитал, возникнет много возможностей для взаимовыгодного инвестирования, которое поможет развитию и диверсификации промышленной экономики страны-заказчика. Но просто брать любой заем под каждый проект, который предлагает Китай, было бы неблагоразумно, и правительства, которые скрывают от граждан свои долговые обязательства – это прямой путь к катастрофе.