«Цифровой» Евразийский союз: куда движется ЕАЭС

2 февраля в Алма-Ате состоялось очередное заседание Евразийского межправительственного совета на уровне глав правительств пяти стран ЕАЭС. Прошедшая встреча в полной мере проявила основные межгосударственные противоречия и «узкие места», с которыми столкнется Россия в год своего Председательства в союзе. Заседание показало, вокруг каких вопросов будет сконцентрирована «евразийская повестка» и каких результатов можно ожидать по ключевым интеграционным трекам.

Общие рынки: муки рождения

Одним из традиционных и наиболее важных направлений деятельности государств-членов ЕАЭС является борьба за становление четырех общих рынков – товаров, услуг, капитала и труда.

Проблема состоит в наличии множества взаимных барьеров, ограничений и изъятий, а также различий во внешнеторговых тарифах, которые в своей совокупности отдаляют ЕАЭС от заветной цели – становления полноценного экономического союза.

Кроме того, они создают почву для многочисленных межгосударственных противоречий. Так, в конце 2017 г. камнем преткновения стал сахар. Россия посчитала, что трейдеры из Беларуси и Казахстана, пользуясь собственными нулевыми пошлинами на импорт сахара, начали реэкспортировать его на более выгодный российский рынок и вызвали обвал цен на нем более чем на 40%. Проблема поднималась на прошлом Межправсовете в Ереване, и по результатам дискуссий удалось достигнуть договоренности с Беларусью о том, что сырье для производства сахара будет поставляться белорусским производителям не из-за рубежа, а из России.

Однако эта договоренность, по всей видимости, не столько решила, сколько усугубила проблему: российские производители стали по низкой цене поставлять сахар в Беларусь и вызвали обвал цен и там, из-за чего белорусское правительство было даже вынуждено вводить регулируемую цену на сахар. 2 февраля глава Минсельхоза РФ А. Ткачев, который в прошлом году даже требовал закрыть российский рынок от белорусского и казахстанского импорта, снова присутствовал на переговорах. И государства, как видно по списку принятых по итогам саммита документов, достигли договоренности о необходимости провести анализ сложившейся ситуации на рынках сахара. Таким образом, проблема пока далека от разрешения, и странам-членам еще придется согласовывать механизм достижения равновесных цен, который, с одной стороны, прекратил бы дешевый реэкспорт в Россию, и с другой стороны, не привел бы в итоге к серьезному удорожанию сахара в Казахстане и Беларуси.

О наличии еще одного противоречия в плане наличия барьеров и ограничений для взаимной торговли стало известно благодаря шутке Дмитрия Медведева по поводу землетрясения, произошедшего в Алма-Ате в день саммита. «Землетрясение произошло в момент рассмотрения постановления номер 666 совета министров Республики Беларусь. Это для всех для нас урок, а для Республики Беларусь – знак, сигнал божий», – заявил российский премьер.

Речь идет о Постановлении Совета Министров Республики Беларусь № 666 от 6 августа 2015 г., которое установило требование предоставлять на импортируемую в Беларусь продукцию санитарно-гигиеническое заключение о соответствии требованиям, установленным законодательством Республики Беларусь в области санитарно-эпидемиологического благополучия населения. Проблема состоит в том, что данный документ уже давно не является обязательным для торговли между странами ЕАЭС, и официальный Минск создал таким образом лишний торговый барьер.

В свою очередь, Беларусь постоянно на заседаниях органов ЕАЭС указывает России на необходимость создания единого рынка газа, нефти и нефтепродуктов. Повторил данное требование в этот раз и премьер-министр Беларуси Андрей Кобяков. В 2016 г. между Россией и Беларусью загорелся спор о тому, какую цену на газ считать справедливой. Урегулировать его удалось лишь в 2017 г., и пока лишь на несколько лет.

Все эти торговые споры, только часть которых становится известной публике, говорят о недостатке доверия внутри ЕАЭС. Каждая страна пытается в одностороннем порядке получить максимум выгод и мало заботится об общем благе. Во многом такое поведение объясняется сокращением из-за кризиса общего экономического пирога, что приводит к росту национальных эгоизмов.

В этом плане макроэкономические показатели ЕАЭС, в частности по динамике взаимной торговли, не могут исправить положение. Дело в том, что достигнутый по итогам 2017 г. рост взаимной торговли на 27% является не иначе как восстановительным – после падения на 25,5% в 2015 г. и еще на 5,8% в 2016 г. Ожидаемый рост экономики России на уровне 2-3% в 2018 г. вряд ли что-то изменит в этой ситуации, и страны ЕАЭС, скорее всего, в ближайшей перспективе ненамного сократят список взаимных претензий относительно существующих торговых барьеров и ограничений.  

Цифровизация: конкуренция подходов

Одной из ведущих тем своего Председательства Россия решила сделать цифровизацию. Государства ЕАЭС начали обсуждать эту тему больше года назад, однако к согласованию конкретных решений и подписанию стратегических документов они подошли только сейчас.

Благодаря тому, что главы правительств стран ЕАЭС 2 февраля приняли участие не только в официальном заседании Межправсовета, но и пленарной сессии форума «Цифровая повестка дня в эпоху глобализации», четко обозначились национальные подходы к тому, как использовать цифровые технологии на пользу отдельных стран-членов и ЕАЭС в целом.

Наиболее заметным было расхождение между странами относительно использования криптовалют. Беларусь в прошлом году приняла решение максимально либерализовать рынок криптовалют в рамках функционирования собственного Парка высоких технологий. Кыргызстан заявил о готовности использовать криптовалюты в собственных госзакупках.

Премьер России Д. Медведев не только выразил свое скептическое отношение к криптовалютам, отметив, что они могут являться очередным рыночным «пузырем», но и призвал коллег из других стран в условиях взаимосвязанности экономик стран Союза разработать общие конвенции в случае, если криптовалюты будут использоваться в национальных системах расчетов.

Позиция Беларуси, как это было заметно по словам главы белорусского правительства А. Кобякова, объясняется в первую очередь стремлением Минска найти дополнительные ресурсы для роста собственной экономики. При этом официальный Минск четко заявил, что страны мира сегодня конкурируют между собой по степени и качеству цифровизации, и такая конкуренция имеет место и в рамках ЕАЭС. Таким образом, в случае, если государства-члены пойдут на более широкое применение криптовалют, при нынешнем различии в системах национального регулирования это может вызвать серьезные трения.      

В то же время Россия как на риторическом, так и на практическом уровне выразила поддержку технологии блокчейн. Стало даже известно, что в соответствии с межгосударственным соглашением Центральный банк России разрабатывает систему передачи финансовых сообщений между регуляторами стран ЕАЭС. Эта система позднее может стать платформой для взаимных расчетов, которая будет уже базироваться на новых принципах распределенных реестров. Таким образом, между государствами-членами есть и точки пересечения, а не только расхождения.

Вторая, не менее значимая группа вопросов, по которой внутри ЕАЭС, по всей видимости, уже ломаются копья, касается создания цифровых платформ прослеживаемости товаров на территории всего союза.

Основным лоббистом этой идеи выступает как раз Москва. Россия до 2024 г. намеревается создать национальную систему прослеживаемости всех товарных потоков, использовав опыт функционирования национальных систем ЕГАИС и Меркурий (для алкогольной и пищевой продукции соответственно) и опыт работы единой системы прослеживаемости для меховых изделий, введенной несколько лет назад для всего ЕАЭС.

Россия заинтересована в развитии подобных систем, обеспечивающих прозрачность товарных потоков, по нескольким основным причинам. Дело в том, что они помогают избавиться от контрабандных импортных схем, увеличить собираемость налогов и обеспечить качество продукции в интересах населения.

Не секрет, что внешние границы ЕАЭС слабо защищены от серого импорта. Общеизвестна проблема реэкспорта, в частности продовольственных товаров из Европы через Беларусь, которой Минск выражает готовность противостоять «по мере сил», томатов из Турции через Армению, китайских товаров через Кыргызстан. Россия, используя опыт Евросоюза, хотела бы обеспечить собственную экономическую безопасность.

С подачи Москвы было разработано и 2 февраля подписано соглашение о маркировке товаров средствами идентификации в Евразийском экономическом союзе. Это соглашение носит рамочный характер, устанавливая порядок запуска общесоюзных платформ прослеживаемости для каждой отдельной группы товаров. Кроме того, государства-члены согласились координировать между собой введение национальных систем прослеживаемости. По всей видимости, поначалу прослеживаемость на уровне всего ЕАЭС будет обеспечена в отношении лекарственных средств. Электронная маркировка лекарств уже есть в Беларуси и Армении, в тестовом режиме она запущена и в России.

Однако желание России вводить контроль как можно большего числа торговых потоков (а желательно всех) наталкивается на скептичное отношение со стороны других государств-членов.

Так, на заседании Межправсовета премьер-министр Беларуси А. Кобяков заявил: «Надеюсь, что введение маркировки конкретных товаров будет осуществляться с учетом национальных интересов всех государств – членов ЕАЭС. Видится важным в данном вопросе также соблюсти оптимальный баланс между интересами хозяйствующих субъектов и интересами государств – членов ЕАЭС».

Проблема состоит даже не в том, что, используя возможности масштабного российского рынка и отсутствие таможенных границ, другие страны зарабатывают на сером импорте, а в том, что создание информационных систем прослеживаемости товаров – это крайне затратное дело как для бюджета, так и для экономических агентов. Кроме того, если подобные системы запускаются разными разработчиками, то в итоге они оказываются технологически мало совместимыми, и потом их крайне трудно интегрировать между собой и обеспечивать их полноценное функционирование.

В результате вряд ли можно ожидать, что в ближайшие годы мы увидим бурный рост межгосударственных информационных платформ прослеживаемости. Они будут созданы для отдельных групп товаров. Поэтому, если Россия запустит к 2024 г. свою национальную платформу для всех товаропотоков, пока не очень ясно, как она будет работать при учете общей таможенной территории ЕАЭС.         

Кроме вопросов регулирования криптовалют и экономической безопасности, перед странами ЕАЭС в рамках цифровой повестки встает еще один очень важный вопрос – как стимулировать в интересах евразийской интеграции возникновение трансграничных цифровых платформ в частном секторе. Сегодня подобные платформы возникают в основном в интересах государств: так, работают информационные системы для обмена таможенными данными, системы прослеживаемости товаров, будут создаваться аналогичные платформы для финансовых регуляторов и в целях интеграции пенсионных систем стран ЕАЭС.

Тем не менее пока непонятно, насколько востребована цифровизация на уровне бизнеса. Сейчас очевидно, что внедрение цифровых технологий идет преимущественно на национальном уровне, и страны не координируют между собой эти процессы.

К тому же, как отметил Д. Медведев, между государствами-членами ЕАЭС существует большое цифровое неравенство. Это действительно так: если Россия и Казахстан уже 10 лет назад внедрили технологии открытого правительства, цифровизировали оказание госуслуг, стали применять технологии умных городов, то, как явствует из выступлений на Межправсовете премьер-министров Кыргызстана и Армении, в этих странах только приступают к этим мероприятиям. По данным Всемирного банка, доступ к широкополосному интернету в том же Кыргызстане имеет не более 3% населения. Поэтому неясно, как именно будет работать цифровизация на общесоюзном уровне.  

Для стимулирования возникновения трансграничных цифровых платформ Евразийская экономическая комиссия проводит конкурс «Евразийские цифровые платформы». Это интересная инициатива, но она может также принести в основном точечные результаты при отсутствии у бизнеса стран ЕАЭС ярко выраженных общих интересов (что хорошо просматривается и на примере вопроса о создании единых производственных цепочек).

Несмотря на обозначенные сложности, обсуждение общей цифровой повестки – это серьезный задел на будущее для всех стран ЕАЭС. Как резонно отметил 2 февраля премьер-министр Казахстана Бакытжан Сагинтаев, зачастую проблема в координации цифровой повестки возникает не только между странами, но и даже министерствами одной страны. Налаживание регулярного обмена информацией, сближение национальных систем регулирования, координация усилий пусть и без громких общесоюзных проектов крайне важны для стабильного функционирования ЕАЭС.

Андрей Девятков, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН