Зачем Лукашенко поехал в Тбилиси

22-23 марта 2018 г. Александр Лукашенко посетил Грузию. Визит белорусского президента не мог не привлечь к себе значительное внимание. Прежде всего в силу того, что для Москвы Минск и Тбилиси находятся на разных внешнеполитических полюсах. О значении визита белорусского лидера в Грузию и пойдет речь в данной статье.

Беларусь не просто стратегический партнер России и участник евразийских интеграционных проектов, Беларусь – часть Союзного государства. Если же говорить о Грузии, то эта страна еще десять лет назад создала прецедент выхода из СНГ, и сегодня между Тбилиси и Москвой нет дипломатических отношений. Даже на фоне изменения статуса Крыма и военного конфликта в Донбассе Россия и Украина не пошли на такой шаг, хотя уровень дипломатического представительства и был понижен. Грузия единственная из постсоветских республик Закавказья провела референдум о вхождении страны в НАТО, и практически синхронно с визитом Лукашенко в Тбилиси была утверждена десятая ежегодная программа Альянса для этой страны.

За два дня пребывания белорусского президента в Грузии стороны подписали рамочное соглашение, в котором подтвердили «приверженность общепризнанным принципам международного права – суверенному равноправию, территориальной целостности в международно признанных границах и невмешательству во внутренние дела». Были также согласованы многочисленные меморандумы, подписаны двусторонние контракты. Состоялись встречи А. Лукашенко с президентом Георгием Маргвелашвили, премьер-министром Георгием Квирикашвили и Католикосом-Патриархом всея Грузии Илией II.

Сам же президент Беларуси назвал свое посещение Грузии «историческим». Но, пожалуй, самым острым моментом в ходе тбилисского визита Лукашенко стали его заявления по поводу Абхазии.

По словам А. Лукашенко, эта республика была превращена «непонятно во что», и туда «никому невозможно приехать». Абхазский МИД не замедлил отреагировать на эти выступления, назвав слова белорусского лидера «эмоциональными».

В Концепции внешней политики России недвусмысленно обозначен ее приоритет в содействии «становлению Республики Абхазия и Республики Южная Осетия как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению».

Белорусские партнеры Москвы не готовы солидаризироваться с обозначенным подходом. Более того, Минск последовательно наращивает свои отношения с Тбилиси.

Мартовский визит Лукашенко – уже второй по счету, в первый раз он побывал в Грузии в конце апреля 2015 г. Но за это время между странами выросли торговый оборот и число туристов (только за последний год эти показатели возросли соответственно на 24% и 29%). Насколько серьезны и принципиальны российско-белорусские расхождения на грузинском направлении? И что скрывается за «эмоциями» президента Лукашенко?

Отвечая на эти вопросы, следует сосредоточиться на трех измерениях этой непростой проблемы: динамика отношений Москвы и Минска, двусторонние связи Беларуси и Грузии, а также национально-государственное строительство в постсоветских странах. Приняв предварительно за аксиому, что союзнические отношения – это не дипломатия тостов и здравиц о «братстве народов», а сложная и кропотливая работа по поиску и формированию общих интересов. При этом даже между многолетними стратегическими союзниками время от времени возникают острые споры. В этом контексте можно вспомнить про отношения между США и Израилем или Вашингтоном и Анкарой, не говоря уже о непростых коллизиях внутри ЕС или формирующихся евразийских интеграционных проектов.

В кавказском же контексте «особое мнение» А. Лукашенко – далеко не новость. И неправы будут те, кто пытается выдать недавние заявления президента Беларуси за сенсацию.

Еще в 2010 г. в ответ на жесткую критику со стороны Д. Медведева белорусский президент констатировал: признание Абхазии со стороны Минска возможно, но только при четком осознании его последствий и издержек как для России, так и для его страны. По его словам, в случае признания абхазской и югоосетинской независимости у Беларуси могло бы возникнуть «примерно полтора десятка проблем» по линии ЕС, США и СНГ, включая и жесткое санкционное давление, что потребовало бы наращивания российской помощи для поддержки союзника.

Было бы неверно изображать А. Лукашенко как «грузинофила», забывающего в Тбилиси о своих союзнических отношениях с Москвой. Еще в декабре 2012 г. (в канун председательства Беларуси в СНГ) он обратился к руководству Грузии с предложением вернуться в Содружество и активизировать процесс нормализации отношений не только с Россией, но также непосредственно с Абхазией и Южной Осетией.

Находясь в Тбилиси в марте 2018 г., белорусский лидер призвал грузинские власти к диалогу с Россией, а отношения своей страны с Москвой оценил как позитивные, лишенные острых политических противоречий.

В конце концов, говоря прагматическим языком, минский канал может быть востребован в коммуникации между Тбилиси и Москвой там, где напрямую это пока что невозможно. И, принимая во внимание нарастание турбулентности на Ближнем Востоке и активизацию радикалов на кавказском пограничье, исключать необходимость такого общения нельзя.

Впрочем, у А. Лукашенко есть свой интерес к Грузии как к экономическому партнеру. Как справедливо замечает известный грузинский публицист Дмитрий Мониава, «иногда двусторонние отношения – это просто двусторонние отношения и никак не связаны с Кремлем. Товарооборот растет как на дрожжах, туристы пьют вино и осматривают древние развалины, а на заднем фоне деловито ползают мини-тракторы «Беларус-152».

При имеющихся сложностях в отношениях Минска с Евросоюзом СНГ, а также Грузия – важные рынки для Беларуси вне зависимости от абхазского или югоосетинского контекста.

И последнее (по порядку, но не по важности). Все постсоветские республики – молодые государства. Как следствие, крайне сдержанная реакция на изменения границ между бывшими союзными республиками. Например, Александр Лукашенко, как и казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев, долгое время скептически оценивали перспективы вступления Армении в ЕАЭС, понимая, что в этом случае непризнанный Нагорный Карабах по факту станет его частью. Это объективный процесс. До тех пор, пока новые идентичности не укрепятся и не перестанут быть критически зависимыми от советского прошлого и «беловежского процесса», такие коллизии неизбежны. Важно не раскручивать взаимный маховик эмоций и упреков, а научиться минимизировать издержки на данном направлении.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета