На фоне обрушившихся на Евросоюз несчастий евразийская интеграция нуждается не только в оптимистичном, но и в скептическом взгляде со стороны. Это поможет четче сформулировать существующие проблемы. Редакция «Евразия.Эксперт» решила пригласить для интервью политолога, отношение которого к ЕАЭС, по его собственному признанию, похоже на отношение евроскептиков к Евросоюзу. В качестве «евразийского скептика» выступает директор института политических исследований «Палітычная сфера» («Политическая сфера», Минск) и редактор одноименного журнала, доктор политологии Андрей Казакевич.

Союзное государство – идеологический проект

- В этом году исполнилось 20 лет Сообществу Беларуси и России, на основе которого был создан проект Союзного государства. Если одни считают его так и несбывшимся проектом, то другие считают, что это наиболее глубокая форма интеграции на постсоветском пространстве. Как вы оцениваете этот проект?

- Я думаю, что первый тезис не противоречит второму. Это может быть глубокая интеграция, но при этом без особой пользы. Мне кажется, что этот проект неэффективен и, по большому счёту, не нужен. Он просто дублирует нормальные двусторонние отношения между двумя странами. Поэтому создание какой-то надструктуры в виде Союзного государства было лишним. Это всегда был скорее идеологический проект.

Можно иметь продуктивные совместные проекты и полноценно сотрудничать без создания лишней структуры. Тем более, стоит вспомнить, для чего это в своё время было придумано – для создания действительно единого государства, к которому постепенно подключались бы другие страны и, в конечном итоге, воссоздался бы Советский Союз. В этом отношении эта идея не только неудачная, но и потенциально опасная для белорусского государства.

ЕС не будет разговаривать на равных

- А если говорить о Евразийским экономическом союзе? Здесь ведь уже никто не ставит цель создание единого государства.

- Есть евроскептицизм, но существует и скептицизм относительно евразийской интеграции. Причина тому очевидна – у всех стран-членов ЕАЭС есть определённые экономические проблемы, однако нет никаких свидетельств того, что пребывание в ЕАЭС способствует улучшению экономической ситуации. Поэтому встаёт вопрос – нужно ли это вообще.

В принципе, проблемы евразийской интеграции разнообразны. Например, вначале этого года вышел отчёт евразийской комиссии о работе за 5 лет. Там много внимания уделяется, например, тому, как был установлен контакт с Вьетнамом, но лишь пару слов сказано о ЕС. И это при том, что для стран-участниц ЕАЭС Европейский союз является либо основным, либо вторым экономическим партнёром.

Все страны ЕАЭС заинтересованы в сотрудничестве с Европейским союзом. У той же Армении экспорт в ЕС примерно в два раза больше, чем в ЕАЭС, Казахстан экспортирует в ЕС более половины своей продукции. И пока нет прямого диалога между ЕАЭС и ЕС сложно говорить о каких-либо дальнейших перспективах евразийской интеграции.

Очевидно, решать определенные локальные задачи евразийская интеграция может. Ведь в определённых сегментах и впрямь наблюдаются позитивные тенденции, но не ясно, как это будет вписано в региональную и мировую экономику.

При этом ЕС не будет разговаривать с ЕАЭС на равных в силу того, что европейская экономика примерно в 10 раз больше. С правовой точки зрения, равенство, естественно, будет соблюдается, но на уровне реального  экономического и политического взаимодействия достичь его будет сложно.

- Представители ЕАЭС не раз говорили, что следует установить контакты с Евросоюзом. Есть ли потенциал у Еврокомиссии и представителей ЕС начать хотя бы неформальную пошаговую работу с ЕАЭС?

- Какая-то работа уже ведется, и нет никаких сомнений, что рано или поздно взаимодействие ЕС-ЕАЭС будет обрастать институтами. Но основным инициаторам будет ЕАЭС как более заинтересованная сторона. Евросоюз в силу своего экономического превосходства активно продвигать подобные предложений не будет.

Для тех, кто оптимистично смотрит на евразийскую интеграцию, важно понимать, что для успеха евразийское объединение должно стать целостным субъектом в дискуссии с ЕС. Пока что странам эффективнее и выгоднее устанавливать двусторонние отношения с Брюсселем.

- Что, на ваш взгляд могло бы послужить укреплению ЕАЭС и выходу отношений между Евразийским союзом и ЕС на новый уровень?

- В Брюсселе воспринимают ЕАЭС как российский проект в том смысле, что Россия экономически и политически там доминирует. Мне кажется, что лишь в условиях, когда конфликты России с Украиной, а в идеале и с Грузией, Молдовой, будут каким-либо образом урегулированы, можно будет говорить о создании благоприятных условий для налаживания отношений между ЕС и ЕАЭС.

- Белорусская площадка могла бы стать переговорной точкой для реализации этих задач? Возможно ли через Беларусь начать диалог, например, по инфраструктурным проектам?

- Конечно, Беларусь имеет определённый потенциал для этого, и она должна его использовать. При этом Беларусь может выполнять только вспомогательные функции. Беларусь не сможет определить внешнюю политику России, а как будет развиваться ситуация в Кремле сложно сказать. Сейчас для российского руководства нельзя просто взять и сдать все «завоевания», сделанные в 2014 г. Нельзя даже изменить риторику и сказать, что да, «Крым наш», но и американцы нам тоже не враги, давайте с ними дружить.

Сателлиты или партнеры?

- Украинский эксперт Дмитрий Громаков опубликовал статью о Минских соглашениях,доказывая, что это переход украинского конфликта из горячей фазы в холодную, но не решение проблемы. Громаков говорит, что её может решить не ОБСЕ, а новый формат «ОДКБ-НАТО-Украина». Может всё-таки сообща решать эту проблему?

- Проблема с ОДКБ следующая – нет доверия со стороны Украины к этой структуре. Эта организация рассматривается как инструмент усиления политического и военного влияния России, вне зависимости от того, как дело обстоит на самом деле.

Это будет усложнять включение ОДКБ в диалог как самостоятельного субъекта, по крайней мере, сейчас. Возможно, если не Россия, а другие члены ОДКБ, например, Казахстан или Беларусь, будут активны в этом плане, то какой-то формат может быть придуман, но я бы скептически относился к такой возможности. Имеет место проблема деятельности ОДКБ как единой структуры.

Несмотря на то, что страны Североатлантического альянса часто демонстрируют значительные разногласия, НАТО имеет опыт общих решений и коллективных действий. Пока нет прецедентов действия ОДКБ как единой военно-политической организации. Россия во всех своих внешнеполитических операциях никогда не консультировалась с другими странами ОДКБ.

Достаточно вспомнить белорусские претензии касательно украинских событий 2014 г. и грузинских 2008 г. И эта позиция абсолютно правильная. Она ставит вопрос, кем являются страны члены ОДКБ – сателлитами России или же равноправными партнёрами. Кроме того, позиции стран-участниц ОДКБ расходятся по большинству принципиальных вопросов безопасности. Взять хотя бы обострившуюся недавно проблему вокруг Нагорного Карабаха. Тут опять же нет консенсуса.

Можно вспомнить, что ряд стран ОДКБ имеют индивидуальные программы сотрудничества с НАТО, которые находятся на разных уровнях. Например, Армения и Казахстан имеют опыт реализации Индивидуальных планов действий по партнерству и других форм продвинутого военного сотрудничества с Альянсом, в том числе участие в военных миссиях. У Беларуси и Кыргызстана опыт сотрудничества значительно меньше. То есть даже по вопросу степени сотрудничества с НАТО у стран ОДКБ нет единой позиции.

- Может быть, ОДКБ нуждается в реформировании и более чётком прописывании и проработке механизмов? Пока что ОДКБ является структурой, которая только проводит учения и у которой нет какой-то своей стратегии.

- Если строить ОДКБ как военно-политический блок, то выработка таких механизмов необходима. Тут основная проблема – принципы российской внешней политики и представления России о том, как себя следует вести с союзниками и партнерами. Как минимум, Россия должна информировать о планируемых шагах и согласовывать их. Сейчас это не работает даже на уровне уведомления, поэтому как субъект или тем более как блок ОДКБ воспринимается с трудом. Попросту в ОДКБ нет реального опыта принятия коллективных решений и в целом институциональная основа для таких решений не развита.

Солнце встает на Востоке… не для всех?

- Китай реализует проект «Шёлкового пути». В этом инфраструктурном проекте участвуют множество стран, в том числе и страны ЕС, ЕАЭС и страны, имеющие внеблоковый статус. Как вы оцениваете присутствие Китая в Восточной Европе и Беларусь как плацдарма для Китая?

- Китай становится важным игроком.

Однако существующая схема предусматривает два основных полюса притяжения «Шелкового пути»: Китай и ЕС. Здесь есть определённая асимметрия между «полюсами» и всем тем пространством, которое находится между ними.

Но в любом случае такие проекты открывают экономические возможности, которые нужно использовать.

Что касается экономического влияния Китая в Восточной Европе, то оно, несмотря на риторику, пока незначительно, доля в товарообороте стран в пределах 3-7%. Если брать Среднюю Азию, то там китайское присутствие более ощутимо.   

Из всех стран Восточной Европы наиболее тесно сотрудничает с Китаем Украина, а не Беларусь. Что касается Беларуси как «европейских ворот» Китая, то я смотрю на это очень скептически. Преимущества заметны только в области транзита, и то если будет отстроена нормальная инфраструктура от Казахстана до Беларуси.

Что касается производства, то преимущества не очевидны. Для доступа на рынок ЕС удобней размещать предприятия в самом ЕС или странах, которые подписали ассоциацию, та же Украина, например, или Молдова. Если говорить про евразийский рынок, то непонятно зачем это размещать на западной границе, всё можно организовать и в России или Казахстане. Конечно, какие-то проекты будут и над этим нужно работать. Китайские инвестиции это очень значительный фактор в международной экономике, но чтобы Беларусь заняла здесь какую-то ключевую позицию, я этого не вижу.

- Изначально Китай выбрал основным партнером в Восточной Европе не Беларусь, а Украину. Проекты, которые Китай хотел реализовать в Украине до 2014 г., тянули много миллиардов долларов. Но после украинских событий Китай поменял риторику, началась реализация  проекта инвестиционного белорусско-китайского парка. Это связано, прежде все с тем, что Китай стал искать политически стабильные режимы. Сыграл ли этот «государственный маркетинг» свою роль в развитии российско-белорусского сотрудничества?

- Отчасти это так, но мне кажется, что это всё ситуативно. Все понимают, что любая политическая система не застрахована от хаоса. Всё это может быть и при демократии, и при авторитарном режиме и, несмотря на разную вероятность, может случиться с каждой страной. Беларусь, конечно, сможет перетянуть часть китайских инвестиций с Украины, но не заменит Украину полностью. Хотя бы потому, что Беларусь не имеет выхода к морю. Опять же, на данный момент я не вижу механизмов, которые позволят Беларуси играть роль ключевого партнёра Китая в регионе. Если смотреть на цифры, то Украина остается для Китая более привлекательной

Также не стоит переоценить белорусскую стабильность. С международной точки зрения у Беларуси с этим не так всё хорошо, поскольку здесь не разработан механизм преемственности власти.

- В июне завершилось Всебелорусское народное собрание. Был разработан план на пятилетку.  Как вы видите Беларусь через 5 лет? Какие риски, возможности и перспективы есть у Беларуси в эти 5 лет?

Есть большой риск превратиться в большую периферию и стать просто донором рабочей силы в ЕС и Россию. Это же касается и технологий, и производства. На некоторых локальных рынках наша индустрия может сохранить свои позиции, но на международном уровне этого достигнуть будет очень сложно. В итоге можно превратиться в двойную или тройную периферию, т.е стать перефирией ЕС, ЕАЭС и «Шёлкового пути».

Сложность в том, что риски «периферии» будут касаться не только Беларуси, но и региона в целом – Прибалтики, Украины, Молдовы, России, Польши.. Подобный сценарий достаточно реален. Если  смотреть на международные тенденции, то технологии, инновации  концентрируются в трансатлантической и транстихоокеанской зонах. В этом отношении для Беларуси не видно никаких позитивных тенденций. Когда были высокие цены на нефть, а экономики развитых стран переживали острый кризис, были некоторые илюзии, но все оказалось очень хрупким. 

Неизвестно, что будет с ценами на энергоресурсы через 5 лет, но стать центром инноваций за счёт поступлений в экономику от нефти и газа невозможно. Таких примеров мы не знаем. Ещё одна проблема – демографическая. Идёт отток рабочей силы, сокращение населения. Долгосрочные прогнозы в этом плане негативны. Как выйти из этого всего? Нет простых рецептов и их не будет. Выход может быть в развитии отдельных сегментов и проектов, чтобы хоть часть экономики находилась на переднем плане мирового развития. Отдельные примеры в Беларуси есть, их явно недостаточно для перелома ситуации, но над этим нужно последовательно работать 

Беседовал Петр Петровский