В последние недели тема российско-польских отношений и политики Польши в Центральной Европе вновь оказалась в фокусе внимания. Варшава начала повторное расследование авиакатастрофы под Смоленском, унесшей жизни десятков людей, среди которых – президент Польши и высшие руководители государства. Параллельно правоконсерваторы, пришедшие к власти в 2015 г., выдвигают ряд инициатив по региональному лидерству Варшавы.

Отношения Варшавы и Москвы обрушиваются

Не вдаваясь в подробности расследования и в технические параметры, судить о которых предпочтительнее специалистам, можно констатировать, что сама дискуссия способна еще больше ухудшить отношения Москвы и Варшавы, и без того находящиеся в самой низкой их точке.

И раньше восприятие друг друга омрачалось трагедиями прошлого, обвинениями в отсутствии покаяния, попытками в ответ на одни обвинения выдвинуть другие, когда аргументами в спорах порой становилось количество убитых или погибших в лагерях. Однако, даже на притяжении последних 25 лет диалог не только межгосударственный, но и общественный, научный, культурный не прекращался, а в период нахождения у власти в Польше партии «Гражданская платформа» даже усилился.

Особенно ярко это было видно на примере образовательного и научного сотрудничества. Проводились научные конференции, открывались совместные магистерские программы, яркими событиями культурной и научной жизни становился выпуск совместных монографий, (например, «Белые пятна-черные пятна»), посвященных сложным вопросам российско-польских отношений.

Да и в обществе, особенно в российском, никакого заметного антипольского следа, антипольских настроений не прослеживалось. Даже несмотря на опросы, показывающие, что значительная часть россиян не относила Польшу к дружественным странам, сотни москвичей несли цветы к посольству Польши  после катастрофы президентского борта.

Тем не менее, сегодня, особенно после ухудшения отношений между Россией и Западом в целом и прихода в Польше к власти правоконсервативной партии «Право и справедливость» (PiS), взаимное восприятие особенно подвержено воздействию не только плохой конъюнктуры, но и исторических травм.

Авиакатастрофу используют для сведения счетов

Польская прокуратура заявила о начале нового расследования в отношении катастрофы и предварительных действиях по делам, связанным с «фальсификацией» документов о катастрофе и о невыполнении своих обязательств польскими чиновниками, которые якобы не осуществили должные действия для допуска польских экспертов к судмедэкспертизам.

Сам факт действий польской прокуратуры указывает на несколько важных моментов. Первый – на то, что историческая травма поляков от трагедии продолжает оставаться очень серьезной и очень четко легла в череду взаимных обид и обвинений.

Вторым важным аспектом является то, что трагедия стала фактором не только морали и этики, но и политики, оказывающим влияние на внутреннюю ситуацию в Польше.

Нынешние польские власти, проводя расследование, стремятся обвинить своих политических противников (прежде всего, партию «Гражданская платформа») в безответственности с намеком на возможность преступного сговора, и дискредитировать их в глазах общества.

Конечно, если вопросы остаются, то они должны быть сняты, но сегодня происходит политизация катастрофы, а обвинения во лжи и лицемерии становятся обыденными. Так, например, резкую реакцию части польского политического истеблишмента вызвала статья Энн Аппельбаум, супруги Владислава Сикорского, на страницах The Washington Post. Автор раскритиковала партию «Право и справедливость». По ее словам, Ярослав Качиньский использовал Смоленскую авиакатастрофу, чтобы одержать победу на выборах.

Вероятно, новый виток обсуждения трагедии последует после осуществления ее реконструкции, которой занимаются польские специалисты. Однако уже сегодня она стала фактором поляризации в самом польском обществе.

Правоконсерваторы ставят на Междуморье

Новое польское руководство выступило и с целым рядом внешнеполитических инициатив, причем не только в контексте укрепления сотрудничества с НАТО, увеличения армии и дальнейшего сближения с США. В 2015 г. президент Дуда выступил с идеей создания Балто-Черноморского союза – партнерского блока от Балтийского до Черного и Адриатического морей.

Идея Междуморья не первый раз появляется в повестке дня польского политического истеблишмента. После Первой мировой войны в Польше, которая обрела независимость, боролись между собой сторонники инкоропорационной концепции – национал-демократы во главе с Р. Дмовским, которые выступали за возвращение Польши к границам 1772 г. (первого раздела), и сторонники Ю. Пилсудского, которые как раз выступали с позиций необходимости реализации федеративной концепции, то есть создания зависимых от Польши государств на Востоке. Органичным развитием этой концепции выступало Междуморье.

Этот проект тесно переплетался с идеей прометеизма – политической программы, направленной на ослабление и расчленение СССР с помощью поддержки националистических движений. Следующим этапом, когда идея Междуморья вновь зазвучала на международной арене, стал 1942 г.

Тогда к попытке реализации этой концепции обратилось польское эмигрантское (Лондонское) правительство Сикорского. После Второй мировой войны – в 60-е годы она в обновленном виде обсуждалась на страницах польского эмигрантского журнала «Культура», издававшегося выдающимся польским мыслителем Е. Гедройцем. На страницах журнала Ю. Мерошевский выдвинул концепцию «ULB», в рамках которой Украина, Беларусь и Литва были в будущем независимыми государствами, а Польше отводилась роль регионального модератора и регулятора.

Варшава собирает «три моря»

Тем не менее, идеи Дуды не стоит воспринимать как полную кальку с прошлых проектов устройства региона, да и сама польская позиция довольно серьезно видоизменяется.

Уже в 2016 г. на форуме в Дубровнике, в котором приняли участие руководители ведущих стран региона, речь шла не о Балто-Черноморском союзе, а об «Инициативе трех морей», которая отличается тем, что если в первом случае речь шла о Польше и Украине, то в  рамках «Инициативы» есть ограничение по принципу членства в Европейском Союзе.

«Инициатива трех морей» по результатам форума в Дубровнике призвавна усилить значение региона пред лицом западных партнеров, и обеспечить развитие инфраструктурных и логистических проектов по линии «Север-Юг».

Однако вряд ли Польша сможет обеспечить в рамках такого проекта свое не только идеологическое, но и экономическое доминирование, имея в виду, что при всех успехах польской экономики она слишком сильно завязана на ЕС.

Таким образом, сегодня «Междуморье» может восприниматься скорее как конгломерат стран и отношений между странами, имеющих много схожего, и в принципе способных выстраивать определенные экономические и даже военно-политические конфигурации, но не полноценный структурированный союз.

При всех противоречиях Варшавы и Брюсселя польская политика далеко не всегда идет вразрез с политикой ЕС.

На белорусском направлении последние шаги Варшавы сегодня как раз вполне укладываются в общую линию Евросоюза на «мягкую трансформацию» белорусской политики.

Безусловно, политические моменты, идеология, вопросы, связанные с национальным меньшинством, имеют здесь важное значение, в то время как в экономическом плане связи между Беларусью и Польшей не такие серьезные и товарооборот довольно низкий.

Тем не менее, несмотря на по-прежнему негативный образ Беларуси и белорусских властей, продолжающееся финансирование ряда оппозиционных проектов, все же Варшава ведет себе в отношении Минска пока довольно прагматично.

Вероятно, не стоит преувеличивать и геополитическое значение польских инициатив в целом в контексте Центральной и Юго-восточной Европы.

При модерирующей роли США Польша может взять на себя функции только ограниченного политического лидерства в регионе.

По-прежнему многое будет зависеть и от внутренней ситуации в Польше, в которой внешняя политика пока очень сильно меняется в зависимости от прихода к власти той или иной партии, что ставит под вопрос горизонт планирования и способность Варшавы в принципе вести стратегические интеграционные проекты.

Многое будет зависеть и от того, насколько долго в Польше правые будут у власти. От этого, по крайней мере, в среднесрочной перспективе будут зависеть и российско-польские отношения, которые переживают далеко не лучшие времена.  

Александр Гущин, к.ист.н.,
заместитель заведующего кафедрой стран постсоветского зарубежья РГГУ