Русофобия Клинтон и исламофобия Трампа создали беспрецедентный накал борьбы двух различных подходов во внешней политике США. Практика показывает, что технологии, успешно апробированные на президентских выборах, часто внедряются во внешнюю политику США спустя всего несколько лет. Как это было после победы Обамы и к чему это может привести сегодня?

Во время предвыборной гонки 2016 г. в Соединенных Штатах на обывателя обрушились потоки «грязи» и компромата, а взаимные упреки оппонентов открыто нарушали элементарные этические нормы. Конечно, многие американцы стали задаваться вопросом, готовы ли Хиллари Клинтон и Дональд Трамп защищать интересы народа и не скрывается ли за их рвением простое желание власти. Об этом свидетельствуют, в частности, высокие «антирейтинги» обоих кандидатов.

Можно долго продолжать эту тему. Однако интереснее проанализировать влияние предвыборных технологий на более глобальные процессы. Для этого вернемся в прошлое и посмотрим на выборы в США 2008 г. и последовавшие за ними события арабской весны. Можно ли их связать между собой? Как применила ставшая госсекретарем в администрации Обамы Хиллари Клинтон полученный в ходе предвыборной борьбы 2008 г. опыт во внешней политике? И не перенесет ли избранный президент США скандальные предвыборные политтехнологии образца 2016 г. за пределы США – в мир международных отношений?

Арабская весна и «сетевая революция» Обамы

2011 г. принес надежду многим жителям Ближнего Востока, выступавшим за свержение диктаторских режимов. Хотя перевороты во имя демократии часто приветствуются США, такого стремительного развития не ждали даже в Белом доме.

«Я не ожидала, – написала в мемуарах Хиллари Клинтон, бывшая тогда госсекретарем, – что события, которые продемонстрируют мою правоту, относительно «режимов, тонущих в песке» [фраза, произнесенная во время выступления в Дохе 13 января 2011 г.], произойдут так быстро и так внезапно… Несмотря на всю значимость этих событий, никто из нас не ожидал того, что произойдет в дальнейшем».

Многое указывает на то, что начало арабской весны действительно застало американцев врасплох, и сверхдержава предпочла разыграть «карту демократии», сдав даже такого надежного союзника Вашингтона как Хосни Мубарак в Египте.

«Арабская весна» в Египте. Источник: arabmir.net.

Кровь арабской весны пролилась в правление лауреата Нобелевской премии мира Барака Обамы. Почему? Очевидно, не потому что американский президент с тогда еще безупречным имиджем миротворца хотел радикализации ситуации. У противников режимов появилась возможность быстро вывести на улицы протестные массы и смести власть. А наладить собственными силами порядок и противостоять радикалам этим массам не удалось.

Именно при Обаме в американской политике произошла апробация социальных сетей и прочих новинок интернета в качестве средства мобилизации и самоорганизации масс. Обама достиг этого в ходе собственной предвыборной кампании 2008 г., а активно ему помогал 24-летний соучредитель Facebook Крис Хьюз. Он занимался сайтом будущего президента и информационным обеспечением президентской гонки.

«Выбор в пользу Хьюза – пишет автор книги про Обаму Шелли Линн – оказался блестящим <…> Хьюз был представителем очень важного сегмента избирателей – молодежи, а именно этих избирателей Обама надеялся мобилизовать... Хьюз понимал интересы молодежи и мог использовать ее предпочтения и привычки в интересах кандидата».

Новые социальные технологии

Поражает простота использованных Обамой в предвыборной борьбе технологий. Даже их названия – «обратная связь» и «из онлайн в оффлайн» –  кажутся с сегодняшней точки зрения верхом наивности. Но дело здесь не в наивности, а в доступности для масс.

Первая технология упирает не столько на вброс нужной информации в сеть, сколько на диалог с ее реципиентом. Оказываемое со стороны внимание заставляет пользователя сети чувствовать себя не объектом внешнего воздействия, а субъектом, вовлеченным в важные события и играющим свою маленькую роль в очередном спектакле.

При переходе «из онлайн в оффлайн» достигается выход участников сетевых сообществ в поле активной политической деятельности. И здесь произошел кардинальный поворот в оценке роли СМИ. Уже нельзя уверенно говорить, как это делал Ж. Бодрийяр в 1991 г., что «телевидение, приковывая к себе внимание, держит всех нас по домам и с помощью этого коллективного ступора в полной мере выполняет свою роль социального контроля». Теперь все наоборот: СМИ способны не только «фиксировать население», удерживая его дома, но и вывести его на улицы.

Клинтон выучила цифровой урок

Использование Обамой новейших технологий и инноваций во многом позволило ему одержать победу в президентской гонке. Но самое интересное было дальше. Клинтон, проигравшая Обаме и ставшая в его кабинете госсекретарем, наверняка осознала значимость использованных своим соперником средств в деле мобилизации масс. А отсюда – один шаг до идеи использования того же самого, но уже не во внутриамериканских делах, а в деле распространения американских интересов за пределами США.

Именно при Клинтон публичная дипломатия госдепартамента обогатилась новым инструментарием. Она стала нацелена на «использование активности молодежи в сети для изменения политической ситуации в разных странах» (digital activism), на «мобилизацию групп диссидентов посредством блогосферы» и прочих новинок сетевой жизни.

Своим заместителем по вопросам публичной дипломатии и связям с общественностью Клинтон сделала не менее известную фигуру, чем Хьюз. Это Джудит Макхейл, возглавлявшая в свое время такие сверхпопулярные проекты, как MTV и Discovery. Опыт работы в сфере пропаганды она наработала в качестве представителя госдепартамента в Совете управляющих вещанием, – структуре, которая курирует финансируемые Вашингтоном и занимающиеся пропагандистской работой американские СМИ за пределами США.

В Белом доме помогали «борцам за демократию» вести борьбу в информационном пространстве. Так, в 2009 г. появился закон «О свободе в интернете», предписывающий компаниям, продающим в «недемократические страны» цифровые технологии, применять «особые технические приемы для предотвращения создания цензуры в сети и выступать против передачи персональных данных граждан, пользующихся сетевым оборудованием, местному правительству».

Госдепартамент против тайной полиции

Одними законами дело не ограничивалось. В своих воспоминаниях Хиллари Клинтон пишет о серии организованных в июле 2011 г. Госдепартаментом семинаров в Литве, целью которых было «помочь региональным общественным объединениям в изучении того, как с пользой применять новые технологии и избегать преследования», «научиться новым навыкам, которые помогут быть на шаг впереди цензуры и тайной полиции» и т.д.

Показательно, что к санкционированным Госдепартаментом курсам по «соревнованиям» с тайной полицией присоединились эксперты из социальных сетей Twitter и Facebook, а также из корпораций Microsoft и Skype.

«К моменту моего визита в Литву в 2011 г., – пишет Хиллари, – мы успели вложить свыше $45 млн в инструменты, которые оберегали оппозиционеров в виртуальной среде. Мы также обучили по всему миру свыше 5 тысяч активистов, которые, в свою очередь, познакомили с новыми технологиями тысячи своих соратников. Мы работали с разработчиками над созданием новых приложений и устройств, таких как тревожная кнопка на телефоне: протестующий мог нажать ее при аресте, дав сигнал своим друзьям и одновременно стерев из памяти все личные контакты».

Сирийский кейс

Результаты не заставили себя долго ждать. Посмотрим на Сирию. Изначально там была жесткая цензура на материалы из интернета, а такие популярные ресурсы как YouTube или Facebook не были доступны сирийскому народу.

Однако в 2011 г. сторонник модернизации и западных новинок сирийский президент Башар Асад открыл жителям Сирии доступ к популярным сайтам. Оппозиция получила мощный мобилизационный ресурс, который давал возможность напрямую обмениваться опытом и информацией, привлекать на  свою сторону участников социальных сетей, работать с ними в режиме обратной связи.

В результате многие граждане вовлеклись в революционный процесс. В Facebook была создана группа «Сирийская революция – 2011», в которой было зарегистрировано 25 тысяч пользователей, призывавших к изменению политического строя и свержению Асада, сообщавших время и места предполагаемых выступлений и флешмобов и т.д.

Арабская весна в Сирии. Источник: creativememory.org.

В то же время страницы многих сторонников Асада администраторы соцсети нередко блокировали. Последующее ограничение доступа к интернету уже не могло остановить протестующих, которые на волне революционной эйфории продолжили борьбу и без соцсетей. Конечно, нет оснований считать, что социальные сети стали главным и единственным двигателем протеста в Сирии или в других странах арабского мира. Безусловно, в регионе сложились объективные причины для политических потрясений. Однако нельзя отрицать, что интернет-технологии сыграли важную, может быть, даже ключевую роль в мобилизации и организации протестных групп, усилили их потенциал.

Конечно, внешнеполитический аппарат США работал с соцсетями и протестными слоями. Однако едва ли в Вашингтоне ожидали, что новые технологии станут настолько мощной организующей протестной силой в обществах Ближнего Востока.

Открывшиеся в ходе арабской весны возможности далее стали использовать не только американцы, но и их противники. В особенности, в этом преуспела запрещенная организация ИГИЛ, вербуя по интернету своих единомышленников и систематически призывая их подняться на борьбу против Запада.

Американские выборы как испытательный полигон

Если предвыборная гонка в США – это полигон для испытания новых технологий, что нового готовят президентские выборы в Америке 2016 г. Если новым технологиям потребовалось после прошлых выборов менее трех лет (2011), чтобы стать одним из важнейших факторов политического взрыва на Ближнем Востоке, то чего ждать в 2019 г.?

Посмотрим на провокационный и эпатажный крен президентских выборов 2016 г. с демонизацией оппонентов (в т.ч. геополитических), громкими разоблачениями, утечками информации, да и просто обливанием оппонентов грязью.

Что будет, если эти технологии возвести на уровень международной политики? Провокации и войны компроматов – инструменты не менее опасные, чем подогретое социальными сетями недовольство масс. Как показывает практика, часто они являются не столько путем к революции, сколько к войне.

Умножим все это на возрастающую активность НАТО, нежелание сверхдержавы договориться по сирийской проблеме и принимать в расчет интересы России, – и получим соответствующий прогноз на 2019 г., – вне зависимости от того, кто станет американским президентом.

Валентин Стариченок, кандидат исторических наук, доцент БГПУ (Минск)