Одна из наиболее актуальных тем международной повестки в области стратегической стабильности на протяжении многих лет – это проблема передового базирования элементов ПРО США. В 2016 г. этот вопрос обострился в Северо-Восточной Азии: в ответ на стремительное развитие ракетно-ядерной программы КНДР, США и Республика Корея приняли решение о размещении американского противоракетного комплекса THAAD на территории полуострова. Данная инициатива вызвала резкое неприятие со стороны КНР, и в последнее время меры реагирования вышли на новый уровень.

Появились сообщения о «непрямом» ответе Китайской Народной Республики на планируемое размещение американского противоракетного комплекса THAAD на территории Южной Кореи. К мерам, принимаемым китайской стороной, относят:

• запрет (как минимум на первый квартал 2017 г.) чартерных рейсов южнокорейских перевозчиков в КНР и китайских – в Республику Корея;
• увеличение частоты проверочных мероприятий в южнокорейских компаниях, работающих на территории Китая;
• ограничение культурного сотрудничества в части показа по телевидению южнокорейских фильмов и сериалов, а также концертов музыкантов; постепенно сходят на нет и рекламные контракты с корейскими звездами эстрады и кино[1];
• рост нетарифных барьеров и введение новых правил, что ставит корейские товары в невыгодное положение.

Не забывают в Пекине и про традиционные способы демонстрации несогласия с вектором развития военно-политической обстановки, не учитывающим точку зрения КНР. Южнокорейские СМИ со ссылкой на Корейский объединенный комитет начальников штабов сообщили о том, что 9 января десять китайских боевых самолетов, включая бомбардировщики, пролетели через идентификационную зону ПВО РК около южного острова Чеджудо (не забыв «заглянуть» и в соответствующую зону японской ПВО рядом с Цусимским проливом). Для их перехвата подняли десятку истребителей, включая корейские вариации F-15 и F-16.

Истребители F-16C облетают американскую авиабазу Кунсан в Южной Корее. Источник: wikimedia.org.

Китай продолжает подчеркивать, что развертывание THAAD на территории Южной Кореи нанесет ущерб стратегической стабильности, взаимному доверию и стратегическим интересам в области безопасности Китая и иных государств, при этом отмечая негативный эффект от ухудшения отношений между Пекином и Сеулом.

Республика Корея, в свою очередь, анонсировала обсуждение принятых «нерыночных» мер в отношении корейских предприятий и частных лиц в ходе встречи по соглашению о свободной торговле с КНР 13 января 2017 г. Согласно пресс-релизу Министерства торговли, промышленности и энергетики РК, данная тема прозвучала на переговорах, однако непосредственная привязка к THAAD не отмечена.

Сложная симметрия между Китаем и Россией

Пожалуй, любой наблюдатель заметит определенную схожесть действий КНР с мероприятиями России в связи с планами размещения ПРО США: от мер торгово-экономического характера (например, регулярные ограничения на поставку тех или иных товаров польского сельского хозяйства) до размещения ОТРК «Искандер-М» в Калининградской области, прямо увязываемого с «антироссийской ракетной системой». Не стоит забывать и про регулярные встречи в воздухе с «Балтийской воздушной полицией» НАТО.

Нельзя утверждать, что в Пекине изучали опыт Москвы (так или иначе, методы действий на международной арене оттачивались всю историю цивилизаций), но воздержаться от проведения параллелей столь же сложно.

Добавляет симметрии и общий сюжет^[2]: декларируемая защита внерегиональной державой региональных союзников от ракет страны-оппонента, что вызывает протест региональной державы, опасающейся за потенциал собственных ракет.

Другой областью, в которой проводят аналогии уже в США, являются «незаконные действия» России в Крыму и Китая в Южно-Китайском море: в ходе слушаний в Сенате кандидат в государственные секретари Рекс Тиллерсон уравнял две ситуации и анонсировал некий «сигнал» в адрес Китая, после которого строительство искусственных островов будет прекращено, а доступ к ним – запрещен. В части полуострова Крым столь прямых угроз озвучено не было, но ситуация складывается весьма взрывоопасная.

12 января 2017 г. тема THAAD обсуждалась в рамках шестого раунда российско-китайского Диалога по безопасности в Северо-Восточной Азии. Заслуживает внимания некоторое различие в акцентах: если официальный пресс-релиз МИД России, отмечая «деструктивный характер» рассматриваемого процесса, подчеркивает важность совместного поиска решений «в русле общей военно-политической разрядки и демонтажа конфронтационной архитектуры», то сообщение китайского информационного агентства Синьхуа, обильно цитируемое российскими и международными СМИ, указывает на планы сторон по принятию контрмер.

Фактор Трампа

Причина кроется как в жесткой, если не сказать агрессивной, позиции ключевых официальных лиц в отношении Китая в экономической и военно-политической сферах США, так и в оценке растущей угрозы от непосредственного «виновника торжества» – КНДР. «Новогодний» анонс грядущих испытаний северокорейской МБР лишь подлил масла в огонь – США, по информации СМИ, уже выводят на боевую службу уникальную радиолокационную установку морского базирования SBX^[3].

Радиолокационная установка морского базирования SBX. Источник: defenceindustrydaily.com.

Генерал Флинн, кандидат президента США Д. Трампа на пост Советника по национальной безопасности, и его южнокорейский коллега Ким Гванджин в ходе недавней встречи в очередной раз подчеркнули необходимость безотлагательного развертывания THAAD на полуострове.

Таким образом, даже с учетом смены президентов в Южной Корее и США, маловероятно, что вопрос ПРО станет менее острым.

Нет предпосылок и для свертывания программы ЕвроПРО, несмотря на анонсированную готовность к сотрудничеству с Россией.

Фактически, США продолжают подталкивать Россию и Китай друг к другу: как минимум, двум странам будет полезно обмениваться информацией и опытом по принятию ответных мер. Эффективной также представляется координация внешнеполитической деятельности в области противодействия ПРО, а при сохранении негативного тренда, возможно, и координация в области торгово-экономического воздействия на контрагентов.

В военно-технической области следует отметить российско-китайские компьютерные командно-штабные учения по противоракетной обороне. Первое из них состоялось в мае 2016 г., в рамках КШУ отрабатывались вопросы противодействия условному противнику, развернувшему группировки ПРО «вблизи от наших границ»^[4].

Китайские ракеты вблизи границ России

Размещение ракет «земля-земля» поблизости от «угрозы» в качестве ответных мер по аналогии с действиями России на западном направлении представлялось маловероятным, однако 24 января 2017 г. появилась неофициальная информация о развертывании гораздо более серьезного «аргумента». Так, в северо-восточной провинции Хэйлунцзян были замечены самоходные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет «Дунфэн-41». 

Эксперты и официальные лица в первую очередь посчитали необходимым оценить влияние этого события с точки зрения угрозы России. Однако гораздо более значимым представляется иной географический факт: указанная провинция находится к северо-востоку от границы с КНДР, соответственно, возможно, таким образом китайская сторона планирует нивелировать любое негативное влияние от развертывания THAAD.

При этом нет сомнений, что и способ подчеркнуть «взятие ПРО на прицел» найдется. Кроме того, маловероятна, хотя и не исключена, поддержка ракетной программы КНДР китайскими специалистами и технологиями – и не в последнюю очередь именно Россия здесь может сыграть стабилизирующую роль.

Довольно забавно, что именно в этой тенденции – сближении России и КНР – обвиняли администрацию Обамы, однако и новая администрация пока продолжает движение в том же направлении.

Перспективы снятия напряженности

Возможно, следует провести и многостороннее мероприятие с привлечением на первом этапе «защищаемых стран», а в перспективе – и тех, от кого планируют защищаться. У Минобороны России уже был сравнительно недавний опыт проведения подобной международной конференции в 2012 г.; тема ПРО поднималась и на Сяньшаньском форуме по безопасности в Пекине в октябре 2016 г.

В случае укрепления доверия возможен переход к военно-техническим мерам – например, посещению объектов ПРО США в Европе и Азии российской и китайской сторонами (с возможностью технического контроля «ненаправленности» системы).

Что касается менее универсальных решений, возможно, следует обратить внимание на предложения экспертов Центра Карнеги-Циньхуа в части минимизации возможной угрозы для КНР от корейского THAAD:

• Четко определить постоянный или временный характер размещения комплекса c учетом продолжения разработки национальной системы ПРО Южной Кореи с перспективой замены THAAD;
• Представить гарантии Южной Кореи зафиксировать направление радара THAAD в сторону КНДР во избежание поворота на юго-запад в сторону северного и восточного Китая;
• Детализировать степень интеграции систем управления и связи THAAD c сетями ПРО США;
• Рассмотреть возможность частичной передачи данных с радара THAAD в Китай;
• Рассмотреть возможность замены американского радара THAAD на уже закупленный израильский Green Pine.

Еще одним перспективным и всеобъемлющим вариантом решения проблемы может быть полноценное включение тематики ПРО в будущие переговоры по СНВ (в том числе с возможностью придания ему многостороннего характера), вплоть до определения потолков по количеству противоракет в увязке с носителями и боезарядами, ограничений по географии развертывания^[5], и, возможно, по техническим характеристикам противоракет, а также иных систем ПРО.

Наибольшую угрозу представляет дальнейшее нежелание США учитывать озабоченность России и Китая, что приведет к более плотному военно-техническому сотрудничеству двух стран по противодействию ПРО^[6], неминуемо вызывая дальнейшую эскалацию. В Вашингтоне не могут позволить себе воздержаться от реагирования на рост потенциала вероятного противника, тем более Д. Трамп прямо высказался о готовности к участию (и победе) в новой гонке вооружений.

Дмитрий Стефанович, независимый эксперт

^[1] При этом южнокорейская массовая культура считается лидером восточноазиатского рынка.

^[2] Следует отметить, что по имеющимся оценкам, размещение Aegis Ashore для защиты Европы и THAAD именно в Корее обусловлено географическими соображениями и характеристиками систем ПРО. Так, для поражения целей на территории РК «северянам» может быть достаточно баллистических ракет малой дальности (БРМД), с которыми могут не справиться перехватчики SM-3. В то же время, цели в Европе могут быть поражены иранскими баллистическими ракетами средней дальности (БРСД), под перехват которых принципиально и «заточены» существующие поколения ракет «Эгиды».

^[3] «Шасси» для SBX оказалось платформой производства Выборгского судостроительного завода, построенной для норвежской компании. Международное военно-техническое и научно-технологическое сотрудничество порой принимает удивительные формы.

^[4] Разумеется, официально «совместное учение не было направлено против какой-либо третьей стороны».

^[5] С этой точки зрения удивляет практически полное отсутствие в отечественном информационном поле темы перспектив размещения радиолокационной станции Raytheon AN/FPS-132 в Катаре.

^[6] К слову, возможность преодоления ПРО заявлена как ключевая характеристика перспективных систем отечественных РВСН; более того, в ходе Расширенной коллегии Минобороны России С. Шойгу доложил о выполнении решения по нейтрализации угрозы ПРО.