Российское вторжение в Прибалтику или даже Польшу уже стало притчей во языцех – об этом снимают фильмы, пишут аналитические доклады, а латвийские парламентарии недавно попросили защиты от НАТО в войне с Россией, которая якобы уже началась. Но если отбросить пропагандистские клише, что может стать настоящей причиной войны НАТО и России? Об этом «Евразия.Эксперт» поговорил с одним из ведущих американских экспертов по безопасности в Евразии Майклом Кофманом. Он профессионально занимается вопросами России и постсоветского пространства, работая аналитиком Института Кеннана в Вашингтоне, а также в корпорации «Центр военно-морского анализа» (CNA Corporation), обеспечивающей аналитическое сопровождение военных и политических госструктур США. В составе американских делегаций эксперт принимал участие в официальных переговорах с Россией, Китаем и Пакистаном.

– Господин Кофман, наблюдаете ли Вы какие-либо признаки, что Россия готовит вторжение в страны Прибалтики или Польшу?

– Нет. Последние годы продемонстрировали скорее противоположную [тенденцию] – сползание Балтийского региона во второразрядную или третьеразрядную категорию с точки зрения инвестиций в военную инфраструктуру. Вместе с тем, российские вооруженные силы, расположенные сегодня в регионе, более чем достаточны для захвата Прибалтики. Такова природа географии и соотношение сил.

Страны Прибалтики – крошечные государства, с миниатюрными вооруженными силами, большинство из которых состоит из легкой пехоты. Учитывая, что большая часть населения России проживает на Западе, российская армия остается могущественной силой в регионе и сохраняет мобильность, чтобы довольно быстро выдвинуться в Прибалтику, если такой приказ последует. То же самое нельзя сказать о НАТО.

– В одной из недавних статей Вы заявили, что страны Прибалтики для НАТО – это как Калининград для России с точки зрения ощущения уязвимости. Но в СМИ сегодня много разговоров о том, что Калининград превращается в «военную крепость» как «во времена СССР». Это так?

– Бизнес-модель СМИ построена на преувеличении, а не внимательном анализе. В действительности Калининград, вероятно, защищен больше, чем страны Прибалтики, но в случае изменения военной ситуации будет сложно продержаться без снабжения (речь идет об отсутствии границы с Россией, что может привести к транспортной блокаде Калининграда в случае конфликта – прим. «ЕЭ»).

Военная группировка [в Калининградской области] расширяется в рамках 11 армейского корпуса и вероятно переформирование мотострелкового полка в полноценную бригаду и расширение ряда других частей. Само по себе это не превращает Калининград в крепость. В Калининграде когда-то находились сотни танков, а сегодня он защищен одним танковым батальоном (41 танк Т-72Б).

НАТО больше волнует постоянная модернизация противовоздушной обороны и ракетных подразделений. Впрочем, это всего лишь реалии программы военной модернизации, так как российские вооруженные силы сейчас укомплектованы устаревшим вооружением времен СССР более чем 20-летней давности. Армия должна постепенно заменить эти системы, часть из которых абсолютно устарела, современными аналогами. Новые поколения вооружения по определению более эффективны, ведь технологии идут вперед. Поэтому Россия разворачивает [зенитно-ракетную систему] С-400, чтобы заменить более старые С-300, схожие процессы происходят в военно-морских силах, тактической и истребительной авиации.

Подобно этому, [оперативно-тактические ракетные комплексы] Искандер (SS-26) [по классификации США и НАТО] являются долгожданным обновлением системы «Точка-У» (SS-21), срок службы которой истекает. Несмотря на зацикленность СМИ на этой системе вооружения, в действительности Россия приступила к замене [«Точки-У»] на Искандеры в Калининграде в последнюю очередь, хотя, например, части в районе Санкт-Петербурга уже получили их.

«Точка-У» – это устаревающая система, поэтому она неизбежно будет заменена Искандерами в ближайшие два года и сложно увидеть в этом желание превратить Калининградскую область в крепость.

У ракет есть срок службы, он заканчивается, а Россия больше не производит системы «Точка-У», поэтому Искандеры приходят на их место. Эти наступательные ракетные части, фактически, намного в меньшей степени служат обороноспособности, будучи размещены в Калининграде на относительно малой территории, чем если бы они были размещены дальше на Востоке.

На современном поле боя крепости – это проигрышные позиции, поэтому независимо от того, какие вооружения развернуты в Калининграде, рассматривать его как крепость – было бы заблуждением аналитиков. Без коридора в Россию этот регион всегда останется уязвимым и открытым для изоляции.

Майкл Кофман. Фото: valdaiclub.com.

– Сегодня Россия и НАТО ведут «войну слов» на уровне риторики, но, кажется, по-прежнему избегают шагов, которые могли бы спровоцировать реальное боевое столкновение. Где проходят «красные линии», пересечение которых вызовет полномасштабные военные действия?

– Некоторые линии очевидно окрашены в красный цвет, тогда как другие – более размытые, и опасность таят как раз последние.

Ясно, что НАТО будет воевать, чтобы защитить территорию своих государств-членов, отвечая силой на явный вызов их суверенитету. Таким же образом и Россия будет, конечно же, защищать себя и, вероятно, будет воевать с НАТО, если Альянс решит вторгнуться в Беларусь.

Сегодня обе стороны не планируют воевать друг с другом за один и тот же объект, представляющий интерес, и это, честно говоря, самая хорошая новость. НАТО планирует защищать Прибалтику и Польшу, Россия планирует защищать Беларусь и Калининград. Ни одна из сторон не заинтересована в конфликте и опасается его.

Дискуссионный вопрос – что случится в случае реализации более вероятных сценариев подрывной деятельности в политической сфере, экономических войн, применения спецслужб с целью дестабилизации. Эти менее масштабные кейсы являются наиболее вероятными вызовами безопасности в регионе, где война между ядерными державами очень маловероятна. Опасность проистекает из создания ситуации неопределенности, затрудняющей расчет рисков и являющейся потенциально привлекательным [инструментом] в атмосфере конфронтации.

Однако есть значительная опасность и в замещении вооруженных сил, которую нельзя игнорировать. Для России будет недопустимо размещение США крупных боевых сил в странах Прибалтики, угрожающих одновременно Калининграду и Санкт-Петербургу. Драматические изменения в военном присутствии не только послужат дестабилизации, но и могут стать непосредственной причиной конфликта. Базовая логика в военной науке (security studies) говорит, что государства скорее поднимут ставки и пойдут на риск, нежели согласятся жить в состоянии долгосрочной военной уязвимости. Аналогично, НАТО озабочено крупными российскими военными учениями и вероятно перейдет к мобилизации, если Москва вмешается [в ситуацию] в Беларуси.

Реальность такова, что ни одна сторона не может предвидеть намерения другой. Поэтому намерения распознаются по расстановке сил, возможностям и сигналам [другой стороны]. Вот почему военное присутствие и активность – это важный инструмент коммуникации. Учения [России и Беларуси] «Запад-2017» в сентябре, например, вызовут большую обеспокоенность в Прибалтике и уже сегодня изучаются с опаской.

– Будет ли Евросоюз реагировать на программу модернизации российской армии? Страны ЕС будут по-прежнему полагаться на НАТО и США или начнут инвестировать в создание собственной объединенной армии?

– Я бы не рассматривал реакцию ЕС или НАТО как прямо связанную с модернизацией российской армии. Программа по модернизации была запущена в 2011 г., реформы [вооруженных сил] – в конце 2008 г., и никто не жаловался и не желал всерьез готовиться к войне с Россией. Реакция [сегодня] происходит в ответ на использование Москвой силы в Крыму, Восточной Украине и Сирии. Это подстегнуло переоценку российской внешней политики и, в свою очередь, обусловило новое восприятие российской модернизации.

Российская модернизация стала проблемой [для Запада] как только Россия стала восприниматься как противник. Вероятно, то же самое можно сказать и о российском восприятии превосходства конвенциональных сил НАТО в 1990-х гг. до вторжения в Косово, и изрядно изменившихся взглядах [на этот вопрос] после того, как НАТО применило силу в Европе в 1999 г.

ЕС продолжит работать над собственной формирующейся организацией безопасности, но в реальности она не станет альтернативой НАТО. [Альянс] cвязывает США обязательствами по поддержанию европейской безопасности, а без американской военной мощи от НАТО немного останется. Не следует забывать, что НАТО – это еще и гарантия обязательств Америки по расширенному ядерному сдерживанию в Европе.

Сугубо европейская организация может стать жертвой многочисленных политических споров и борьбы за лидерство среди ведущих игроков и вступить в соревнование с НАТО за военный персонал.

Вместе с тем, европейцы продолжат культивировать картинку, что они работают над созданием собственное военной организации хотя бы для того, чтобы усилить рычаги давления в трансатлантических отношениях с Вашингтоном и снизить отчасти то давление, которое оказывается на них с целью [заставить] вкладывать больше средств в собственную оборону.

Давайте посмотрим на вещи реалистично: если Европа откажется раскошелиться, чтобы соответствовать обязательствам НАТО, то зачем ей искать другую организацию в сфере безопасности?

– Не кажется ли Вам странным, что одни из богатейших в мире страны Западной Европы преимущественно полагаются на американский военный зонтик? Действительно ли Трамп способен урезать бюджет НАТО в Европе?

– Думаю, что это не странно, а осмысленно. США извлекают колоссальные преимущества из логистической базы и поддержки, которую предлагает Европа, с точки глобальных [американских] интересов. Сохранение стабильности на континенте – первостепенный приоритет, так как [Западная Европа] – главный торговый партнер США. Не менее важно и то, как в прошлом веке европейцы пытались разрешить свои проблемы безопасности – этот процесс затем получил название Первой и Второй мировых войн.

Сложившаяся [сегодня] ситуация едва ли оптимальна, но она ощутимо лучше, чем предыдущие европейские методы разрешения внутренних силовых дисбалансов на континенте. Не удивительно, что Германия сегодня выступает доминирующей экономической и политической силой на континенте, тогда как Британия стремится сохранить независимость от политики континентальной Европы, а в сторону России, как всегда, смотрят с опаской. Поэтому не нужно иметь богатое воображение, чтобы представить, как может выглядеть Европа, если один из этих базовых инстинктов проявится в сфере безопасности.

Что касается администрации Трампа, то она вполне способна урезать обязательства США в Европе. Вероятно ли это? Нет. Однако угроза все же правдоподобна, и возникла не вчера.

Целый ряд американских чиновников угрожал Европе, что этот день наступит, и правящему классу в Америке надоест несправедливость сегодняшних отношений в сфере безопасности.

Поэтому я ожидаю, что европейцы будут сопротивляться и негодовать, но в конце концов поймут смысл сигнала и станут платить больше за собственную оборону, чтобы продемонстрировать восприимчивость к многолетней позиции Вашингтона. Результат пойдет на пользу всем, так как политическая элита в Вашингтоне не может вечно выступать адвокатом откровенно несбалансированных отношений внутри Альянса.

Беседовал Вячеслав Сутырин