Весной 2017 г. президент Молдовы Игорь Додон договорился о предоставлении стране статуса наблюдателя в Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС). Обладатель статуса может изучать изнутри деятельность соседнего интеграционного объединения, присутствуя на заседаниях ЕАЭС без права участия и каких-либо обязательств. Однако молдавский парламент, обладающий основными полномочиями в стране, поднял шум и наотрез отказался утверждать любые соглашения с ЕАЭС. Таким образом, Молдова стала очередной страной, в которой концепция «моста», связывающего Запад с Востоком, проиграла концепции геополитического «шлагбаума», как ранее это случилось в Прибалтике и на Украине. Почему так происходит и почему единственным исключением из правила остается Беларусь?

Предложение, на которое трудно согласиться

Спикер молдавского парламента Адриан Канду обвинил президента в том, что тот «усугубляет раскол» молдавского общества, ведя переговоры с ЕАЭС о статусе наблюдателя.

Почему бы «прозападным» силам, контролирующим парламент в Молдове и декларирующим свою приверженность соглашению об ассоциации с ЕС, не поддержать развитие диалога с ЕАЭС? На практике это могло бы, наоборот, снизить напряженность в обществе, о которой беспокоится спикер парламента. К слову, число противников евроинтеграции в Молдове подскочило в три раза с 12% в 2009 г. до 37% в 2016 г., а 84% населения считает, что страна идет в неправильном направлении. Впрочем, виноват в этом не столько далекий Брюссель, сколько чреда местных коррупционных скандалов и стагнирующий уровень жизни.

В то же время, налаживание диалога с Востоком позволит местным руководящим кадрам даже намекать на торг с Западом, ведь теперь их вроде как ждут и на Востоке.

Символические отношения с ЕАЭС, действительно, не изменили бы внутренний расклад в Молдове, которая структурно и экономически сегодня «завязана» скорее на Евросоюз, но в перспективе могли бы принести рост торговли на восточных рынках.

После заключения евроассоциации больше 60% молдавского экспорта идет на европейский рынок. Экспорт молдавских товаров в Россию в результате подписания соглашения с ЕС, напротив, обрушился более чем на $300 млн. в 2014-2016 гг. По экспертным оценкам, Кишинев ежегодно получает примерно столько же в рамках финансовой помощи Евросоюза, что по меркам Молдовы – астрономическая сумма, подсаживающая местные элиты на иглу дотаций.

Почему же приверженцы сближения с ЕС в молдавской элите так отчаянно протестуют даже против «символических», по их словам, соглашений с Евразийским союзом?

Синдром «злого вахтера»

Позиция избранного президента Додона и значительной части общества (по данным на начало 2017 г., число сторонников евразийской интеграции в Молдове превысило число сторонников европейской) – не аргумент.

Сложившаяся ситуация напоминает поведение сварливого вахтера в студенческом общежитии. Синдром «злого вахтера» проявляется в желании «закрыть и не пущать», тем самым подтверждая свою, пусть ограниченную, но все же власть, и имитируя бурную деятельность.

В случае политических элит это позволяет доказать свою полезность «старшим партнерам» и части электората. За бескомпромиссной лояльностью начальству можно скрыть свою некомпетентность или отсутствие рачительности. Вспомним хотя бы «пропажу» $1 млрд из банковской системы Молдовы, которую Кишиневу помогает расследовать ФБР.

Молдавский кейс вновь подтверждает «правило» эволюции внешнеполитического курса государств Восточной Европы, которая проходит три стадии.

Сначала элиты восточноевропейского государства претендуют на статус самостоятельного «посредника» между Западом и Востоком, продвигая концепцию «моста», потом – на подряд «экспертов по России» (дескать, «жили вместе, знаем»), а заканчивают «злыми вахтерами» у геополитического «шлагбаума».

В таком ключе развивалась ситуация сначала в Прибалтике, потом на Украине, а сегодня – в Молдове.

Сейчас не каждый эксперт вспомнит, как в Киеве в середине «нулевых» проводились многочисленные круглые столы о нейтралитете, с жаром обсуждалась концепция «славянской Швейцарии». А ведь такие времена были. В Прибалтике в 1990-е гг. замахивались на роль «моста» между Россией и Европой.

В результате в обоих случаях правящие элиты пришли к одному – функционалу «прифронтового государства». Местная номенклатура ежедневно жертвенно сдерживает «российскую агрессию», тем самым напоминая о своем существовании западным партнерам и собственному электорату. Говорят, в таких странах план мероприятий по «борьбе с российским влиянием» есть чуть ли не у каждого министерства и ведомства. Положено.

Исключение из правила – Беларусь?

Впрочем, слава злого «геополитического» вахтера коротка и, как правило, оканчивается забвением. Рано или поздно на «генерала шлагбаума» перестают обращать внимание. В Евросоюзе в обиход уже прочно вошло выражение «усталость от Украины». А в России о существовании стран Прибалтики вспоминают скорее «по праздникам». В конечном итоге, это приводит к утрате жизненной перспективы местного населения и «демографическому» демонтажу суверенитета, когда граждане голосуют за свое будущее не столько бюллетенем, сколько ногами.

Можно долго искать виновников незавидной траектории стран Восточной Европы: «агрессивное НАТО», «имперская Россию» или «недальновидная местная номенклатура».

Однако логика, повторяющаяся в регионе – в странах Прибалтики, Украине, Молдове – заставляет задуматься о наличии некой структурной закономерности, своеобразного политического modus vivendi, толкающего восточноевропейские элиты по одному и тому же пути на одни и те же грабли. Запустив однажды процесс, вырваться из его логики уже не получается.

Пожалуй, полноценным исключением из правила «злого вахтера» в Восточной Европе является лишь Республика Беларусь. Входя в военный блок ОДКБ, Минск сохраняет большее пространство маневра, чем соседние Литва или Польша, состоящие в НАТО. Беларусь сегодня – единственная страна в Восточной Европе, продвигающая концепцию «моста», и активно развивающая диалог с другим «геополитическим берегом». Больше в регионе это сегодня не делает никто.

Концепция «моста» в практику внешней политики Минска вошла лишь недавно. После того, как геополитический клинч России с НАТО разрядил ситуацию вокруг Беларуси и расширил для нее пространство маневра, охладив горячие головы, убежденные в необходимости свержения белорусской власти.

Впрочем, надо отметить еще одно, фундаментальное, отличие Беларуси от Прибалтики, Украины и Молдовы. Последние, в отличие от Минска, начинали с практики нейтралитета и официального провозглашения поворота на Запад. Подобная политика оказалась довольно шаткой. Она не позволяла эффективно хеджировать, страховать геополитические и экономические риски. Записаться в НАТО успела лишь Прибалтика, но и ей постоянно требуется просить о более весомой поддержке, так как окончательной уверенности в Альянсе нет. Что касается Украины и Молдовы, то там ситуация еще далека от развязки.

На этом фоне Минск устами министра иностранных дел Владимира Макея заявляет сегодня о стремлении к созданию «множественных точек геополитической опоры». Как знать, может быть в долгосрочной перспективе белорусская внешнеполитическая модель окажется выигрышной и в чем-то образцовой и для Молдовы, и для Украины. Особенно если удастся извлечь уроки из их опыта, который показывает, что между многополярностью и нейтралитетом в Восточной Европе есть большая разница. Вступив на путь последнего, сохранить первую в регионе не удалось пока никому.

Вячеслав Сутырин