За последние месяцы в разных концах Евразийского континента произошли знаковые события, связанные с бурным развитием ракетных технологий. Попробуем разобраться, что случилось, к каким последствиям это может привести и как на происходящее следует реагировать России, региональным структурам и мировому сообществу. В предыдущей статье цикла рассматривалась ситуация вокруг Корейского полуострова. В этой части будет рассмотрен Ближневосточный регион, а также сделаны некоторые предложения по возможным инициативам России по возврату ситуации в более управляемое состояние. 

Ближневосточные сигналы

Начнем с боевого применения. На сирийскую землю (неоднократно послужившую «полигоном» для российских крылатых ракет морского и воздушного базирования, а также недавно «принявшую» и американские «Томагавки») прилетели ракеты из Ирана: в ответ на теракт в Тегеране Корпус стражей исламской революции (КСИР) нанес удар по «Исламскому государству» (ИГ, организация, запрещенная в России) на расстояние свыше 600 км. Нельзя не отметить, что ракетчики КСИР открыли новую страницу в истории ракетных войск и артиллерии в глобальном масштабе: фактически мы увидели первое боевое применение баллистических ракет^[1], подпадающих под действие ДРСМД и изначально созданных для нанесения ударов на соответствующие дальности^[2].

С территории провинций Керманшах и Курдистан были запущены баллистические ракеты меньшей дальности (БРМД) двух типов:

•    Зульфикар (Зольфагар): твердотопливные, дальность до 700 км, исходя из внешнего вида, возможно, используется маневрирующая головная часть повышенной точности, возможно в том числе кассетное оснащение;

•    Киям (Киам): жидкостные, дальность до 800 км, один из «очень дальних родственников» «Скада».

Иран официально заявил об успешном пуске шести ракет, поразивших склады и командные пункты ИГ, опубликовав видео пусков, а также записи до четырех попаданий с беспилотных летательных аппаратов (БПЛА).

Вместе с тем источники в Израиле сообщили, что не все ракеты успешно дошли до целей, как минимум, три из них упали раньше. Возможно, здесь имеет место попытка выдать желаемое за действительное: все же Исламская республика Иран остается одним из ключевых соперников Израиля, но упомянуть такие оценки полезно.

Как и в случае с пусками российских «Калибров» и Х-101, вызывает сомнение эффективность ограниченного применения достаточно сложных и дорогих систем для уничтожения не самых ценных целей, тем более доступных для поражения иными средствами.

Скорее всего, здесь можно говорить о политическом жесте, сигнале потенциальным противникам (да и союзникам) о наличии соответствующего потенциала в ракетной сфере.

В конце июля 2017 г. Иран провел испытательный запуск ракеты-носителя «Симург» с нового космодрома имени Имама Хомейни в провинции Семнан. Озвучена возможность вывода полезной нагрузки массой до 250 кг на орбиту высотой в 500 км. Не самые выдающиеся характеристики, однако прогресс весьма убедительный. С учетом возможного использования наработок «мирной» ракетной программы в интересах развития ракетного вооружения США обвинили Иран в нарушении духа Совместного всеобъемлющего плана действий, в соответствии с которым с ИРИ снимались санкции в обмен на отказ от ядерной программы.

Израиль не остался в долгу и 20 июня провел успешное испытание высокоточной «квазибаллистической» ракеты LORA, причем пуск был осуществлен с грузового судна. Дальность ракеты достигает 400 км.

Кстати, по информации П. Подвига, именно израильские ракеты рассматриваются американцами в качестве одного из вариантов ответа на «нарушение ДРСМД» со стороны Российской Федерации: возможно, будет принято решение о содействии союзным государствам в размещении БРСД. В отсутствие готового ракетного комплекса с подходящими характеристиками у американцев такой сценарий (если не будет прогресса по взаимному снятию озабоченностей) представляется вполне вероятным.

Кроме того, Пакистан провел испытания модернизированной БР меньшей дальности «Хатф-9»/«Наср», дальность которой, на первый взгляд, не выглядит впечатляющей – увеличена с 60 до 70 км.

Однако необходимо помнить, что именно это оружие вполне может открыть новую страницу уже в ядерной сфере: согласно имеющейся информации о ядерной доктрине Исламабада, «Наср» предназначен для сдерживания наступления превосходящих индийских обычных вооруженных сил путем создания угрозы нанесения ядерных ударов по наступающим группировкам противника.

Нельзя не отметить и очередной успех в Йемене: 23 июля 2017 г. «Хуситы» поразили саудовский нефтеперерабатывающий завод в г. Янбу на расстоянии примерно в1100 км с помощью БРСД «Буркан-2» (местная модернизация знаменитого «Скада»). По имеющимся сообщениям, катастрофических последствий это событие не вызвало, однако сам факт поражения цели и отсутствия противодействия саудовских батарей «Патриотов» (американской системы ПРО PAC-3), уже сбивших некоторое количество йеменских ракет, заслуживает внимания. 

Политическое измерение ракетных достижений 

Указанные признаки прогресса в ракетных технологиях в странах региона демонстрируют выход все большего их числа на качественно иной уровень: если раньше т.н. «страны-изгои» и импортеры их ракетных технологий занимались «перепиливанием» заслуженных, но устаревших изделий советского оружейного комплекса (как и американского), то сегодня уже можно говорить о появлении значительного числа собственных разработок, максимально соответствующих возможностям и целям различных стран мира.

Встают новые задачи перед действующими режимами нераспространения, в первую очередь, требуется ревизия Режима по контролю за ракетными технологиями (РКРТ)^[3], 30-летие которого выпадает как раз на 2017 г.

В рамках РКРТ предусмотрена т.н. «Категория 1», под которую попадают «законченные средства доставки с дальностью стрельбы от 300 км и полезной нагрузкой от 500 кг». Формально все страны–участницы принимают решение о поставках ракетного вооружения самостоятельно, однако в целом они руководствуются положениями РКРТ. Серьезную угрозу международной безопасности представляет вполне реальная возможность попадания продвинутого ракетного оружия в руки террористических группировок: ИГ (запрещенная террористическая организация) и прочие негосударственные участники боевых действий на территории Сирии, Ирака, Ливии, Йемена неоднократно продемонстрировали умение ставить на свою службу весьма технологически продвинутые системы вооружений.

Более того, государственные акторы демонстрируют готовность содействовать различным прокси-группировкам в развертывании ракетных систем: так, неоднократно звучали обвинения Ирана в развертывании производства ракетного оружия (в т.ч. для группировки «Хезболла») на территории Ливана и той же Сирии.

Отдельный и очень серьезный вопрос встает относительно судьбы ДРСМД. Усложнение «ракетного ландшафта» Евразии может быть серьезным аргументом против поддержания ограничений, которые сами себе установили Россия и США.

Текущие взаимные обвинения в нарушении Договора (которые, судя по всему, остались за скобками первой личной встречи Владимира Путина и Дональда Трампа) ставят нас перед перспективой дальнейшего развития ракетных систем средней и меньшей дальности по всему миру. Тем не менее здесь можно усмотреть и окно возможностей: в рамках двусторонних противоречий Россия и США могут наглядно продемонстрировать всему миру, на что способны «взрослые» конструкторские бюро и военно-промышленные комплексы в целом, и тем самым аргументировать целесообразность распространения ограничений на третьи страны.

Для снятия напряженности и формирования достоверной картины развития ракетных технологий (да и боевого применения ракет) Российская Федерация, например, на площадке ШОС могла бы предложить «Евразийскую инициативу по снижению ракетной угрозы», в рамках которой обеспечить обмен нотификациями об испытаниях и боевых пусках, исходными данными, результатами работы объективных средств наблюдения стран–участниц.

Более того, с учетом завершения создания единого радиолокационного поля по периметру границ Российской Федерации и перехода к его совершенствованию, возможно, разработчикам и производителям РЛС высокой заводской готовности будет интересно переориентировать свои ресурсы на новые проекты. Одним из них могло бы стать создание центра мониторинга ракетных пусков на евразийском пространстве, характеристики которого были бы подобраны в соответствии с задачами, географией и потенциалом заинтересованных стран.

В частности, Ирану не помешает независимое подтверждение характеристик ракет, наносящих удары по законным целям – террористическим группировкам, а России будет полезно проверить качество работы собственной СПРН, являющейся одним из краеугольных камней обеспечения стратегической стабильности. Вслед за этим отдельные элементы СПРН вполне могут быть выведены на мировые рынки продукции военного назначения.

Кроме того, в рамках дискуссии «узким кругом» возможен поиск новых подходов к ограничению «расползания» ракетных технологий, и в случае успешного поиска консенсуса такие подходы можно привязать к РКРТ или даже закрепить на уровне СБ ООН. Одним из первых шагов могло бы стать формирование общепринятых определений типов ракет по дальности и забрасываемому весу.

Пока статья готовилась к печати, появилась новая информация. Так, предположительно, доработанная вторая ступень северокорейской баллистической ракеты «Хвасон-14», (испытанная в ходе пуска практически в тот же день), использует схожие двигатели и в целом представляет собой технологически родственное изделие. Кроме того, 2 августа в совместном письме постпредов США, Великобритании, Франции и Германии (участников СВПД) в адрес Совбеза ООН и Генерального секретаря организации А. Гутьерреша прямо говорится о взаимосвязи технологий разработки, производства и запуска ракет-носителей и межконтинентальных баллистических ракет, тем самым подчеркивается угрожающий и провокационный характер деятельности Ирана. Постпред России при ООН В. Небензя не согласился с такими оценками.

^[1] Согласно ДРСМД, к ракетам средней дальности относятся баллистические ракеты с дальностью от 1000 до 5500 км, меньшей дальности – от 500 до 1000 км.

^[2] Ирак при Саддаме Хуссейне применял ракеты «Аль-Хуссейн» на сопоставимые дальности, однако они представляли собой облегченную и доработанную версию знаменитого советского «Эльбруса», более известного под названием «Скад».

^[3] Отдельная и -долгая история в рамках РКРТ (и ДРСМД) касается спора вокруг определения «Крылатой ракеты», под которое формально попадают т.н. «тяжелые» ударные БПЛА, однако эта тема выходит за рамки данной статьи.