Иран планирует начать разработку нефтегазовых месторождений южной части Каспийского моря, что может оказать заметное влияние на рынок углеводородов и геополитическую ситуацию в Прикаспийском регионе.

Иранский Каспий

26 июля стало известно, что Тегеран ведет с российскими, норвежскими и китайскими компаниями переговоры на предмет разработки принадлежащих ему нефтегазовых месторождений южной части Каспийского моря. Об этом заявил Р. Ходафарин - директор по международным делам иранской компании Khazar Exploration and Production Co (KEPCO), занимающейся разработкой нефтегазовых ресурсов в прикаспийских провинциях и на шельфе. В июле уже прошло несколько встреч, на которых обсуждалась возможность разработки нефтяных месторождений иранской части Каспия. Возможно, что разрабатывать их в итоге будет российский «Лукойл».

Месторождение «Сардар Джангал», которое планируется отдать в разработку зарубежным компаниям, было открыто совсем недавно. Геологоразведочные работы в иранском секторе Каспия стартовали в 2011 г. И в том же году они увенчались открытием на глубине 700 метров в иранских территориальных водах нефтегазоконденсатного месторождения, ожидаемые запасы нефти которого оцениваются в 8 млрд. баррелей, а природного газа - 50 трлн. кубометров. Для сравнения – запасы группы крупнейших азербайджанских месторождений Азери-Чираг-Гюнешли составляют около 7 млрд. баррелей нефти и 0,6 трлн. кубометров газа. Для России участие «Лукойла» в разработке иранского шельфа Каспия имеет большое значение.

Состояние российско-иранских экономических связей пока оставляет желать лучшего, и отдав ведущую роль в проекте норвежским или китайским компаниям, Москва упустит возможность нарастить торгово-экономическое сотрудничество с Тегераном.

Статус под вопросом

Проблема разработки каспийского шельфа заключается в том, что правовой статус Каспия до сих пор не урегулирован. Поскольку Каспийское море фактически является озером, международное морское право на него не распространяется. В советский период правовой статус Каспия был установлен договором между РСФСР и Персией от 26 февраля 1921 г., а также между СССР и Ираном от 25 марта 1940 г. Эти соглашения установили свободу мореплавания, 10-мильные национальные рыболовные зоны и закрытость моря для судов третьих стран. Однако с распадом СССР геополитическая ситуация в Прикаспийском регионе кардинально изменилась.

При этом выработать новый правовой статус Каспия до сих пор не удается, поскольку у прибрежных государств разные подходы к его разграничению. Азербайджан выступал за деление всего моря на национальные сектора. Туркмения предлагала разделить дно моря по «срединной линии», установить 47-мильные экономические зоны и оставить водную поверхность в общем пользовании. Казахстан настаивает на разделении дна и сохранении принципа «общей воды». Россия выступает против раздела Каспия на национальные сектора и согласна на создание прибрежных зон при сохранении остальной акватории в общем пользовании. Иран же, которому принадлежит всего 14% общей протяженности побережья, настаивает на выделении каждому из прикаспийских государств по 20% дна.

В северной части Каспия проблема разграничения шельфа фактически решена. В июле 1998 г. Россия заключила соглашение о разграничении морского дня с Казахстаном, а в сентябре 2002 г. – с Азербайджаном. В мае 2003 г. тремя странами был подписан договор о точке стыка линий разграничения морского дня, что фактически означало окончательное разделение Северного Каспия в плане недропользования. При разделе приграничных месторождений удалось обойтись без конфликтов. Азербайджан и Россия договорились о совместной разработке спорных месторождений, а с Казахстаном трансграничные месторождения были поделены пополам. Южная же часть Каспия до сих пор остается предметом споров.

Спорный шельф

Поскольку Южный Каспий до сих пор не поделен, приграничные месторождения также являются спорными. Так, Туркмения и Азербайджан давно конфликтуют из-за месторождений «Хазар» или «Омар» (азербайджанский вариант названия – «Азери»), «Осман» («Чираг») и «Сердар» («Кяпаз»). Баку при этом опирается на карты советского периода, а Ашхабад – географию месторождений, расположенных, по его мнению, ближе к туркменскому берегу. В июне 2012 г. туркменский корабль, направлявшийся к спорному участку, был остановлен азербайджанскими пограничниками, что привело к дипломатическому конфликту.

Спорным является и месторождение «Сардар Джангал». Азербайджан считает, что в соответствии с принципом «срединной линии» оно попадает в его сектор, и в любом случае является спорным. «Данное месторождение находится между Туркменией и Азербайджаном и не имеет никакого отношения к Ирану», - заявил в начале 2014 г. глава азербайджанского МИДа Эльмар Мамедъяров.

Но Тегеран – это не Ашхабад, с которым Баку может говорить на равных, и позицию Азербайджана иранская сторона попросту игнорирует.

9 января 2013 г министр нефтяной промышленности Ирана Р. Касеми, как сообщают СМИ, отверг притязания Азербайджана на «Сардар Джангал», подчеркнув, что оно «в пределах территории и принадлежит Ирану».

Начало добычи нефти и газа в иранском секторе Каспия может привести к целому ряду последствий. При больших объемах добычи у Ирана отпадет необходимость в закупке туркменского газа, что приведет к потере Ашхабадом иранского рынка. Пускать среднеазиатский газ в Европу Тегерану при этом нет никакого смысла, и его общая с Москвой позиция в отношении невозможности строительства Транскаспийского газопровода станет еще жестче. Казахстан и Туркменистан в итоге лишатся шансов направить свой газ в ЕС в обход России, а Азербайджан – возможности расширить газопровод TANAP, своего газа для которого у него не хватает. Поскольку же перспектив разграничения дна Южного Каспия пока не просматривается, шансы определения правового статуса моря остаются призрачными.

Александр Шустов, кандидат исторических наук