Мы живем в эпоху геополитических триллеров. Не успевает одна неотвратимая катастрофа сойти с передовиц, как новая трагедия неотвратимо маячит на горизонте. Только отгремели алармистские прогнозы о торгово-экономических «мегапроектах, увековечивающих гегемонию США» (неожиданно свернутые ввиду внутриамериканских причин TPP и евроатлантических – TTIP), как начался сиквел остросюжетного фильма про санкции. Однако в отличие от предыдущего сюжета, по санкциям решения уже приняты Конгрессом и завизированы президентом США. Новый закон не только отбирает у президента сверхдержавы полномочия по отмене санкций, но и заметно расширяет их действие. Брюссель бьет тревогу, опасаясь, что новые ограничения подорвут планы по наращиванию экспорта энергоносителей из России. Но как санкции отразятся на ближайших союзниках России в рамках Евразийского экономического союза?

Для точных оценок эффекта от новых санкций и их воздействия на конкретные отрасли надо дождаться их применения. Но уже сейчас можно, анализируя принятый закон, сделать ряд прогнозов о потенциальных рисках и возможностях.

Прежде всего, обращает на себя внимание принцип экстерриториальности, фактически позволяющий США накладывать санкции на компании, нарушающие принятые Конгрессом США ограничения, без учета того, в какой стране зарегистрирована компания. Подобный закон может легко использоваться в качестве экономического оружия для нечестного получения выгоды в рыночной конкуренции. В этом нет ничего нового, скорее, удивляет, что подобные методы отныне применяются открыто и беззастенчиво.

1. Беларусь – энергокоридор из Евразии в Европу?

Евросоюз, еще недавно охотно штамповавший антироссийские санкции вместе с администрацией Барака Обамы, неспроста начал громко заявлять официальный протест новому «санкционному акту». Перспектива блокировки строительства газопроводов «Северный поток-2» и «Турецкий поток», на которых зарабатывает крупный европейский бизнес, существует.

Согласно принятому законопроекту, санкции коснутся лиц, которые «после вступления в силу акта будут инвестировать или поставлять товары, услуги, технологии или информацию», позволяющие «расширять строительство, модернизацию или ремонт российских трубопроводов для экспорта энергоносителей» (sec.232).

В этой связи возникают дополнительные риски для масштабной инвестиционной программы «Газпрома» в Беларуси. В прошлом году были обнародованы планы вложить около $2,5 млрд в модернизацию белорусской газотранспортной системы для расширения транзитных мощностей.

Это привело бы к созданию новых рабочих мест и росту отчислений в бюджет Беларуси. Теперь реализация инвестпрограммы столкнется с дополнительными препятствиями и нельзя исключать ее замедления. Дополнительные трудности возникают и на пути реализации новой нитки газопровода «Ямал - Европа-2» на территории Беларуси. Проект обсуждается давно, однако Польша, следующая транзитная страна после Беларуси, до последнего времени блокировала его реализацию.

С другой стороны, значение белорусского направления для доставки энергоносителей в Европу, по которому сейчас идет около трети нефти и газа из России в ЕС, возрастет еще больше, если возникнут проблемы с реализацией «Северного» и «Турецкого» потоков. К 2019 г. «Газпром» планировал отказаться от транзита газа через территорию Украины, пустив его в обход по новым северным и южным ниткам. Если их строительство будет пробуксовывать, то часть транзитных объемов из Украины теоретически может быть переброшена в Беларусь, учитывая нестабильность украинской ситуации.

2. Экспорт нефти из Казахстана на запад под угрозой?

Также новые санкции могут ударить по Каспийскому трубопроводному консорциуму (КТК), связывающему нефтяные месторождения в Казахстане системой трубопроводов с морским портом в Новороссийске. В проекте, начатом в 1992 г., участвуют российские и казахстанские, а также американские и европейские компании.

Министр национальной экономики Казахстана Тимур Сулейменов заявил, что «американские компании, такие как «Шеврон», которые являются инвесторами в Каспийском трубопроводном консорциуме, добились от Конгресса того, чтобы транзитные трубопроводы были исключены из-под санкций. В этой части эффекта на доставку нашей нефти на внешние рынки не будет»

Однако ранее издание Euractive.com включило трубопровод в число восьми проектов, на которые потенциально могут повлиять американские санкции. Через КТК в 2017 г. планируется прокачать 64 млн т нефти, что практически равно общему объему экспорта нефти из Казахстана, львиная доля которого идет на рынки ЕС. Санкции могут затронуть расширение, модернизацию или ремонт данного трубопровода. Маловероятно, что они всерьез повлияют на снижение объемов прокачки казахстанской нефти по трубопроводу. Максимум – из проекта может выйти часть западных игроков; также могут возрасти издержки на модернизацию трубопровода.

3. «Золотые» нефть и газ для Европы

Ограничения по строительству новых и расширению существующих трубопроводов в Европе могут привести к росту цен на энергоносители для стран Евросоюза, где в ближайшие годы будут расти потребности в голубом топливе, а добычу в других странах-поставщиках – Алжире и Норвегии – нарастить не удастся.

По данным агентства Standard&Poor’s, для США экспорт газа в Европу может быть прибыльным, если цены вырастут на 30% от текущего уровня. Рост цен на энергоносители на европейском рынке окажется выгодным для Беларуси и Казахстана, поставляющих значительные объемы нефти и нефтепродуктов на европейский рынок.

4. Санкции, не имеющие границ?

Выше уже подчеркивалось, что новеллой является экстерриториальность многих положений нового закона о санкциях. В законе содержатся положения, предусматривающие введение санкций против лиц, взаимодействующих с компаниями, связанными с оборонными или разведывательными правительственными организациями РФ (sec.231). Также предусматриваются санкции против лиц, которые участвуют в приватизации госактивов РФ в случае, если они инвестируют более $10 млн, и это «приносит незаконную выгоду официальным лицам РФ или их близким партнерам или членам семей» (sec.233). Ясно, что подобные формулировки дают широкую свободу при толковании норм закона.

Безусловно, данные положения пока звучат слишком расплывчато, чтобы конкретно просчитать их возможные последствия для торгово-экономического и военно-технического сотрудничества в рамках ЕАЭС. Масштабы применения новых мер отчасти будут зависеть от администрации президента США, которой в некоторых (но не во всех) случаях предоставляется право выбирать, какие санкции к кому будут применены в рамках положений закона.

Тем не менее, сегодня очевидно, что санкции будут бить по всей экономике ЕАЭС, развитие которого объективно во многом завязано на объемы капиталов и покупательную способность на российском рынке. Сокращение притока финансовых ресурсов на российский рынок чревато замедлением роста платежеспособного спроса на всем рынке ЕАЭС.

По оценкам экспертов, масштаб этих последствий не будет обширным. Министр финансов Армении Вардан Арамян заявил, что не ожидает значительных негативных последствий для армянской экономики, поскольку российская экономика «уже адаптировалась к подобным потрясениям». «Я не думаю, что новые санкции вызовут существенные потрясения в экономике России и оттуда, по эффекту бумеранга, отразятся на экономике Армении» – подчеркнул В. Арамян.

С начала острой фазы противостояния России с Западом действует негласный принцип, когда Москва не пытается втянуть партнеров по ОДКБ и ЕАЭС в противостояние, обеспечивая им пространство для маневра в непростых экономических условиях низких цен на товарных и сырьевых рынках. Однако, учитывая глубину даже не столько торговых, сколько инфраструктурных связей стран Евразийского экономического союза с Россией, страны-партнеры объективно находятся в одной лодке, поэтому долгосрочный ответ им придется искать общий.

5. Системное и затяжное противостояние

Противостояние будет долгим. Это было понятно уже в 2014-2015 гг. Но сохранялась надежда на приход к холодному миру, сосуществованию. Сейчас конфронтация институционализирована, в нее вложен политический капитал, у элит есть личные счеты, каналы коммуникации во многом свернуты. Система конфронтации в целом сложилась на годы вперед. Сдвинуть камень недоверия и обид с мертвой точки может лишь время или крупный геополитический шок, который сформирует мощные интересы в пользу сближения США с Россией. Смысла надеяться на такие крупные и маловероятные события нет.

Реакция России будет выражаться в ускорении импортозамещения и реализации принятой Концепции экономической безопасности, предполагающей формирование самодостаточности в стратегически важных технологических сферах. В этих условиях следует ставить вопрос о возможной общей концепции экономической безопасности Союзного государства или ЕАЭС, которая бы предполагала и координацию промышленной политики.

Однако потенциала одного лишь импортозамещения будет недостаточно для быстрого экономического роста и обеспечения промышленного и технологического развития. Поэтому будут наращиваться усилия по расширению экономического взаимодействия с Китаем, являющимся крупнейшим торговым партнером РФ, а также выходу на рынки стран БРИКС. Их потребители могут обеспечить сбыт для производства высокотехнологичной продукции, для которой внутренний рынок ЕАЭС пока недостаточно объемный. Здесь следует ставить вопрос о возможностях координации усилий и совместному выходу на новые рынки БРИКС, ШОС и АСЕАН стран ЕАЭС (в форме не только общих форматов региональных торговых соглашений, но и конкретных проектов – экспортных центров, консорциумов, совместных предприятий и т.д.).

Кроме того, странам ЕАЭС, особенно Беларуси, учитывая ее промышленные потенциал и связи с российскими предприятиями, следует лучше присмотреться к процессам конверсии части предприятий российского оборонно-промышленного комплекса. Ведь активная фаза программы перевооружения российской армии заканчивается в 2020 г.

Если при производстве стратегической оборонной продукции вопросы размещения предприятий на территории РФ могут играть первостепенное значение, то в ходе конверсии, которая, естественно, будет учитывать уроки позднесоветских попыток производить кастрюли на ракетных заводах, возможностей для промышленной кооперации может оказаться значительно больше.

Вячеслав Сутырин