В сентябре глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер предложил объединить посты глав Еврокомиссии и Евросовета. Это сосредоточит беспрецедентную для Евросоюза власть в руках одного человека. Де-факто ЕС превратится в супергосударство. Юнкер ведет хитрую игру на противоречиях Берлина и Парижа, но рискует расколоть Евросоюз. Об этом, а также о будущем отношений ЕС и ЕАЭС «Евразия.Эксперт» рассказал научный сотрудник Берлинского центра исследований Каспийского региона при Свободном университете Берлина Джакопо Мария Пепе, консультирующий МИД Италии по евразийским вопросам.

- Господин Пепе, почему Юнкер выступил со своими предложениями именно сейчас?

- Предложение Юнкера надо рассматривать в более широком геополитическом и геоэкономическом контексте. Безусловно, оно было выдвинуто в ключевой для ЕС момент, за несколько недель перед выборами в парламент Германии и в период сразу нескольких неразрешенных структурных кризисов. Среди них есть внешние проблемы – миграционный кризис, сложные переговоры с Великобританией по поводу брекзита, напряженные отношения с Россией, ослабевающие трансатлантические связи и растущее присутствие Китая в континентальной Европе.

Есть и внутренние проблемы – это деиндустриализация, высокая государственная задолженность, медленный рост и высокий уровень безработицы в некоторых странах ЕС, расходящиеся взгляды на будущее еврозоны и ЕС.

Также в этом списке можно указать усложняющиеся отношения с некоторыми странами-членами из Восточной Европы. Такими как Венгрия и Польша, где национализм и авторитаризм, изначально движимые «миграционным кризисом», сейчас стали структурной частью политической культуры этих стран. На фоне всех этих событий, в то время как ЕС, несомненно, преодолел риск распада, многое все еще поставлено на кон.

- Чего добивается глава Еврокомиссии и насколько реализуемы предложения Юнкера?

- Реформа европейских структур крайне необходима, особенно для более согласованного и эффективного процесса принятия решений. В этом контексте предложение Юнкера может рассматриваться как необходимый сигнал к действию. Однако по содержанию мне оно кажется сырым и даже контрпродуктивным.

Согласно предложению Юнкера, глава Еврокомиссии должен будет получить значительные полномочия, ослабляя позицию Евросовета (где решения принимают главы государств-участников Евросоюза - прим. ЕЭ).

Кроме того, Комитет по экономическим и финансовым вопросам должен стать Министерством Финансов ЕС со своим собственным бюджетом, также вбирая в себя текущие функции президента Еврогруппы. Чтобы это осуществить, евро должно быть введено во все 27 стран-членов ЕС, включая восточноевропейские страны.

Юнкер пытается сместить баланс сил обратно в пользу Еврокомиссии. Похоже, он стремится извлечь выгоду из все еще неразрешенных глубоких разногласий между Парижем и Берлином по главному вопросу, от которого зависит будущее ЕС.

А именно: как реорганизовать отношения между бюджетным суверенитетом стран-членов ЕС и более сильной надгосударственной интеграцией макроэкономической политики. И это в условиях перехода власти от классической французско-германской оси к более асимметричной модели, сосредоточенной на Берлине.

Президент Франции Эммануэль Макрон предлагает создать Министерство финансов еврозоны со своим собственным бюджетом, финансируемым членами еврозоны и, возможно, обеспечиваемым совместно выпускаемыми облигациями.

Берлин же, не возражая против идеи Министерства финансов, скептически относится к идее облигаций. Вместо этого он выступает за широкие полномочия контроля государственных бюджетов и политики в области расходов. Берлин хочет обеспечить бюджетную дисциплину, а также ратует за создание Европейского валютного фонда для стран, испытывающих финансовые трудности, включая возможность исключения стран из еврозоны.

Поэтому любое предложение, нацеленное на переформатирование архитектуры ЕС и еврозоны, станет результатом долгих переговоров. В особенности между двумя главными «акционерами» ЕС: Берлином и Парижем. Но это не будет простым «сокращением» институтов, которое сосредоточит власть в руках у Еврокомиссии.

Без каких-либо других изменений в институциональной архитектуре ЕС Еврокомиссия не будет демократически легитимной и контролируемой. Поэтому, полагаю, что реализация плана Юнкера в его первоначальной форме нереалистична.

- На ваш взгляд, если предложения Юнкера все-таки реализуются, с чем столкнется ЕС?

- Как я уже сказал, рационализация и упрощение внутреннего процесса принятия решений в ЕС сделает его более эффективным, устойчивым и, возможно, способным быстрее реагировать на внешние и внутренние проблемы. Однако в текущей форме предложение, которое смещает центр влияния в сторону Еврокомиссии и предполагаемого Министерства финансов ЕС, сырое и контрпродуктивное. Оно вызовет негодование всего континента и приведет к еще большей институциональной раздробленности внутри ЕС.

- Если предложения Юнкера реализуются, как это может сказаться на перспективах взаимоотношений ЕС и ЕАЭС?

- Поскольку Евразия становится все более упорядоченным политико-экономическим фактором и континентом с развитой торговлей, у ЕС есть долгосрочный стратегический интерес в нормализации отношений с Россией и глубоком сотрудничестве с ЕАЭС. А также в участии в китайском проекте «Один пояс – один путь» и других региональных инициативах. Однако эта цель может быть достигнута только как результат переговоров и компромисса внутри ЕС на государственном уровне.

Навязанное «сверху» решение главы реформированной и усиленной Еврокомиссии быстро перезапустить отношения с Россией и упрочить связи с ЕАЭС или, напротив, прекратить любые попытки нормализовать отношения с Москвой и начать сотрудничать с ЕАЭС столкнутся с массовым противодействием различных групп стран-членов ЕС.

- Кстати, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер не упомянул США в числе стран, с которыми ЕС хотел бы расширить торговые соглашения в ближайшие годы. Почему?

- Именно эту часть речи Юнкера стоит рассматривать серьезно, так как Еврокомиссия уже имеет исключительную компетенцию в торговой политике. Я думаю, что Юнкер специально не упомянул США в качестве косвенного ответа на протекционистскую повестку дня администрации Трампа. И на ее недавние решения, такие как выход из Парижского Договора. Однако переговоры о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве провалились еще до избрания Трампа.

ЕС должен понять и, возможно, уже начал понимать, что во все более раздробленном мире макрорегиональных блоков, где в США и некоторых европейских странах на подъеме протекционизм, а свободная торговля и открытый рынок – это инструменты, активно использующиеся Индией и Китаем, соглашения о свободной торговле – это скорее не технический, а геополитический и стратегический вопрос.

ЕС необходимо, во-первых, определение общего стратегического горизонта внутри Европы. Во-вторых, нужен пересмотр приоритетов и интересов в мире. Вопрос состоит в том, сможет ли ЕС реформировать себя, не распавшись, и действовать как геоэкономический и геополитический центр влияния в многополярной Евразии, «не теряя» при этом США. Еврокомиссия не может решить оба этих вопроса.

- Создается такое впечатление, что после выхода Великобритании из ЕС дела в этой организации идут не очень хорошо. Что будет дальше?

- Я не думаю, что положение дел в ЕС должно непременно ухудшиться. В то время как брекзит оказался шоком, он также стал потенциальным шансом и очередной проверкой для Евросоюза. Жизненно важно, чтобы ЕС, и в особенности Франция и Германия, нашли общую стратегию в подходе к переговорам и новым отношениям с Лондоном.

Я думаю, что кроме формального единодушия всех стран-членов ЕС в отношении «жесткого» брекзита, у Берлина, Парижа и других стран ЕС могут быть различные программы действий. Берлин и некоторые страны восточной Европы, такие как Польша, более заинтересованы в заключении выгодного соглашения с Лондоном, чем Париж и Мадрид. Они не хотят изолировать Великобританию или «наказывать» ее за брекзит.

К тому же, брекзит – это только один из многих кризисов, с которым столкнулся ЕС, и у всех них есть потенциал стать угрозой существования Евросоюза.

Однако этот сценарий станет реальностью только если Берлин и Париж не смогут договориться по ключевым спорным вопросам и пересмотреть архитектуру ЕС.

Беседовал Сеймур Мамедов