В Астане на парламентских слушаниях представлен вариант казахского алфавита на латинице. Вслед за этим в общественно-политической сфере началось активное обсуждение и презентованного варианта графики, и процесса перехода на нее. К дискуссии подключились не только специалисты-филологи, но и представители политических партий, общественных и молодежных организаций, Ассамблеи народа Казахстана. Для интернет-пользователей создана страница, на которой они могут узнать свое имя на латинице и ознакомиться с правилами транслитерации.

Разработанный филологами алфавит состоит из 25 букв (ныне действующий алфавит на основе кириллицы содержит 42 буквы). Специфические буквы предложено заменить диграфами – сочетанием двух букв, произносимых как один звук.

Надо отметить, что предложенный вариант не окончательный.  Презентация алфавита – лишь начальный этап его обсуждения. По словам председателя Мажилиса парламента Нурлана Нигматулина: «Проведением сегодняшних слушаний мы, по сути, даем фактический старт всенародному обсуждению реформы казахского алфавита. Нет сомнений, что это позволит прийти к консолидированному мнению в отношении очень важного для нашего народа вопроса… История сейчас открывает перед нами огромные возможности, но вместе с тем она возлагает на нас и высокую ответственность перед будущими поколениями».

Что касается непосредственно перехода на латиницу, то он, естественно, будет осуществляться после утверждения нового алфавита. А этот процесс может растянуться во времени.

Во-первых, мнения филологов и лингвистов о новом алфавите разделились. Одни считают необходимым сохранить специфические буквы, другие выступают за диграфы. Думается, что согласование их позиций потребует либо очень много времени, либо политического решения на самом высоком уровне.

Во-вторых, переход потребует перевода на латиницу массы учебников, бланков, нормативно-правовых документов,  подготовки учителей, специалистов, разработки методик, словарей, программ и прочих организационных усилий. По словам вице-премьера Ерболата Досаева, у правительства есть системное видение процесса и четкий план действий. Но наличие плана не всегда гарантирует его качественное исполнение. 

Аргументы в пользу перехода казахского языка на латинскую графику, звучащие в официальном дискурсе, довольно однообразны. Чиновники и  разработчики говорят об ускоренной интеграции в мировое научно-образовательное, технологическое и коммуникационное пространство и общем повышении глобальной конкурентоспособности Казахстана. Аргумент, на наш взгляд, не особо убедительный, ведь переход с одного вида графики на другой никоим образом не гарантирует интеллектуальных и технологических прорывов. Равно как и не способствует массовому интересу к изучению английского языка, что тоже приводится в качестве аргумента за переход на латинскую графику.

Аргументы противников перехода также не новы. Вкратце они заключаются в следующем. Опыт перехода тюркских стран СНГ – Узбекистана, Азербайджана и Туркменистана – был не очень удачным, и не факт, что в Казахстане выйдет лучше. Второй момент – потеря большого количества культурных артефактов, в первую очередь литературы, выпущенной на основе кириллической графики. Третье – деградация системы образования, и так не отличающейся эффективностью, и получение как результат поколения невежд. Четвертое – существенные затраты, необходимые для этого процесса.

Надо отметить, что внутри Казахстана плюсы и минусы перехода активно обсуждают казахскоязычные граждане, в то время как русскоязычный сегмент смотрит на эту дискуссию отстраненно. Иногда полемика сторонников и противников реформы обретает формат, который довольно трудно назвать академическим.

Несмотря на все попытки власти избежать политизации процесса перехода на латиницу, этого сделать не удалось.

Воодушевленный языковой реформой национал-патриотический сегмент общества реагирует весьма своеобразно и задается вопросом: зачем одной стране два алфавита в условиях, когда численность казахов вскоре составит около 85% населения. Все это, конечно, не лучшим образом отражается и на самой реформе, и на состоянии межэтнических отношений внутри Казахстана, и на двусторонних отношениях Казахстана и России.

Что касается предварительных выводов относительно предстоящей реформы, то их можно условно разделить на внешние и внутренние.

В отношении первого необходимо признать, что языковая реформа –  это сигнал внешнеполитическим партнерам Казахстана о том, что он оставляет за собой право проводить самостоятельную внешнюю политику и не связывает свое будущее исключительно с российской внешнеполитической орбитой.

Что касается выводов внутренних, то тут ситуация не столь однозначная, как кажется на первый взгляд. Эксперты уже высказывали мысль, что перевод казахского на латинскую графику может укрепить позиции русскоязычных граждан внутри Казахстана.

Переводя казахский алфавит на латиницу, власти Казахстана, вероятно, пытаются снизить остроту языкового вопроса. Дело в том, что в стране наблюдается несоответствие между заявленной целью языковой политики – сделать казахский язык государственным не по формальным признакам, а в полном объеме – и в реально сложившейся ситуацией. Проще говоря, в стране выросло поколение людей, которые болезненно воспринимают тот факт, что казахский язык в Казахстане находится, условно говоря, на втором месте. Число этих граждан растет, постепенно кристаллизуются их политико-языковые требования, возникает их «политическое представительство» в виде национал-патриотических организаций.

Требование о том, что казахский язык должен главенствовать во всех сферах общественно-политической жизни страны, звучит все чаще и громче. Реформа алфавита позволяет если не снять этот вопрос, то хотя бы снизить его остроту – это как минимум. А как максимум – создать условия для исполнения первого пункта статьи 7 конституции Казахстана, придающей казахскому языку статус государственного.

Что касается опасений по поводу неизбежного падения статуса русского языка в Казахстане, то они преждевременны. Эксперты отмечают, что на постсоветском пространстве использование русского языка более значительно, чем его юридический статус. Следовательно, его коммуникативная и интеграционная функции сохранятся.

Антон Морозов, кандидат политических наук (Алматы)