Совет Европейского союза опубликовал текст Соглашения о расширенном и всеобъемлющем партнерстве между Арменией и ЕС. Ожидается, что этот документ будет подписан на ноябрьском форуме стран–участниц «Восточного партнерства». Если это произойдет, Армения станет единственной участницей евразийских интеграционных проектов (ОДКБ и ЕАЭС), которая будет иметь рамочное соглашение с Брюсселем. Но даже если на этом пути возникнут задержки, европейский вектор для армянской внешней политики сохранит свою актуальность.

Армения имеет многолетнюю репутацию последовательного союзника России. Она единственная из республик Закавказья участвует в ОДКБ и ЕАЭС, а на ее территории размещены российские военные (102-я база в Гюмри) и пограничники. Способно ли сближение Еревана с Брюсселем ослабить евразийские устремления Армении? Можно ли рассматривать происходящее как некий пример для других членов ЕАЭС?

В работах по постсоветской проблематике зачастую рассматривают внешнеполитическую динамику в бывших союзных республиках, а ныне независимых государствах, через призму «большой игры» между Россией и Западом. Вне всякого сомнения, конкуренция и даже острая конфронтация (как в случае с Грузией и Украиной) здесь имеет место.

Но в то же время для адекватного понимания коридоров возможностей необходимо понимать мотивацию стран Евразии. Зачастую она предстает не как некий воображаемый «ценностный выбор», а как прагматический поиск наиболее оптимальной линии поведения в сложных условиях. В случае с Арменией это вовлеченность в этнополитический конфликт с Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха, отсутствие дипломатических отношений с Турцией, две (из четырех) закрытые границы и отсутствие общего рубежа со стратегическим союзником – Россией (а также интеграционными объединениями, в которых участвует Ереван). 

При таком наборе условий диверсифицированная политика не роскошь, а настоятельная необходимость.

И в этом контексте развитие европейского вектора диктуется целым рядом причин. Во-первых, экономика. В течение первого полугодия 2017 г. на страны ЕС приходилось порядка трети стоимости экспорта и около половины стоимости импорта Армении.

Во-вторых, дипломатические соображения. Осознавая важность Азербайджана и Турции как партнеров Брюсселя по широкому спектру вопросов от энергетики до миграции, Ереван стремится к тому, чтобы не допустить «монополизации» тематики, связанной с Карабахом, со стороны Баку и Анкары. При этом Франция (в которой проживает полумиллионная армянская диаспора) наряду с США и Россией – сопредседатель Минской группы ОБСЕ по урегулированию нагорно-карабахского конфликта.

В-третьих, за многие годы у Армении накопился определенный опыт посредничества между Грузией и Россией (с сентября 2008 г. между этими странами разорваны дипотношения).

Находясь в составе ЕАЭС, а также имея особые отношения с Москвой, Ереван видит свою роль, среди прочего, в выстраивании взаимодействия между двумя интеграционными структурами.

Впрочем, у этой, на первый взгляд, безупречной схемы есть и определенные изъяны. Политика комплементаризма и многовекторности, о которой долгие годы успешно и плодотворно говорили в Армении, хороша тогда, когда полюса притяжения разных векторов не находятся в конфронтации. Сегодня об отношениях между Россией и Западом этого не скажешь. И хотя в Москве стремятся не ставить знак равенства между Брюсселем и Вашингтоном, а на американо-европейских противоречиях (хотя бы по вопросу о масштабах и степени жесткости антироссийских санкций) пытаются играть, факт остается фактом.

«Восточное партнерство» по своей сути является конкурирующим проектом для России и евразийских интеграционных проектов. И в тексте Соглашения о расширенном и всеобъемлющем партнерстве между Арменией и ЕС этому есть прямые подтверждения.

Речь прежде всего об энергетической сфере. Стоило бы отметить, что среди подписантов документа со стороны Брюсселя помимо стран-членов ЕС также значится и «Евроатом» (Европейское сообщество по атомной энергии). Если же вернуться к тексту, то в нем содержатся хотя и не императивные (с указанием четких дат и графиков), но весьма недвусмысленные рекомендации. Сред них – «закрытие и безопасный вывод из эксплуатации Мецаморской АЭС и скорейшее принятие дорожной карты или плана действий с учетом необходимости заменить ее новыми мощностями».

Между тем этот объект сегодня обеспечивает порядка 40% потребностей страны в энергии. При этом не только по своему экономическому, но и по символическому значению для Москвы атомная энергетика в Армении сопоставима со 102-й базой в Гюмри.

Представим на секунду, что Ереван, желая закрепить курс на диверсификацию своей внешней политики и внешнеэкономических связей, сделал выбор в пользу «энергетической модернизации» под эгидой ЕС. В том, что Брюссель с готовностью принял бы подобное решение, сомневаться не приходится. Однако за этим неизбежно следует вопрос, готов ли будет Евросоюз, как Россия сегодня, гарантировать статус-кво в Нагорном Карабахе и сдерживание Анкары от более активной помощи своему стратегическому союзнику Баку?

Судя по прошлогодним событиям «четырехдневной войны», Турция при определенных условиях готова ужесточить свою позицию в отношении Армении. Пока Турецкая республика остается членом НАТО (и имеет при этом вторую по численности после США армию), североатлантический вектор остается для Армении, скорее, факультативным. Тесные же экономические связи с Азербайджаном и стремление (активно поддерживаемое к тому же со стороны Вашингтона) в снижении «российского энергетического доминирования», в том числе и за счет наращивания совместных проектов с Баку, не заставят ЕС рассматривать армянские интересы как приоритет своей политики на Закавказье.

Скорее напротив, Ереван будут в той или иной степени «принуждать к миру», подталкивая к отказу от «неконструктивной и бескомпромиссной позиции» по Карабаху.

И в этой связи, какими бы важными для Еревана ни были контакты с ЕС в экономике, технологиях и финансах, вопрос о безопасности станет, говоря словами популярного киногероя, тем важнейшим аргументом, который перетянет все остальные. И до разрешения карабахского конфликта или как минимум перехода от имитационных переговоров к содержательному урегулированию он останется таковым.

На этом направлении Россия остается для Армении безальтернативной, что вовсе не означает принципиальной невозможности сочетания различных внешнеполитических и внешнеэкономических векторов.

Вопрос лишь в качестве управления ими. Пример Беларуси или главного закавказского оппонента Армении Азербайджана показывает, что взаимодополняемость и качественное выделение приоритетов для отстаивания своих национальных интересов возможно. И напротив, случаи Украины и Грузии говорят о том, как увлеченность «большой игрой» неумолимо превращает страны в площадки для конфронтации. Для Еревана важны контакты с различными центрами силы. Самое главное на этом пути – развивать новые направления не в ущерб тем, которые уже доказали свою эффективность.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета