Исторически современная территория Беларуси являлась пограничьем, где часто сталкивались интересы различных империй и государств. О том, кто такие белорусы, как формировалась белорусская государственность и о роли в этом процессе Иосифа Сталина читайте в первой части интервью для «Евразия.Эксперт» кандидата исторических наук, доцента кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Юрия Борисенка.

- Юрий Аркадьевич, до революционных событий в Российской империи между Россией и Польшей существовало некое противостояние за белорусские земли. Как оно возникло и развивалось?

- До событий Первой мировой войны белорусский вопрос как международный не существовал. Он развивался в рамках многовекового противостояния российского и польского начала. До конца XVIII века это было противостояние двух больших государств на востоке Европы – России, которая уже формируется к XVI веку из Московского государства, и Речи Посполитой, которая появляется в 1569 г. из Польской Короны и Великого княжества Литовского. Ареной противостояния становятся белорусские земли, которые можно определить как большое пограничье.

В XIX веке, после трех разделов Польши и после решений Венского конгресса 1815 г., мы видим скорее ментальное противостояние. Поляки остаются на этих территориях в качестве землевладельцев, шляхта входит в российское дворянство, процент этого дворянства непропорционально высок даже по сравнению с великорусскими губерниями и доходит подчас до 10%. Тем временем в великорусских губерниях нигде больше 3% дворян мы не найдем.

Носителями этого польского культурного кода выступают люди, прошедшие еще и процесс культурной колонизации с легкой руки императора Александра I. На тех территориях, которые получила Россия от Речи Посполитой по трем разделам (62% территорий, более 400 тыс. км²) и были все белорусские земли, причем даже в более широком смысле, чем современная территория Республики Беларусь.

Культурная колонизация заключалась в том, что самый крупный университет Российской империи в начале XIX века находится в городе Вильно, и преподавание там идет на польском языке. Важно подчеркнуть, что польский язык для преподавания – это новация, потому что языком науки, в том числе польской, со времен Средневековья была латынь. В конце XVIII века при короле Станиславе Августе польская историческая наука, которая существует с XII века и пишет историю Польши на латыни, переходит на польский язык.

Центром этой культурной колонизации становятся Виленский университет, Кременецский лицей на Волыни и Полоцкий иезуитский коллегиум, который получает в 1812 г. от Александра I статус российского университета. В Полоцке было чуть более консервативное образование, а в Вильне учились люди свободолюбивые, вплоть до самого великого в истории польского поэта Адама Мицкевича, родом из-под Новогрудка, то есть с современных белорусских земель.

Именно эти люди стали носителями в XIX веке польского культурного кода. Они считали, что белорусы – это часть большого триединого польского народа (пространство гербов польского орла, литовской Погони и Михаила Архангела – герба украинских земель). С другой стороны, в XIX веке уже формируется триединая русская нация.

Соответственно, начинается столкновение двух триединств. Большую роль здесь играют два польских восстания 1830-1831 гг. и особенно 1863-1864 гг. Но попытки поляков обрести независимость в отношении этих земель, которые по трем разделам достались Российской империи, не имели никакого законного основания. Некоторое законное основание имели попытки поднять восстание в Царстве Польском с центром в Варшаве. Условия Венского конгресса там оговаривали некие статусы местного населения и, нарушение этих статусов могло расцениваться как повод для борьбы. Поляки рассчитывали и в 1830 г., и в 1863 г. на дипломатическое решение вопроса, на то, что «заграница поможет».

Но в 1830 г. проходит революция во Франции, в 1863 г. французский император Наполеон III в одиночку не решился вмешиваться. А Великобритания, на которую поляки возлагали особые надежды, и в том, и в другом восстании, заняла свою традиционную позицию – вмешиваться во внешнеполитические дела только там, где есть ее собственные интересы. На бывших польских территориях этих интересов не было.

Более того, правительство Российской империи сумело повернуть дело так, что после того, как из Лондона начали приходить дипломатические ноты по поводу польского восстания со сдержанной поддержкой этих повстанцев, в июле 1863 г. начинается строительство железной дороги от Динабурга (сейчас – латвийский город Даугавпилс – прим. ЕЭ) до Витебска, то есть на территориях, присоединенных к Российской империи по трем разделам. Там не было никаких поводов для вмешательства, и поэтому англичане спокойно ее строят в самый разгар восстания.

После последнего восстания Российская империя начинает немного менять свою политику. До 1860-х гг. считалось, что благонамеренное польское дворянство, которое не бунтует и не участвует в восстаниях, имеет полное право развивать свою письменную культуру, поэтому в Вильно выходит немало польских изданий, а в Санкт-Петербурге формируется достаточно серьезное польское лобби.

Сложились два взгляда на белорусские земли, и в чем-то они зеркальны. Один взгляд предполагает, что белорусы существуют как отдельная нация, что у них есть особое наречие (диалект польского языка), которое следует писать латиницей. В XIX веке серьезно развиваются такие науки как филология, этнология, фольклористика. Усилиями этих вполне благонамеренных ученых было собрано немало материалов, связанных с жизнью простого белорусского населения.

Второй взгляд, с точки зрения ученых Российской империи, предполагал, что белорусы – это часть триединой русской нации, которая имеет свои диалектные особенности, соответственно, писать по-белорусски следует на кириллице. К 1863 г. был даже подготовлен сборник текстов на белорусском языке. Там были тексты, очень похожие на современный белорусский литературный язык и язык Подляшья, который ни украинским, ни белорусским по большому счету не является, это очень своеобразные восточнославянские говоры.

Появляется идеология так называемого «западнорусизма». Считалось, что Российская империя проводит политику интенсивной русификации. В современной белорусской науке константным явлением является бичевание этой русификации. Это отразилось и в известном произведении белорусской литературы – романе Владимира Короткевича «Дикая охота короля Стаха», по которому киностудией «Беларусьфильм» в 1979 г. был поставлен двухсерийный фильм. Там действие происходит в 1880-е гг. при Александре III, на пике русификации: «понаехали» русские чиновники, которые проводят процесс подавления всего белорусского.

Как было на самом деле? Белорусы в то время – это большое крестьянское «море»: они редко живут в городах, а более 90% обитают в сельской местности. Чтобы русифицировать белоруса, его, прежде всего, нужно было обучить грамоте, а с этим у империи возникали большие проблемы. До 1914 г., до Первой мировой войны эта проблема не была решена, финансирование сферы образования шло по остаточному принципу, в том числе, и сами крестьяне не понимали, зачем их детям грамота, когда эти дети нужнее в повседневной крестьянской работе.

Процесс проникновения образования и грамоты в крестьянское население был далеко не завершен. Соответственно, это крестьянское море оставалось этнически белорусским и с окружающим миром соприкасалось только с помощью другого средства изменения этничности – армии. Там белорусы действительно сталкивались с русским языком в массовом порядке. Но в армию поступало только мужское население, и то не все.

Если вернуться к роману Короткевича, основой для них послужил роман Надежды Ланской «Обрусители», изданный в 1887 г. Но у этой писательницы действие происходит не при Александре III, а при Александре II в 1870-е гг., то есть еще в эпоху «великих реформ». И не так все было мрачно, потому что как раз в 1880-е гг. происходит негласная победа кириллицы над латиницей, когда уходят из жизни самые видные представители польско-белорусского взгляда на вещи: известный драматург Винцент Дунин-Марцинкевич, известный виленский гуманитарий Адам Гонорий Киркор, который объяснял имперским чиновникам, что белорусы – это часть польского народа, которая говорит на своем диалекте.

С другой стороны, появляются люди, которые осознанно развивают вторую линию – «белорусы как большой народ, живущий на пространстве триединой русской нации». Выходят работы будущего академика Евфимия Федоровича Карского, который отметился многотомным трудом «Белорусы» и тем, что в 1903 г. объехал по периметру все территории, которые он считал белорусскими. Он скрупулезно вычертил карту по состоянию на начало XX века, где преобладают белорусские говоры.

Появляется еще один замечательный гуманитарий – будущий историк Митрофан Довнар-Запольский, родом из Речицы. После 1884 г. появляется целый ряд архивных комиссий, которые создаются в губерниях, что дает импульс для исследований в области истории белорусского народа. В сочетании с уже имеющими словарями, сборниками народных песен это создает материал, который в дальнейшем будет использован в том числе и для проведения границ будущей Советской Белоруссии.

Тот значительный научный багаж, который был создан в XIX веке, особенно в последние его десятилетия, показывает, прежде всего, что националисты с обеих сторон ошибаются, отрицая в тот период само существование белорусов. Крайние русские националисты, которые в начале XX века известны как «черносотенцы», отвергли теорию триединой нации – речь отныне шла только о едином русском народе.

С другой стороны, в польской традиции появляется один из основных теоретиков современного польского национализма – Роман Дмовский, лидер польской фракции в III Государственной Думе. С его точки зрения, поляки – тоже единый народ, и региональные отличия должны быть быстро устранены с помощью ассимиляции.

Соответственно, и точка зрения крайне правых в России, и точка зрения польских радикальных националистов, опровергается научными данными, которые доказывают, что белорусы есть, их много, они живут во множестве губерний, население этих белорусских земель составляет несколько миллионов человек.

Все это Довнар-Запольский отразил в 1905 г. в своих текстах в 9-м томе «Полного географического описания нашего Отечества».

И к 1914 г. белорусы подошли, будучи одним из народов триединой русской нации, на который еще ментально претендует польское население. Оно никуда не делось в образе этой шляхты, которая жила здесь издавна и не отправлена была в Сибирь после двух восстаний.

- Какие изменения происходили на белорусских территориях во время революции? Как белорусы воспринимали революцию, которая происходила в Петрограде?

- Революция происходила и на самих белорусских землях. Царская Ставка в период Первой мировой войны была сначала в Барановичах, а потом в Могилеве. В свое последнее путешествие в качестве императора весной 1917 г. Николай II отправился как раз из своей ставки в Могилеве. Затем, уже в период революции, мы наблюдаем ряд событий, предваряющих гражданскую войну. Верховный главнокомандующий генерал Николай Духонин не принимает октябрьский переворот, и, когда назначенный большевиками главнокомандующим прапорщик Николай Крыленко прибывает в Могилев, на местном вокзале происходит дикая сцена убийства Духонина.

С другой стороны, из тюрьмы в Быхове, которая в 50 км от Могилева, освобождается генерал Лавр Корнилов, Антон Деникин и другие генералы, которые затем составляют ядро формирующегося белого движения. То есть большевики не успели своих будущих врагов застать сидящими в тюрьме, куда Корнилов и его соратники были помещены после неудачного путча в августе 1917 г.

В белорусской же ситуации все принципиально меняется. Белорусский вопрос в 1915 г. неожиданно становится международным: когда наступление центральных держав – Германии и Австро-Венгрии приводит к тому, что в 1915 г. под оккупацию попадает не только территория Царства Польского, но и ряд белорусских земель, возникает вопрос о том, что с ними дальше делать. То есть белорусские земли встречают Февральскую и Октябрьскую революции в разделенном состоянии: часть оккупирована Центральными державами, а другая часть представляет собой прифронтовую территорию.

Это очень важно, потому что сотни тысяч людей были эвакуированы в тыл, другие сотни тысяч – это действующая армия, вспомогательные службы, которые прибыли в это белорусское крестьянское море. Меняется демографический состав населения, появляются первые теории сначала некой федеративной государственности, а вслед за ней и идея самостоятельной белорусской державности.

Впервые она возникла еще в 1880-е гг. при Александре III на фоне удачного покушения на Александра II. Народники, при жизни мало кому известные, осенью 1884 г. издают два номера нелегальной газеты «Гомон» на русском языке, где все разложено по полочкам: в условиях, когда самодержавию угрожает, в том числе и физическая гибель, мы стоим за федерацию земель в Российской империи. Делается четкий вывод, что белорусы представляют собой некий самостоятельный сложившийся регион, который может претендовать на дальнейшее самостоятельное развитие.

Эти народники при этом имели интересный этнический состав. Среди них был православный Александр Марченко с востока белорусских земель, Хаим Ратнер – уроженец тех же белорусских земель, еврей, и несколько представителей католической шляхты, которая отправила своих детей учиться в Петербург. То есть вокруг «Гомона» собрались люди, представляющие основные этнические группы белорусского населения, это не чисто белорусский манифест, как можно предположить.

Непонятным остается, где находится центр белорусских земель. До Первой мировой войны таким признанным центром белорусского движения было Вильно, там издавалась первая белорусская газета «Наша Ніва» с 1906 г., причем она печаталась одно время и на кириллице, и на латинице. В тот момент соперничество двух азбук еще продолжается, и у деятелей белорусского движения есть некий выбор.

Октябрьская революция 1917 г. дает в пространстве этого выбора еще один вариант – советской государственности. В декабре 1917 г. проходит Первый Всебелорусский съезд, деньги на проведение которого дает Народный комиссариат по делам национальностей во главе с Иосифом Сталиным.

Но идея белорусской и советской государственности реализуется только после того, как закончилась Первая мировая война в Европе, и Германия вышла из войны. Германские войска покидают эти территории, и в конце 1918 г. при ближайшем содействии того же Наркомнаца и Сталина провозглашается первое белорусское советское государство.

Первая БССР появляется в очень широких границах, практически повторяется карта академика Карского. При этом у советской белорусской государственности была предшественница – 25 марта 1918 г. в условиях германской оккупации провозглашается Белорусская Народная Республика. Среди людей, провозглашавших БНР, были представители разного рода левых партий, которые к идеям социализма относились положительно. Они мыслили на одной волне, и оба эти государственных образования можно определить как формирующиеся государства, но таких формирующихся государств в тогдашней Восточной Европе было немало, и далеко не все из них сформировались.

И первая советская государственность, и вторая, которая была провозглашена в период Советско-польской войны 31 июля 1920 г., так и остались формирующимися государствами. Окончательный процесс формирования БССР относится к 1923 г., когда Совет послов Антанты определил границы многострадальной новой польской государственности.

Когда в конце декабря 1918 г. объявляется советская белорусская государственность в широких границах, значительная часть этих границ большевикам не принадлежит, потому что там поляки и литовцы пытаются предъявить свои права в условиях захвата большевиками Вильно. Чтобы вопрос о принадлежности Вильно литовцам или белорусам не поднимался вообще, провозглашается интересный гибрид Литовско-Белорусской ССР, которого тоже не хватает для того, чтобы полноценно владеть всей этой территорией, потому что там постоянно что-то меняется. В конце концов Вильно переходит из рук в руки, и осенью 1920 г. достается полякам. Хотя Антанта и Советская Россия склоняются к признанию Вильно столицей новой, уже не советской, а буржуазной Литвы.

Если мы посмотрим в некоторых работах Ленина перечисление тогдашних восточноевропейских реалий, то Украина там есть обязательно, Литва есть обязательно, а белорусы мелькают далеко не всегда, потому что это не самый важный для большевиков вопрос. Он инструментальный и возникает только в тот момент, когда противостояние с Польшей приобретает уже невоенный характер после подписания Рижского мира в марте 1921 г.

В условиях, когда Красная армия после Гражданской войны слаба настолько, что Польша для нее действительно серьезный военный противник (а если вспомнить Советско-польскую войну, то там и поддержка западных государств не исключается), большевики пытаются с помощью меньших затрат решить важную проблему. В 1923 г. на короткий период создается специальная комиссия Политбюро ЦК ВКП (б), которой руководит Вячеслав Молотов. К июлю 1923 г. он принимает комплексное решение по белорусской проблеме, включающее в себя и расширение белорусской территории, потому что вторая БССР охватывала лишь 6 уездов Минской губернии.

В 1924 г. присоединяют территории Витебской и Могилевской губерний, а в 1926 г. – некоторые части Гомельской губернии вместе с городом Гомелем. Получается достаточно большая территория площадью уже не 52, а 110 тыс. км². Территорию завершают формировать осенью 1939 г., когда Польша перестает существовать: в начальный период Второй мировой войны присоединяются западнобелорусские территории. Современная территория Республики Беларусь формируется к августу 1945 г., то есть почти 27 лет ушло у большевиков на формирование территории и тех границ, которые сейчас существуют, площадью 207,6 тыс. км². Получилось немаленькое по европейским меркам государство – уже после того, как в постсоветский период границы советской республики стали границами независимого государства.

Беседовала Юлия Рулева

Продолжение следует