«Евразия.Эксперт» публикует вторую часть интервью кандидата исторических наук, доцента кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Юрия Борисенка. В первой части интервью историк рассказал о происхождении белорусов и белорусской государственности, а также о роли в ней Иосифа Сталина. Во второй части он ответил на вопросы о том, зачем Сталин отказался от идеи ассимиляции белорусов, почему белорусское руководство отказалось от деполонизации Вильно, а белорусы не попали в программу западного прометеизма для разрушения СССР.

- Юрий Аркадьевич, Вы отметили, что Сталин финансировал Всебелорусский съезд. Какова была его роль в белорусизации? С какой целью проводилась белорусизация? Ведь был более простой путь: существовал, например, Белорусский народный союз, который выступал за ассимиляцию белорусов с русскими…

- Не только Белорусский народный союз. Была целая линия и вне советской идеологии и практики. Среди советских руководителей тоже выделялось два вида вождей. С одной стороны, были сторонники Троцкого и Свердлова. С их точки зрения, безусловно, никакая белорусская государственность не была нужна.

С другой стороны, Сталин считал, что границы Советского государства (которое с декабря 1922 г. называется СССР), очень уязвимы на западном направлении. Политика коренизации, которая провозглашается XII съездом партии весной 1923 г., тесно связана с украинской и белорусской проблемой, потому что польские власти с начала 1920-х гг., определив свои границы и получив весной 1923 г. международное признание со стороны великих держав, проводили политику образовательной колонизации.

У поляков не было достаточно финансовых средств для развития образования, в том числе на других языках, но они сознательно проводили политику либо национальной ассимиляции по Роману Дмовскому, либо государственной ассимиляции, которая стала проводиться после государственного переворота в Польше в мае 1926 г., когда к власти пришел Юзеф Пилсудский, первый маршал Польши.  

Поляки в период борьбы за свои границы прикрывали это так называемой федеративной теорией, которую озвучивал Пилсудский, согласно которой триединство древних земель Польши должно было восстановиться, и все живущие там народы должны были получить права.

Но сам Пилсудский уже в 1920 г. жестко формулирует свою позицию, говоря, что никаких уступок «белорусской фикции» он делать не будет. Советская же власть считает, что в условиях, когда Красная армия на этих фронтах эффективно воевать все 1920-е гг. не может, в этих условиях роль штыков исполняет школьный учитель, как это было в Германии при Бисмарке. Соответственно, процессы белорусизации начинаются синхронно с уже известной нам ситуацией с границами и с расширением территории.

Летом 1923 г. принимается принципиальное решение о том, чтобы вернуть из-за границы ведущих представителей белорусской эмиграции, чтобы они тоже поучаствовали в этом процессе культурного строительства. Белорусская эмиграция в результате этих мер оказалась одной из самых «бедных» талантами национальных эмиграций. С другой стороны, поляки эту эмиграцию никак финансово не поддерживали, в отличие от эмиграций большинства народов Российской империи, которые попали в программу «прометеизма», то есть противостояния Советской России с помощью разделения ее по национальным швам.

Сталин эту политику коренизации применяет в качестве эффективного средства накануне массовой коллективизации сельского хозяйства. Это не только белорусский опыт, но и украинский, и в истории других народов это тоже сыграло свою роль. Крестьяне, получив возможность учиться грамоте на родном языке, не выражали свое недовольство в массовом порядке. Когда в конце 1920-х гг. начинается массовая коллективизация, протесты есть и в белорусской деревне, но они уже никак не связаны с польской линией.

С другой стороны, население Западной Беларуси с интересом смотрит на то, что происходит на советской стороне: идет обучение на их родном языке, за него никто не преследует, растет наука, культура, в 1928 г. появляется Белорусская Академия наук. Белорусы на территории Польши об этом могут только мечтать, потому что сокращается количество белорусских школ, которые появились еще в период германской оккупации (немцы тоже проводили своего рода процессы деполонизации). Образование на белорусском языке на западных белорусских землях свертывается к 1939 г. практически до нуля.

- В конце 1920-х гг. началась борьба с так называемой «нацдемовщиной». Это был закономерный процесс, связанный с ростом оппозиционных сил?

- Нет, закономерный процесс здесь был в том, что так называемых «попутчиков революции», людей, которых возвращали из эмиграции, советская власть никогда не считала «своими». Она бы «расправилась» с ними в другое время и в других условиях, но в условиях массовой коллективизации жестко встал вопрос о судьбе этих национальных деятелей. Делалась вся эта политика белорусизации в том числе и для того, чтобы воспитать людей, преданных делу большевизма с малых лет.

И действительно, если посмотреть на советскую историю послевоенного периода, то мы видим среди высшего руководства Советского Союза таких людей, как Кирилл Мазуров – член Политбюро, Михаил Зимянин – секретарь ЦК КПСС, яркий белорусский руководитель Петр Машеров, кандидат в члены Политбюро. Это воспитанники белорусских школ периода белорусизации. Они были полностью «своими» для власти, и для них эти вертикальные социальные лифты работали.

Для тех же людей, которые имели пятна в биографии периода Первой мировой и Гражданской войны, естественно, все заканчивалось если не в 1929 г., когда начинается борьба с «нацдемами», то в 1937-1938 гг.

Были действительно большие потери среди белорусской интеллигенции, но процесс белорусизации устраивался не для интеллигенции. Для широкой крестьянской массы этот процесс не только не закончился репрессиями в отношении «нацдемов», но он еще и ускорился, потому что в 1930-х гг. появляется такое мощное средство массовой информации как радио.

Оно говорит на двух языках, потому что значительная часть передач идет из Минска, но транслируются и передачи из Москвы. Крестьянин слышит, что с ним разговаривают на его родном языке, и процессы ускорялись.

Белорусизация длится несколько десятилетий, но это не мешает бороться, с одной стороны, с «великорусским шовинизмом», а с другой стороны – с «буржуазным национализмом».

- Разнятся ли оценки историков в отношении событий белорусизации и репрессий интеллигенции?

- Оценки разнятся в том, что историки, которые занимаются этим с начала 1990-х гг., часто применяют достаточно узкий подход. Например, за основу берутся только уголовные дела в отношении репрессированных. В последнее время выходят работы, где доказывается, что белорусизация закончилась в 1929 г., когда приезжает из Москвы бывший высокопоставленный украинский руководитель Владимир Затонский и начинает процесс разбирательств, которые приводят к первым, достаточно массовым репрессиям среди белорусскоориентированной интеллигенции.

На самом деле все было несколько иначе, потому что это только верхний слой, за которым продолжались процессы, запущенные еще в 1923-1924 гг. В конце 1932 г. решением ЦК ВКП (б) директивным образом отменяется украинизация на Кубани и в центральной черноземной зоне РСФСР. Она шла достаточно интенсивно, были затрачены большие государственные средства, и одним актом внезапно этот процесс отменяется.

На белорусских территориях ничего подобного не было, потому что граница находилась сразу за Минском. В условиях пограничной государственности и проходило развитие довоенной БССР, потому что там даже процессы индустриализации были скромными: логично было не строить крупные промышленные предприятия у самой границы, где их может захватить противник в первые дни или месяцы войны.

- Мы заговорили о войне. Белорусы сильно пострадали в ходе этой войны, и это сделало непопулярными любые идеи национализма. Как Великая Отечественная война повлияла на белорусский менталитет?

-  Если говорить в геополитическом плане, после того, как закончилась война, это многовековое российско-польское противостояние тоже закончилось. Решился вопрос о границах, где-то не в пользу белорусов: Белостокская область была в значительной степени заселена этническими белорусами. Но польские коммунисты попросили Сталина о том, чтобы границы их будущего государства были отнесены ближе к советской границе, потому что рядом их столица Варшава. То есть они хотели укрепить свои позиции, и Сталин на это пошел.

Решился вопрос и о Вильно, который еще в 1944 г. стоял достаточно остро. Белорусское руководство во главе с Пантелеймоном Пономаренко, руководителем Центрального штаба партизанского движения, не стало брать на себя ответственность за деполонизацию большого города Вильно, потому что это было сопряжено со значительными сложностями и по линии спецслужб.

События войны, трагедия, когда до трети предвоенного населения было уничтожено гитлеровцами и их пособниками, этот опыт войны наложился и на особенности послевоенного развития, когда Белорусская ССР начала развиваться в ускоренном порядке и стала в итоге «сборочным цехом» Советского Союза. Это был один из регионов, который развивался в приоритетном порядке даже на фоне не слишком охваченных этими процессами развития нечерноземных областей РСФСР, особенно которые были рядом с границами БССР. Чувствовалась разница не в пользу Псковской, Смоленской, Брянской областей.

Приезжало немало специалистов по распределению и по зову души. Было построено два крупных нефтеперерабатывающих завода в Новополоцке и Мозыре, крупнейшие химические предприятия, тракторный завод, МАЗ, БелАЗ.

Все это требовало притока кадров, и то крестьянское море, которым оставались белорусские территории до Великой Отечественной войны, начало разбавляться. С другой стороны, массовое переселение населения в города приводит к тому, что этот крестьянский мир уходит в прошлое, происходит процесс урбанизации.

В этих координатах действительно нет места национализму. Часть белорусских деятелей в период Второй мировой войны пыталась сотрудничать с гитлеровцами. Сотрудничество это выглядело достаточно жалко, потому что немцы как и в Первую мировую войну отказывались считать белорусскими землями все те земли, которые составляла Белорусская ССР. У них были совсем другие этнические взгляды, но на той территории, которую они считали белорусской, допускались некие формы сотрудничества с оккупантами. Практически все эти люди, если они не были схвачены компетентными органами, оказались на западе, и развивали там свои точки зрения уже в послевоенный период. Откликов внутри БССР это практически не находило. Явления национального плана разворачиваются уже в конце перестройки, в конце 1980-х гг. национальной интеллигенцией, которая появилась в эпоху советской белорусизации.

Беседовала Юлия Рулева