Итоговая декларация саммита АТЭС в Дананге вышла на редкость унылой. Но саммит был крайне важным, поскольку обнажил те тенденции, которые будут определять развитие ситуации в регионе и вокруг него в ближайшие годы. Речь идет, прежде всего, о переосмыслении Китаем своей роли в Евразии и предложении Владимира Путина к постсоветским странам коллективно встраиваться в экономические процессы в Азии.

Саммит в Дананге показал, что все крупнейшие экономические и политические игроки в регионе предпочли отложить решительное выяснение отношений «на потом». Единственным, кто попытался обострить ситуацию, обозначив болевые точки в экономических отношениях стран региона, оказался Д.Трамп. И очень показательно, какое недовольство это вызвало у большинства других участников и, тем более, организаторов саммита.

Развязка откладывается

Россия и США, от которых ожидали бурного выяснения отношений на саммите, предпочли принять совместное заявление по теме, где спорить, фактически, не о чем. А остается только принять российскую логику урегулирования в Сирии, анонсированную еще в 2013 г. Это США и сделали, обеспечив себе хоть какое-то место в политическом процессе в регионе.

США и Китай, в отношениях между которыми конфликтность нарастала весь последний год, отказались от публичного выяснения отношений. В данном случае ситуация не была столь бесспорной, как в Сирии. Поэтому пришлось осуществлять сложный коммерческий взаимозачет: погашение долгов американских нефтегазовых компаний в обмен на их активы и патенты, победителя в котором можно будет определить только через несколько лет.

Похоже, что все участники политических и экономических процессов в АТР негласно приняли следующую логику:

Какие-либо серьезные экономические решения могут быть решены в регионе только после того, как с «повестки дня» будет либо снята, либо политически «капсулирована» ситуация на Корейском полуострове.

Ибо пока уровень политических и военно-силовых рисков слишком высок, чтобы договариваться о долгосрочных компромиссах. Не говоря уже о том, что некоторые партнеры производят впечатление явно ненадежных.

В этой логике следует дождаться, пока, прежде всего, Китай и США, а также Япония и Россия, смогут добиться хотя бы временной стабилизации ситуации вокруг Северной Кореи.

По сути, крупные государства должны продемонстрировать обоснованность своих претензий на решающий голос в определении «правил игры» в экономике региона на среднесрочную перспективу. Причем продемонстрировать далеко не в экономической плоскости. А пока принятие стратегических экономических решений откладывается.

С другой стороны, ясно, что страны АТР в массе своей пока не созрели к переходу в «постиндустриальный формат». Их ключевой задачей является безопасное встраивание в процессы четвертой промышленной революции, которая несет целый ряд важных социальных рисков. Ключевые азиатские страны АТР не готовы идти на риск «превентивных реформ» с не предсказуемым результатом.

Новой «перестройки» с катастрофическим сценарием, вероятно, стоит ждать где угодно, но не в АТР, а экономическая архитектура региона вряд ли – подчеркнем, при отсутствии жестких форс-мажоров – претерпит в ближайшие годы серьезные изменения.

Ситуация с «неазиатской» частью АТЭС, похоже, несколько иная, но это для постсоветских государств – не ключевой приоритет.

Новые тенденции

Саммит в Дананге показал, что мир вступил в период «глобального выжидания», который коснется всех значимых игроков. Странам постсоветского пространства придется делать непростой выбор в своей политике в отношении центра экономического роста в АТР. Этот регион, если не произойдет глобального форс-мажора, будет доминирующим в мировой экономике. Но теперь ясно, что делать выбор необходимо будет не «завтра», а через 2-3 или даже 4 года. У большинства стран АТР и их партнеров в других регионах появилось дополнительное время для того, чтобы консолидировать свои возможности.

Отметим три обстоятельства в связи с возникшей ситуацией и теми тенденциями, которые обозначились в ходе саммита в Дананге:

Во-первых, ключевым риском, оказывающим влияние на экономическое развитие в АТР, являются слабо преодолимые проблемы, формально связанные с валютно-курсовым регулированием, а по сути, - отражающие относительную слабость внутренних источников инвестиций и оборотного капитала.

Попытки ограничить развитие новых технологий финансовых коммуникаций отражают опасение утраты контроля над финансовыми системами. Это, с одной стороны, связано с неплохой исторической памятью у местных элит, а, с другой, - пониманием последствий финансового кризиса в условиях военно-силовой напряженности.

Такое положение дает шанс странам Евразии получить в развитии отрасли несколько большее влияние, нежели это обусловлено формальными экономическими показателями, если, конечно, удастся выйти на рынок с коллективным «инвестиционным» и «технологическим» предложением».

Тем более что ключевым игрокам ясно, что следующие 3-4 года экономическая жизнь в АТР будет происходить под знаком ужесточения финансового законодательства, прежде всего, под давлением США. И это также будет повышать привлекательность новых финансово-инвестиционных возможностей в Евразии.

Во-вторых, при любом варианте развития ситуации ключевой проблемой развития региона останется необходимость установления режима сбалансированной («справедливой») торговли. Важно отметить, что эта тема стала единственным противоречием, которые страны региона не побоялись вынести «на публику».

Это означает, что не столько масштабная по мировым количественным показателям зона свободной торговли, развивающаяся в постсоветской Евразии, является важным инструментом для обеспечения учета интересов стран ЕАЭС во взаимодействии с центрами экономического роста в АТР.

Однако расширение торговли со странами АТР требует более высокого уровня управления таможенно-фискальным блоком, нежели сейчас достигнут в ЕАЭС. И нового уровня исполнительской дисциплины.

В-третьих, на обозримую перспективу ключевым фактором развития промышленности будет каскадирование технологических процессов, причем источником каскадирования будут не только США, Япония и Южная Корея, но и Китай.

Главный вектор – формирование новых технологических «ядер», которые будут способны на относительно самодостаточное – насколько это возможно в современном мире – создание коммерчески реализуемых технологических циклов.

Фактически, мы стоим на пороге возникновения в АТР «технологической многополярности». Ранее в регионе существовала система, в которой полные технологические циклы по большинству отраслей промышленности можно было получить только от США, а Япония и Южная Корея предоставляли технологии (часто несамодостаточные) по ограниченному спектру отраслей.

Потенциальное изменение технологического статуса Китая будет важным сдвигом. Но еще важнее то, что для Евразии, не исключая и Россию, в случае бездействия может просто не остаться места в «технологическом ядре», да и в целом, - в индустриальном пространстве.

Новая роль Китая

Саммит в Дананге обозначил и серьезное переосмысление Китаем своей роли. В Пекине, вероятно, понимают: чтобы на следующем – «пост-трамповском» – витке борьбы за доминирование иметь выигрышные позиции, нужно превратиться из просто «мировой фабрики» в «технологическое и логистическое ядро». Ядро более широкой, фактически – субглобальной экономической системы, достаточно защищенной от внешнего дестабилизирующего воздействия.

К этой системе в дальнейшем можно будет добавить и политическую институционализацию, база для которой обкатывается в рамках ШОС. Эта задача – весьма нетривиальная, учитывая исторический опыт Китая. Она требует концентрации усилий и ресурсов, которые у КНР небеспредельны. Но, с учетом нового уровня устойчивости китайского руководства после съезда КПК, Пекин вполне может пожертвовать «темпом», то есть скоростью реализации логистических проектов, ради «качества», – формирования механизмов регионального и трансрегионального влияния.

Для стран Евразии наступает период переосмысления своей роли в новой глобальной экономии, где АТР будет, однозначно, играть ведущую роль. И вывод здесь прост: в новых условиях логистические проекты без развития промышленности являются стратегически неэффективными и даже ущербными.

В условиях «глобального выжидания» надежды на прямые экономические дивиденды от логистических проектов могут, как минимум, быть отложены. Поэтому помимо надежд на развитие коридора Запад-Восток постсоветским государствам стоит начать обсуждать и некий «план Б». Основанный на развитии индустриально-технологического потенциала Евразии.

Встраивание в экономические процессы в АТР

Отдельно следует отметить рост военно-силовых рисков, которые начинают присутствовать в регионе, причем в абсолютно разных формах. И начинают прямо влиять на принятие экономических решений. Пока страны постсоветского пространства не продемонстрировали по-настоящему убедительной готовности этим рискам коллективно противостоять, несмотря на наличие механизмов и институтов коллективной безопасности. И это серьезное упущение, показывающее неполное понимание специфики новой ситуации в регионе.

Способность обеспечить нейтрализацию значимых военно-силовых рисков, особенно на коллективной основе, становится серьезным фактором экономической конкурентоспособности.

Важнейшим и, вероятно, не до конца «прочтенным» элементом статьи Владимира Путина, опубликованной в преддверии саммита в Дананге, является прямое предложение российского президента к элитам СНГ и, прежде всего, стран-членов ЕАЭС, о коллективном встраивании в перспективные циклы экономического роста в АТР.

По опыту можно предположить, что у российского руководства, сделавшего политически значимое и ответственное заявление о приоритете именно Азиатско-тихоокеанского направления в политике и экономике России, есть несколько сценариев продолжения интеграции в региональные экономические системы. И далеко не все из них предусматривают учет интересов элит постсоветских государств, в той степени как это происходит в первом предложении.

Если нынешнее российское предложение не будет услышано, то следующие «опции» могут оказаться гораздо хуже. Ведь у России, несмотря на все проблемы и критику, неплохие достижения «в развороте на Восток». Тем более, учитывая, что начинался он с крайне низкой точки. А надежды некоторых лидеров постсоветских государств на то, что США окажут им значимую помощь в противодействии усилению России и экономической экспансии Китая, могут и не оправдаться. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

Дмитрий Евстафьев, профессор НИУ ВШЭ