Казахстан хочет экспортировать свой уголь через морские порты РФ на рынок Азиатско-Тихоокеанского региона. Российские компании опасаются, что и так перегруженные российские железные дороги и портовая инфраструктура в случае прихода казахстанских грузов станут для них недоступными. Пока Казахстан имеет возможность реализовать только малую долю своего  экспортного потенциала. Вопрос о доступе к инфраструктуре морских портов России становится все более актуальным для ЕАЭС, и при его проработке важно не допустить дискриминации интересов ни одной из заинтересованных сторон.

Казахский уголь

Казахстан, как сообщает «Коммерсант», разработал проект межправительственного соглашения с Россией, которое предоставляет ему право экспортировать свой уголь через морские порты РФ. В соответствии с ним, со следующего года республика планирует вывозить через российские порты 14 млн т угля в год, получив до 10% всех перевалочных мощностей РФ и до 50% ресурсов отдельных портов. Соглашение рассчитано на 25 лет. Причем в дальнейшем объем перевозимого угля может быть увеличен.

Казахстанские компании интересует прежде всего Дальний Восток, порты которого дают доступ к огромному по объему рынку угля Азиатско-Тихоокеанского региона. По оценке Национальной палаты предпринимателей «Атамекен», потребности Японии в угле составляют 130 млн т, Южной Кореи – 115 млн т, Тайваня – 62 млн т, Малайзии – 26 млн т, Филиппин – 21 млн т.

Китай, куда уголь можно экспортировать напрямую по казахстанским железным дорогам, в нем не заинтересован. Дело в том, что КНР обладает собственным угольным производством, но сокращает добычу угля из-за крайне тяжелой в отдельных регионах экологической ситуации.

Выход к морю запертому внутри Евразии Казахстану может предоставить только РФ. В настоящий момент Казахстан готов обеспечить грузопоток к дальневосточным портам для которого еще даже не созданы пропускные мощности российских железных дорог. Кроме того, сказывается загруженность портовой инфраструктуры России и конкуренция со стороны российских угольных компаний, которые нередко являются собственниками портов. В итоге за прошлый год, по данным Ассоциации горно-металлургических предприятий Казахстана, предприятия республики смогли экспортировать через Дальний Восток всего 75 тыс. т угля, тогда как экспортный потенциал оценивается в 3,2 млн т.

Развитие инфраструктуры

Договор о ЕАЭС содержит положение о равном доступе стран-участниц к железнодорожной инфраструктуре. Кроме того, для государств ЕАЭС должен действовать внутренний тариф, который может быть в 2-3 раза ниже транзитного. Однако пункта о равном доступе к портам в договоре нет, и с юридической точки зрения Россия право ЕАЭС не нарушает. Именно поэтому казахстанская сторона инициировала заключение специального межправительственного соглашения, которое регламентировало бы правила недискриминационного доступа к морским портам.

Другая проблема связана с перегруженностью Транссиба и БАМа. В мае 2015 г. начальник дирекции развития железных дорог Восточного полигона ОАО «РЖД» Вячеслав Рыбкин заявил, что эти магистрали уже работают на пределе возможностей.

За предыдущие 7 лет перевозки в морские порты Дальнего Востока выросли в 2 раза и уже превысили показатели советского периода. Сегодня уже инфраструктурные ограничения сдерживают развитие многих проектов на Дальнем Востоке.

При этом российские компании планируют увеличение добычи на Ургальском, Нерюнгринском, Денисовском и Чульмаканском угольных месторождениях. Есть проекты разработки Таежного и Тарыннахского железорудных, а также Удоканского меднорудного месторождения.

Тем не менее казахстанские СМИ подчеркивают тот факт, что, несмотря на загруженность портовой инфраструктуры, Россия заявляет о готовности экспортировать через Восточный порт монгольский уголь. 5 сентября такое заявление действительно сделал главный инженер порта Евгений Арехта. Однако он уточнил, что большие объемы монгольского угля Восточный порт сможет принимать после завершения строительства третьей очереди, в результате чего перевалочные мощности возрастут с 20 до 39 млн т в год. Готовность третьей очереди сегодня составляет 70%, а ее ввод в строй запланирован на вторую половину следующего года.

«Союзная» конкуренция

Проект соглашения о доступе казахстанских угольщиков к портам РФ вызывает недовольство российских компаний, которые опасаются, что не смогут экспортировать свою продукцию. Согласно утвержденным в октябре Правилам недискриминационного доступа к портовым услугам, страны ЕАЭС и так обладают значительными льготами. В соответствии с ними, первыми квоту на доступ к портам получают инвесторы, вложившие в них свои средства, затем – члены ЕАЭС, заключившие с РФ межправительственные соглашения, и лишь после этого – все прочие клиенты, включая тех, чья доля в перевалке превышает 30%, а также имеющих долгосрочные контракты.

Казахстан же без доступа к российским морским портам не может развивать ориентированную на экспорт угольную промышленность, так как ее продукцию просто невозможно вывезти.

Правда, российские эксперты считают квоту поставок в 14 млн т завышенной, поскольку таких возможностей у республики пока нет. В прошлом году, например, Казахстан экспортировал через Россию 2,98 млн т угля, из которых 2,87 млн т прошло через Балтику. Кроме того, поставки с Шубаркольского месторождения, которое должно стать главной базой для экспорта, могут стать невыгодными в случае падения мировых цен даже с учетом транспортных льгот.

Однако главная проблема доступа союзных государств к транспортной инфраструктуре РФ на деле заключается в ее недостаточной развитости. Это опровергает тезис о том, что развитие нового Шелкового пути может привезти к недозагрузке Транссиба и БАМа.

К 2020 г. пропускная способность БАМа и Транссиба на отдельных участках возрастет в 1,5-2,5 раза, что снимет часть существующих проблем. Растут и мощности российских морских портов. Дальнейшее наращивание возможностей РЖД и портовых терминалов должно снять инфраструктурные ограничения для роста экономики, что одновременно решит и большинство проблем с доступом к морским портам всех государств ЕАЭС.

Александр Шустов, международный обозреватель, кандидат исторических наук