Послание президента России Федеральному собранию продолжает доминировать в «повестке дня» как в России, так и в мире. Российский лидер впервые столь ясно и жестко обозначил ключевую тенденцию: начало глубинных «цивилизационных изменений», которые затронут все страны, начиная от крупнейших игроков на глобальной сцене и заканчивая региональными силами. Профессор НИУ «Высшая школа экономики» Дмитрий Евстафьев – о наиболее важных акцентах в речи Владимира Путина и о том, какие сигналы они несут для элит постсоветских государств.

Помимо глобального вектора в послании президента России Федеральному собранию был обозначен вектор взаимоотношений между Россией и странами постсоветского пространства. Хотя, к сожалению, интеграционные процессы не стали частью предвыборной «повестки дня», несмотря на признание важности темы как таковой.

В послании президента тема евразийской интеграции была обозначена коротко. Но обозначена она была в принципиально важном для сегодняшней экономической политики России контексте реализации глобальных логистических коридоров. Они в том числе направлены на повышение связности территории России и ее социальное освоение. Очевидно, что президент России рассматривает сотрудничество по этим направлениям в качестве приоритетного вопроса. На фоне мощной внутриэкономической и внутриполитической «повестки дня» такое упоминание выглядит значимым, но все же не первостепенным.

Из этого можно выделить несколько условных «сигналов» для элит постсоветских государств.

Сигнал 1. Контекстность отношения к евразийской интеграции. Россия рассматривает пространство Евразии как пространство конструктивного взаимодействия с внешними, внерегиональными силами в контексте глобальных изменений и перестройки глобальной экономики. Интенсивность и глубина участия Москвы в евразийской интеграции будет зависеть от влияния предлагаемых проектов на меняющуюся структуру глобальной экономики. Москва постепенно стремится перейти от процессности в интеграционных начинаниях и некоей «идеологичности» евразийской интеграции к проектности и прагматизму, иногда – прагматизму намеренно обостренному.

Евразийская интеграция перестает быть для Кремля вопросом, который ценен сам по себе. Он может быть ценен как элемент более значимых глобальных процессов.

Сигнал 2. Новая индустриализация как желаемый вектор развития Евразии. Послание Владимира Путина было посвящено перспективам развития России как прежде всего технологической державы. Даже в военно-силовой части послания этот тезис был в действительности ключевым. Москву в процессе евразийской интеграции интересует прежде всего развитие промышленности и реиндустриализация Евразии – в разумных пределах – на базе новых технологий и включение евразийских проектов в процессы «четвертой промышленной революции».

Вероятно, партнерам России по ЕАЭС следует исходить из того, что Москва потеряла интерес к развитию Союза в формате исключительно торгового блока. Это не значит, что Кремль стремится к демонтажу ранее созданного. Но это означает, что крупных дополнительных инвестиций – финансовых или организационных – в развитие интеграционных процессов при сохранении этой модели не будет. Но совместные промышленные инвестиционные проекты будут восприниматься Москвой с большим интересом и готовностью участвовать.

Сигнал 3. Прагматизация и экономизация взаимодействия. Москва не будет разменивать свое внимание на болезненные, но второстепенные вопросы (например, языковые, которые активно раздувались в СМИ), концентрируясь вместо этого на главном. А ведь именно так – привлечением к второстепенным вопросам – из Москвы нередко выжимались значимые уступки.

«Новый прагматизм» Москвы в контексте евразийской интеграции – это фактор, который партнерам России по интеграционным процессам необходимо переосмыслить прежде всего.

Это является свидетельством стратегической перемены логики внешнеполитического поведения России. На страны постсоветского пространства этот новый прагматизм может оказать более значимое влияние, чем на большинство других внешнеполитических и внешнеэкономических партнеров России.

Сигнал 4. Высокая степень чувствительности к военно-политическим рискам. Россия воспринимает процессы, происходящие в мире, как несущие серьезные риски и способные дестабилизировать обстановку не только в традиционно «горячих» точках мира, но и в пространстве Новой Евразии. Последнее с некоторых пор считается «успешно застабилизированным», несмотря на наличие нескольких рисковых зон (например, вокруг Афганистана).

Россия будет воспринимать попытки внешних сил дестабилизировать ситуацию в странах Евразии в качестве прямой угрозы и своей безопасности. И имеет готовность и все возможности для предоставления военно-силовых гарантий своим партнерам в любой форме. Но ровно так же Россия будет воспринимать в качестве угрозы своей безопасности непрозрачную активность части элит государств постсоветского пространства в направлении установления стратегических взаимоотношений с внерегиональными силами. Особенно если это затрагивает военно-силовую составляющую.

Сигнал 5. Внутрироссийский консенсус как приоритет. И в этом внутреннем консенсусе вопросы, связанные с интересами стран ЕАЭС, не являются определяющими. Особенно в тех сферах, где деятельность элит соседних государств носит противоречивый характер.

Обратим внимание на то, что в центре выступления Президента России были вопросы повышения социального стандарта жизни российских граждан и их социального самочувствия. Этот вектор позиционируется Москвой как канал для ретрансляции и масштабирования элитного консенсуса на российское общество.

Таким образом, значимость таких вопросов, как миграция, трансграничная преступность, контрабанда для «повестки дня» взаимоотношений России со странами ЕАЭС и в целом Евразии возрастет.

Долгосрочный вывод, вытекающий из послания президента России: Москва не считает нужным и полезным втягивать страны постсоветского пространства в процесс выяснения отношений с США и Западом.

Москва не требует жертв от своих партнеров по ЕАЭС в этой конфронтации, но и не берет на себя дополнительных обязательств. Правящие элиты большинства постсоветских государств фактически заняли позицию «выжидательного нейтралитета» по отношению к России. Выведение стран Евразии за рамки текущей силовой торговли с Западом расширяет пространство маневра Кремля. Практические выводы из этого политического решения, думается, мы будем наблюдать в ближайшие годы.

Дмитрий Евстафьев, профессор НИУ ВШЭ