Тема санкций в отношении Крымского полуострова не сходит с повестки дня и затрагивает деятельность огромного количества субъектов от сельского хозяйства до энергетики. Энергетическому сектору Крыма пришлось работать в совершенно новых условиях и обеспечивать электроэнергией возросшие нужды полуострова на фоне давления, которое осуществлялось практически по всем фронтам. Однако в течение ближайших месяцев будет пролит окончательный свет на перспективы добычи газа в Крыму, как уже стало традицией во взаимоотношениях с Украиной – после решения Гаагского суда.

Суть дела, казалось бы, весьма проста – после того, как граждане Крыма в ходе мартовского референдума 2014 г. о статусе полуострова проголосовали, и в состав России вошли два новых субъекта – Севастополь и Республика Крым – все энергетические активы «Черноморнефтегаза», на тот момент дочерней структуры «Нафтогаза Украины», перешли под российский контроль. Активы эти включают 18 месторождений, сеть газопроводов, 11 буровых платформ и 4 самоподъемные буровые установки.

Изначально украинская сторона оценивала ущерб в $5 млрд, однако в марте 2018 года «Нафтогаз» стал требовать до $8 млрд, ссылаясь при этом на необходимость выплат по процентам.

«Черноморнефтегаз» оказался между молотом и наковальней – мало того, что непосредственные возможности для маневра компании были урезаны до минимума, провалилась и идея инкорпорации всех активов Газпромом. Для газового гиганта такой шаг стал бы слишком рискованным, что, ввиду довольно сложной истории отношений со структурами ЕС, могло бы отрицательно сказаться не только на новых проектах, но и на текущей деятельности концерна. Национализация «Черноморнефтегаза» и его подчинение региональному правительству – хоть и временно – спасли ситуацию, но юридический статус активов в Крыму так и остался неурегулирован.

Постоянная палата третейского суда в Гааге стала центром распрей Москвы и Киева по поводу морских углеводородных месторождений Черного моря. Первое действие разбирательства завершилось в мае 2018 г., когда суд, по сообщениям украинского «Нафтогаза», обязал Россию выплатить $159 млн 18 украинским компаниям и одному физическому лицу за потерю энергетических активов в Крыму.

Представители российских властей отвергли это решение, ссылаясь на то, что Россия не была стороной в этом деле и подтвердили свое нежелание выплачивать какие-либо компенсации.

Хотя контрутверждение России, что Гаагский суд не уполномочен рассматривать дела, вытекающие, скорее, из Устава объединенных наций, нежели Конвенции ООН по морскому праву, резонно, украинская сторона обладает сильным аргументом в виде российско-украинского Соглашения о поощрении и взаимной защите инвестиций, заключенного 27 ноября 1998 г.

Судебные разбирательства начались в сентябре 2016 г. и продолжатся по крайней мере до осени 2019 г.

Отдельно стоит отметить, что, по некоторым данным, основное стремление украинской стороны состоит в юридическом оспаривании легальности Крымского моста – в отличие от энергетических активов, здесь шансы официального Киева весьма малы, так как по Керченскому проливу и прежде не было демаркационного соглашения, а сейчас разграничение территории и вовсе лишено смысла.

Хотя судопроизводство Гаагского суда освещалось в российских СМИ незначительным образом, российские власти в ряде случаев реагировали на происходящее довольно оперативно. Примером может послужить судьба Одесского месторождения, находящегося в 155 км от берегов Крыма (и 130 км от Одессы), добыча на котором была прекращена этим летом. Так как даже после присоединения Крыма месторождение находится в украинской зоне Черного моря, обосновать претензию на него с юридической точки зрения будет невозможно – применение принципа срединной линии для определения принадлежности актива выявит его принадлежность к украинскому шельфу.

Добыча на месторождении была прекращена во избежание обвинений в том, что российская сторона участвует в незаконной хозяйственной деятельности на объекте – если нет добычи, нет и деятельности. Одесское месторождение, обладающее запасами газа в 21 млрд куб. м, по всей видимости, перейдет после окончания всех судебных тяжб под юрисдикцию Украины. Однако это не самый перспективный объект черноморского шельфа Крыма.

Наибольший интерес зарубежные мейджоры проявляли к глубоководной Скифской площади, на юго-восток от Крымского полуострова на глубине до 2 км.

Обладая прогнозными ресурсами газа в 350 млрд куб. м (при текущем уровне использования газа в Крыму этих объемов хватило бы более чем на 100 лет), Скифский участок находится в непосредственной близости от глубоководных месторождений румынского шельфа – месторождений Нептун (43-85 млрд куб. м газа) и Пеликан (20-25 млрд куб. м) – существенно повышая вероятность открытия перспективных объектов на исследуемой территории участка. Таким образом, возникает сложнейшая дилемма: платить ли за эти месторождения или биться до конца в рамках судебных разбирательств?

На самом деле, любой поворот ситуации приводит к относительно неплохим последствиям для России.

Если Гаагский суд в итоге обяжет Россию выплатить компенсацию Украине за все перешедшие под контроль исконного «Черноморнефтегаза» (после событий весны 2014 г. в Киеве была создана компания с аналогичным названием) активы, оплата пени фактически закрепит за Россией предмет спора. В случае успешного оспаривания претензий украинской стороны произойдет то же самое, только без уплаты нескольких миллиардов долларов. Хотя кажущаяся неизбежной потеря Одесского месторождения, основы газодобычи Крыма до 2017 г., станет болезненным ударом по текущим возможностям «Черноморнефтегаза», ускоренное развитие перспективных глубоководных месторождений может с лихвой компенсировать утрату.

Виктор Катона, экономист, специалист по закупкам нефти MOL Group (Венгрия)