В середине сентября правящая в Молдове Демократическая партия внезапно объявила о том, что впредь будет позиционировать себя в качестве «промолдавской партии», которая не будет уповать на внешние силы и займется решением конкретных проблем граждан. При этом еще совсем недавно молдавские власти говорили преимущественно о российской «гибридной агрессии», рассчитывая, что через два года подадут заявку на вступление в ЕС. Вопрос состоит в том, являются ли заявленные изменения в самопозиционировании ключевой партии Молдовы стратегическими или сугубо тактическими, и как они могут сказаться на внутренней и внешней политике страны в преддверии парламентских выборов февраля 2019 г.

Короткая жизнь одной политтехнологии

Правящая сейчас в Молдове Демократическая партия, лидером которой является крупнейший бизнесмен страны Влад Плахотнюк, взяла практически единоличную ответственность за управление государством в январе 2016 г. Правительство премьера Павла Филипа было утверждено тогда поздно ночью, посреди массовых уличных митингов. Все эти события свидетельствовали об изначальном кризисе политической легитимности нынешних властей.

Данная проблема не была решена и позднее. Если Демпартии удалось сконцентрировать все рычаги управления страной в своих руках, в том числе за счет привлечения в свою парламентскую фракцию необходимого количества депутатов от других политформирований, то партийные рейтинги упорно показывали ее низкую популярность у граждан, которые отказывались обещать ассоциирующимся с олигархами демократам более 8-10 %.

Молдавским властям пришлось пойти на изменение правил игры, чтобы в ходе грядущих парламентских выборов, которые, скорее всего, состоятся в феврале 2019 г., обеспечить себе сохранение доминирующих позиций.

В этом контексте ключевыми были два решения. Первое из них было принято в июле 2017 г., когда молдавский парламент утвердил закон об изменении избирательной системы с пропорциональной на смешанную, что было необходимо для того, чтобы Демпартия, не набиравшая большинства по партийным спискам, смогла добрать весомое количество депутатских мест за счет одномандатных округов. Закон принимался именно летом 2017 г., так как изменения в избирательное законодательство в Молдове можно вносить не более чем за 12 месяцев до очередных выборов.

Принятый закон вызвал шквал критики не только в рядах правой внепарламентской оппозиции, но и у западных партнеров Молдовы, которые увидели в этом сворачивание страны с демократического и проевропейского пути развития.

Для того, чтобы перебить негативный информационный фон, Демпартия еще в ходе подготовки нового избирательного закона инициировала масштабную информационную кампанию, основанную на разжигании антироссийских настроений.

С мая 2017 г. последовал ряд эффектных шагов: врученная российскому послу молдавским спикером парламента и премьер-министром нота о недопустимости ненадлежащего обращения с молдавскими чиновниками на территории России, обнародование информации об отмывании через Молдову нескольких десятков миллиардов долларов из России, объявление персоной нон грата Дмитрия Рогозина, двукратная высылка российских дипломатов, продвижение на разных международных площадках сюжета о поддержке Россией приднестровского сепаратизма и необходимости вывода с левобережья Днестра Объединенной группы российских войск, принятие закона о борьбе с российской пропагандой.

Если ранее Демпартия позиционировала себя во многом как центристская сила и во внешнеполитической риторике ориентировалась на то, чтобы Молдова не становилась ареной противостояния между Западом и Востоком, то теперь абсолютными приоритетами объявлялась европейская интеграция и борьба с российской «гибридной агрессией».

Во внутренней политике правящее парламентское большинство продвигало себя в качестве защитника европейского курса страны, пытаясь навязаться в качестве старшего партнера по будущей коалиции всем правым силам, в особенности PAS Майи Санду.

В целом такая агрессивная кампания политически себя оправдала. Протесты правой оппозиции быстро сошли на нет, а международные партнеры, у которых Молдова еще в 2014 г. перестала быть витриной Восточного партнерства, ограничились обтекаемыми заявлениями.

Вторым ключевым решением для Демпартии стала отмена результатов выборов мэра Кишинева в июне 2018 г. – под предлогом того, что победивший в них представитель правой оппозиции Андрей Нэстасе нарушил избирательное законодательство, проводя агитацию в день голосования. Пожалуй, ключевой мотив здесь был политическим: молдавские власти не желали признавать победу внепарламентской оппозиции на муниципальных выборах, которые воспринимались как репетиция грядущей парламентской кампании. Если ранее правая внепарламентская оппозиция в лице Санду и Нэстасе казалась разрозненной и слабой, то с победой в Кишиневе она могла бы в итоге получить контроль над 11 столичными одномандатными округами и использовать момент для политической консолидации.

Отмена в целом легитимных результатов муниципальных выборов окончательно разрушила «проевропейский» имидж Демократической партии внутри страны и за рубежом.

Проблема для молдавских властей состояла даже не в жесткой критике или заморозке макрофинансовой помощи от Евросоюза, а в том, что западные партнеры в итоге свели политические контакты с официальным Кишиневом к минимуму. Для многих европейских политиков представители Демпартии стали даже нерукопожатными. Прежняя политтехнологическая модель, при которой Демпартия строила «европейскую» Молдову и отстаивала ее достоинство против «агрессивной» России, перестала работать.

Переобуваясь на ходу

Еще летом 2017 г., когда закон об изменении избирательной системы активно критиковался внутри и вовне страны, представители Демпартии и близкие ей политологи говорили о том, что данный закон – не что иное, как суверенное решение молдавских властей, принятое в соответствии со всеми демократическими процедурами. Так в риторике молдавских властей впервые прозвучали изоляционистские нотки.

Они стали еще более явными с началом осеннего политического сезона этого года. Демпартия внезапно объявила себя «промолдавской».

Лидер партии Плахотнюк заявил, что теперь демократы отойдут от геополитических лозунгов и обратятся к нуждам простых граждан.

Среди первоочередных приоритетов – выполнение амбициозных программ по ремонту дорог и улучшению систем водоснабжения, прежде всего в сельских населенных пунктах. Уже находится в стадии реализации налоговая реформа, которая призвана снизить фискальную нагрузку на наиболее бедные слои населения, а также сократить отчисления работодателей в социальные фонды. Говорится также о повышении зарплат бюджетников и пенсий, а также желании новыми бюджетными программами помочь аграриям и животноводам.

На правом оппозиционном фланге в ответ на эти заявления Демпартии сразу же возникла своя версия о том, зачем правящему большинству понадобились «промолдавские» лозунги.

Так, Майя Санду заявила, что демократы готовят поствыборную коалицию с Партией социалистов, что снова втянет страну в диктатуру и отдаст ее под влияние Кремля. Много инсинуаций возникло и по поводу того, что с назначением Дмитрия Козака спецпредставителем российского президента по торгово-экономическим отношениям с Молдовой Москва желает реанимировать «Меморандум Козака» 2003 г., предполагавший реинтеграцию Молдовы и Приднестровья на принципах асимметричной федерации. А демократы и социалисты якобы будут готовы ей в этом подыграть.

Казалось бы, в этих рассуждениях есть рациональное зерно. Ведь на самом деле у Демократической партии практически не остается иных возможностей остаться у власти, кроме как объединиться с социалистами, с которыми они уже находили взаимопонимание по ряду резонансных законов и решений. Демпартия утратила всяческое доверие избирателей на правом и правоцентристском фланге, который сегодня почти полностью находится под влиянием партий Санду и Нэстасе.

Отсутствие улучшений в реальной жизни простых граждан, чрезмерное заигрывание с геополитическими лозунгами и очерняющими оппонентов информационными кампаниями лишили власть симпатий многих избирателей-центристов. А жесткая антироссийская риторика и объявление «устаревшим» закона о функционировании языков, закреплявшего статус русского языка как языка межнационального общения, консолидировали против правящей партии так же и избирателей, симпатизирующих левым партиям, традиционно более «пророссийским».

Однако такое решение, как коалиция с социалистами, представляется крайне рискованным для находящихся у власти демократов.

Оно может означать пересечение определенной красной линии в отношениях с США и ЕС, которые требуют от Молдовы однозначной геополитической лояльности. Для них коалиция Плахотнюка с Додоном будет означать важный на символическом уровне проигрыш Москве в Восточной Европе. Если сейчас США и даже ЕС сохраняют в отношении нынешнего молдавского правительства в целом благожелательный нейтралитет, то в случае подобной коалиции они по всем каналам будут поддерживать смену политического режима в Молдове. А ведь даже такому сильному политику, как Владимир Воронин, рассорившемуся с Востоком, но так и не сблизившемуся с Западом, не удалось в свое время добиться успеха в своих политических маневрах и остаться у власти.

Кстати, вовсе не случайно, что Майя Санду, ранее воздерживавшаяся от жестких внешнеполитических заявлений и концентрировавшаяся в своей риторике на борьбе с «олигархическим режимом», сегодня активно использует геополитические, в первую очередь антироссийские мотивы. Она явно пытается не просто удержать голоса правых и унионистов, но и презентовать себя как надежный контрагент для Запада в деле сдерживания России в Молдове, в чем раньше так преуспел Плахотнюк.

В итоге в «промолдавских» лозунгах Демпартии не стоит видеть больше смысла, чем в них есть. Дезориентированные демократы пытаются сегодня обращаться к двум категориям избирателей. Во-первых, речь о деполитизированных избирателях, которых как раз пытаются мобилизовать за счет улучшения дорог, небольшого повышения социальных выплат. Таких избирателей в самой бедной стране Европы более чем достаточно. Это улучшенная версия подхода, который используется аффилированной с властями партией «ШОР», привлекающей избирателя за счет открытия социальных магазинов и вложений в обустройство конкретного муниципалитета (город Оргеев).

Во-вторых, Демпартия, пока пусть и неуверенно, пытается вновь завоевать центристского избирателя. Так, молдавские власти, несмотря на признание государственного языка румынским, вновь делают акцент на сохранении молдавской идентичности, которая, с их точки зрения, отлична от румынской, и активно запрещают въезд в Молдову лидерам унионистских движений.

Во внешней же политике демократы вряд ли готовят какие-то значительные изменения, даже символического характера.

Так, например, с повестки дня вовсе не снята идея о включении пункта о европейской интеграции в конституцию страны. А в своем недавнем выступлении на Генассамблее ООН премьер-министр Филип традиционно говорил о выводе российских войск и вооружений из Приднестровья. Тем не менее стоит ожидать значительного спада в интенсивности проевропейской и антироссийской риторики.

Также стоит упомянуть ряд организованных в последнее время против представителей Партии социалистов прямых информационных выпадов, от которых ранее Демпартия предпочитала воздерживаться. Аффилированные с властями СМИ копаются сейчас в активах семьи советника президента Додона Максима Лебединского и обвиняют выдвигающихся в одномандатных округах депутатов-социалистов в сокрытии доходов. Вряд ли такие кампании по дискредитации велись бы против будущих официальных союзников. Скорее, они направлены на уменьшение рейтинга социалистов и имиджевое дистанцирование от них.

Вопрос состоит в том, удастся ли с помощью подобных тактических изменений в дискурсе о стратегии партии добиться желаемого – остаться у власти после очередных парламентских выборов. Пока позиции демократов выглядят сильно пошатнувшимися, но недооценивать их ресурсы и политтехнологическую креативность и переоценивать единство и силу оппозиции, как правой, так и левой, вряд ли стоит.

Андрей Девятков, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований Института экономики РАН