Евразийский экономический союз в идеале должен быть пространством, где для участников отсутствуют барьеры в сфере движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Однако на деле различные обстоятельства все-таки заставляют участников Союза вводить временные ограничения. Между Беларусью и Россией периодически случаются торговые споры. В результате в СМИ муссируются якобы многомиллиардные претензии между двумя странами, а отдельные комментаторы говорят о несправедливости союзнических отношений и «дотировании» белорусской экономики. Что по этому поводу думают в Минске? О том, как работает ЕАЭС, о кредитовании белорусских производств и российско-белорусских экономических отношениях «Евразия.Эксперт» рассказал начальник Главного управления экономической интеграции Министерства экономики Беларуси Алексей Мацевило.

- Алексей Евгеньевич, в октябре 2017 г. в Ереване на Евразийском межправительственном совете была утверждена «дорожная карта» на 2018-2019 гг. по отмене 2 изъятий и 15 ограничений в торговле, сохраняющихся в ЕАЭС. Какие из них наиболее чувствительны для Беларуси? Насколько удалось продвинуться в их устранении?

- Идея такой дорожной карты была предложена именно белорусской стороной еще в августе 2016 г. Смысл ее был в том, что препятствия в торговле между государствами-членами Союза имеют разный характер. Есть препятствия, которые противоречат обязательствам стран в рамках ЕАЭС – им в конечном счете присвоили наименование «барьеры». Такие препятствия должны устраняться, как только они обнаружены Евразийской экономической комиссией.

Но есть и другие категории препятствий: ограничения, возникающие там, где ситуация не имеет четкой регламентации в праве Союза, и изъятия, которые являются согласованными исключениями из общих правил функционирования внутренних рынков ЕАЭС. По этим категориям требовать отмены каких-то национальных мер и решений нет правовых оснований – можно только договариваться о том, что страны их отменят путем взаимных уступок в интересах создания пространства четырех свобод (товаров, услуг, капитала и рабочей силы) в рамках нашего Союза.

Достижение согласия по таким уступкам является нелегким делом для всех государств-членов, потому что зачастую предметы уступок находятся в разных сферах: страна уступает в одной сфере, а встречную уступку получает в другой.

Соответственно, возникают конфликты интересов разных групп бизнеса и отраслевых регуляторов внутри стран при определении вопросов для Дорожной карты.

Вот почему подготовка первого такого документа растянулась больше, чем на год, а белорусская сторона прилагала большие дипломатические усилия для того, чтобы он все-таки появился.

С белорусской стороны были предложены наиболее чувствительные для нас изъятия и ограничения: отсутствие возможности ввозить товары из стран Союза в Калининградскую область России на равных условиях с иностранными (без уплаты НДС), ограничение свободы транзита ввиду особых экономических мер, введенных Российской Федерацией, отсутствие согласованных подходов государств-членов в вопросах технического регулирования и стандартизации, вопросы доступа к государственным закупкам.

Почти половина Дорожной карты – это вопросы, инициированные Республикой Беларусь, но актуальны они практически для всех стран Союза.

Все они находятся на разных стадиях решения. Вопрос по ввозу в Калининградскую область решен на принципиальном уровне. Протокол, юридически закрепляющий эту договоренность, находится на финальной стадии и может быть подписан в ноябре – декабре.

В вопросах обеспечения свободы транзита стороны пришли к необходимости увязки правового регулирования и определенных технологических решений. Будет формироваться система прослеживаемости товаров при транзите с использованием спутниковых навигационных пломб, российской стороной подготовлен проект соответствующего Соглашения.

Есть общее понимание государств – членов, что внедряться она будет постепенно, по результатам пилотных проектов, один из которых (с участием России и Казахстана) уже стартовал. По мнению белорусской стороны, вполне реально с использованием этих технологий в дальнейшем выйти за рамки транзита только по Союзу и формировать на их основе цифровые транспортные коридоры между Китаем и ЕС.

Есть прогресс в решении вопросов технического регулирования. Так, подготовлен и уже одобрен Советом ЕЭК проект Соглашения о принципах и подходах осуществления надзора за соблюдением требований техрегламентов в ЕАЭС.

Эти вопросы достаточны сложны для понимания неспециалистами, но они имеют огромное значение для бизнеса и потребителей. Ранее мы сталкивались с конкретными примерами, когда белорусский бизнесмен привозит из России партию обуви, а при проверке торгового объекта выясняется, что продукция небезопасна, санитарные нормативы превышены в разы. Здоровье потребителей в опасности, бизнесмен наказывается изъятием продукции из продажи и штрафом. Но при этом на продукцию есть документы об оценке соответствия, выданные в другой стране Союза, поэтому взыскать понесенный ущерб с поставщика невозможно. Теперь же наш национальный надзорный орган будет вправе приостановить действие таких документов, а орган другой страны, их выдавший, обязан будет провести соответствующее разбирательство и аннулировать необоснованно выданные документы.

В вопросах доступа к госзакупкам прорабатывается сразу три аспекта: введение изъятий (при которых одним государством-членом ограничивается доступ к определенным видам госзакупок для других государств-членов ЕАЭС), признание электронной цифровой подписи и признание банковских гарантий для целей проведения госзакупок.

Вопрос признания банковских гарантий продвигается медленно из-за скептической позиции двух из пяти Центробанков. Однако шансы на его решение еще не исчерпаны. Что касается признания электронной цифровой подписи, ввиду позиции одной из стран, не дающей пока прийти к консенсусу, было решено открыть возможность прямых договоренностей о взаимном признании ЭЦП между заинтересованными странами ЕАЭС.

Наиболее острый аспект – это изъятия в сфере госзакупок. Договор о ЕАЭС разрешает их вводить в исключительных обстоятельствах на срок не более двух лет. Поскольку начало функционирования Союза (2015 г.) совпало с обострением финансово-экономического кризиса, использование таких изъятий на тот момент можно было считать оправданным. Однако некоторые из них в 2017 г. были продлены.

Появилась угроза, что меры, которые понимались при написании Договора как временные и антикризисные, будут вразрез с договоренностями продлеваться бесконечно и станут постоянными.

В этой связи Республика Беларусь настаивает на закреплении в Договоре принципа однократности таких изъятий в отношении одних и тех же товаров (работ, услуг). Палочка-выручалочка в виде ограничения конкуренции должна быть одноразовой – иначе есть соблазн махать ей постоянно. На площадке ЕЭК прорабатывались альтернативные варианты совершенствования норм Договора, но все они упираются в право вето государств-членов на решения Коллегии ЕЭК. Наказать нарушителя, который неоправданно введет повторное изъятие, при таком раскладе невозможно. Пока же, в условиях ограничительных мер, объемы (не доли!) участия российских компаний в белорусских госзакупках в три раза больше, чем белорусских – в российских.

Вопрос о ходе выполнения Дорожной карты будет докладываться премьер-министрам на заседании Евразийского межправительственного совета, которое пройдет в Минске в ноябре.

- Известно, что далеко не все пункты договора о Союзном государстве и межправительственных соглашений между Беларусью и Россией выполняются. Как бы вы оценили объем недополученной прибыли Беларусью в результате неисполнения ранее намеченных планов и уже подписанных соглашений?

- Считать отдачу, равно как и недополученную прибыль от создания союзов и неполной реализации достигнутых договоренностей – дело неблагодарное и малоэффективное.

В этих цифрах нет недостатка и их очень любят цитировать журналисты. Когда цифры видит специалист, первый вопрос, который он вам задаст – на каких данных, моделях это рассчитано, какова методология? Крайне сложно говорить о каких-то выгодах и потерях для страны в целом – какие-то сектора и группы становятся бенефициарами, какие-то несут убытки.

Поскольку вы ориентированы на экспертную аудиторию, здесь самое время и место сказать, что цифры, гуляющие в СМИ, как правило, фрагментарны и вырваны из социально-экономического контекста.

Есть набившие уже оскомину тезисы некоторых спикеров о неких российских «дотациях» Республике Беларусь. И о потерях бюджета Российской Федерации в связи с этим. В «дотации» и «потери» записывается недополученная экспортная пошлина с углеводородов. Некоторые даже называют дотациями саму возможность доступа белорусской продукции к российскому рынку.

В свою очередь, Беларусь указывает, что существование экспортных пошлин или нетарифных ограничений в рамках экономического союза – нонсенс. Никто ведь не вынуждал Россию строить именно союзные отношения, которые подразумевают полное снятие экономических барьеров. Можно было просто подписывать торговые соглашения.

Но если уж выбран союзный формат отношений – они должны быть полноценными. А позиционировать устранение торговых барьеров в Союзе как некую «дотацию» выглядит достаточно странно.

У Беларуси, безусловно, есть расчеты на предмет того, как повлияли на нашу экономику те нормы регулирования, которые вводились в Союзе исходя из интересов и обязательств Российской Федерации. Например, установление Единого таможенного тарифа по уровню российских обязательств перед ВТО. Так же, как и счет потерям от определенных односторонних мер и решений нашего союзника. И порядок цифр там не меньший, чем предъявляемый в наш адрес.

Но вся эта цифровая канонада в СМИ поверхностна и деструктивна. Оценка регуляторных мер в двух столь тесно связанных экономиках, как российская и белорусская, должна включать анализ влияния этих мер на все звенья цепочки формирования добавленной стоимости и учитывать мультипликативные эффекты, как негативные, так и позитивные.

Те же нефть и газ мы получаем не бесплатно. Мы крупные покупатели этих важных российских товаров. И, вопреки обывательским представлениям, эти объемы в силу специфики организации рынков не так-то легко просто взять и пристроить любым другим потребителям. Российские компании-поставщики с полученной прибыли платят налоги Российской Федерации, сохраняют хорошо оплачиваемые рабочие места в добывающих регионах. Отсутствие экспортной пошлины на энергетические товары благоприятно влияет на формирование цепочек добавленной стоимости, в которых участвуют белорусские и российские предприятия, в силу высокой доли кооперации в ряде отраслей.

В наболевшей проблеме отсутствия общих рынков нефти и газа соль, на самом деле, не в миллиардных претензиях сторон друг к другу. А в том, что без этого невозможно сформировать ни общий рынок электроэнергии, ни единую промышленную, сельскохозяйственную и транспортную политику в Союзе. Потому что условия конкуренции субъектов хозяйствования искажаются существенным образом.

- «Нам не надо было бы повторять одно и то же производство, создавая предприятия, особенно в России», – заявил Александр Лукашенко по итогам российско-белорусских переговоров в Сочи. В каких сферах созданы дублирующие производства? Планируется ли в ближайшее время создание новых дублирующих производств? За счет чего можно решить проблему?

- Сюжетов по созданию новых дублирующих производств в Союзном государстве достаточно много. Они затрагивают и машиностроение, и химическую промышленность, и производство строительных материалов, и ряд других сфер.

Это проблема крупного калибра для судеб Союза, и касается она отнюдь не только белорусско-российских отношений. Россия и Беларусь стремятся сохранить свой промышленный потенциал, избежать деиндустриализации. Казахстан, Кыргызстан, Армения стремятся к индустриализации своих экономик. Иметь индустриальное ядро для построения инновационной экономики хотят все. В такой ситуации эти вопросы крайне чувствительны для каждого из государств-членов ЕАЭС.

Проблема в том, что инвесторы, создавая эти производства, рассчитывают на общие рынки Союза и при этом не склонны к тому, чтобы появилась какая-то согласованная или скоординированная политика между странами ЕАЭС в этих вопросах. В итоге ниша, которая сейчас условно свободна, через три-пять лет оказывается перегружена, и тогда появляется соблазн для подножек конкурентам в виде национальных заградительных мер, либо необходимость субсидировать непродуманно созданное производство (а зачастую и то, и другое разом).

В ЕАЭС для предотвращения таких сюжетов сформирован механизм взаимодействия по так называемым чувствительным товарам (и промышленным, и сельскохозяйственным), однако он постоянно пробуксовывает из-за недовыполнения сторонами своих обязательств в рамках этого механизма.

Современное производство нужно всем – но всегда ли надо стремиться выстроить в масштабах страны всю технологическую цепочку?

По данным последнего мониторинга ЕЭК, та же Россия сегодня – основной бенефициар промышленной кооперации в рамках Союза. Она единственное государство-член, поставляющее в рамках ЕАЭС больше кооперационной продукции, чем получает от партнеров по Союзу (объемы экспорта промежуточных товаров практически в 2 раза превышают объем импорта от партнеров по Союзу). Беларусь получает практически столько же кооперационной продукции, сколько отдает партнерам по ЕАЭС. Казахстан, Армения и Кыргызстан преимущественно импортируют промежуточные товары от партнеров от ЕАЭС. Позиция белорусской стороны – координацию промышленной политики в ЕАЭС надо наращивать, а не дублировать или импортозамещать друг друга.

- Кредит в объеме 2,9 млрд российских рублей выделит Банк БелВЭБ БелАЗу на целевое финансирование российского экспорта в Беларусь. Насколько практика выдачи подобных кредитов распространена в российско-белорусских проектах? Какой экономический эффект способна принести?

- Пример кредита БелВЭБ БелАЗу – это новая практика, когда банковский сектор становится драйвером проектов промышленной кооперации в Союзе.

Сегодня в мире конкурируют не только сами товары, но и системы продаж, включая инструменты поддержки экспорта. Понятно, что при выборе – брать за стопроцентную предоплату и искать ресурсы для этого самому, либо получить дешевые ресурсы для закупки – второй вариант звучит привлекательнее для бизнеса.

У европейских или китайских поставщиков комплектующих есть достаточно интересные в финансовом плане инструменты. Хорошо, что теперь они появляются и в поле союзной кооперации. Рискну предположить, что это далеко не последний проект такого рода. Экономическим эффектом будет не только выгода для предприятий обеих стран, но кроме того – повышение заинтересованности банковского сектора в развитии промышленной кооперации и интеграции в Союзе, что немаловажно для ее будущего.

Беседовала Ксения Волнистая