Газовая засуха во взаимоотношениях России и Туркменистана, по всей видимости, подойдет к концу к началу 2019 г. В результате встречи главы Газпрома Алексея Миллера и заместителя премьер-министра Константина Чуйченко с президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым вопрос закупок Россией туркменского газа был возвращен на повестку дня после чуть ли не трехлетнего перерыва.

В определенной степени это было вполне ожидаемо, так как урегулированию юридического статуса Каспийского моря предшествовал ряд договоренностей, которые постепенно будут воплощаться в жизнь. Туркменский вопрос стал логическим продолжением энергетического сближения России с Азербайджаном.

Включение туркменского газа в транспортные потоки России имеет давнюю традицию – еще до усугубления российско-украинских отношений Украина получала «голубое топливо», преимущественно добытое в Туркменистане, перепродаваемое агентом в лице компании «Газпром Экспорт».

В 2009 г. был заключен последний контракт – тогда Газпром и официальный Ашхабад договорились о поставках до 30 млрд куб. м газа в год вплоть до 2028 г.

В первые пять лет существования контракта российская сторона закупала еще порядка 10 млрд куб. м в год, однако на фоне резкого падения цен на нефть и, как следствие, привязанных к ним цен на газ, Газпрому стало невыгодно покупать туркменское топливо ввиду фиксированной цены.

Для Газпрома первая половина 2010-х гг. также стала периодом пересмотра контрактных условий с европейскими партнерами, вследствие чего возможности для получения маржи были существенно сужены. Соответственно, когда туркменская сторона придерживалась ценового уровня в $240 за 1000 куб. м на фоне средних европейских цен на уровне порядка $176 за 1000 куб. м, российский газовый концерн решил отказаться от туркменского газа и, в случае необходимости, покупал более дешевый узбекский.

Официальный Ташкент позволил Газпрому выйти на рынок газодобычи Узбекистана, в то время как Туркменистан остается для российских мейджоров неизведанной территорией.

По состоянию на 1 января 2016 г., когда были прерваны поставки природного газа в Россию, Москва была не единственным рынком экспортного сбыта – газ также поставлялся в Китай и в Иран. Однако экспорт в направлении Ирана был в скором времени загнан в тупиковую ситуацию – с 1 января 2017 г. Туркменистан прекратил поставки газа, ссылаясь на хронические проблемы с невыплатой задолженностей со стороны Национальной иранской газовой компании (и это несмотря на то, что лишь годом ранее, в 2015 г., поставки газа достигли исторического рекорда в 16 млрд куб. м в год). Таким образом, у Туркменистана остался лишь один рынок сбыта – Китай, с которым Ашхабад связывал большие надежды на фоне непрестанно растущего спроса на газ.

Когда газопровод «Центральная Азия – Китай» вводился в эксплуатацию в декабре 2009 г., казалось, что официальный Ашхабад очень ловко смог найти возможность поставлять большие объемы газа на китайский рынок. В течение первых лет практически с нуля вырос экспорт газа до 30 млрд куб. м, после чего, однако, застопорился. При этом предполагалось, что добыча месторождения Галкыныш, одного из крупнейших в мире, бывшего основой туркменской газовой экспансии, будет после второй фазы разработки доведена до 55 млрд куб. м, а после третьей фазы – до баснословных 95 млрд куб. м. На фоне наращивания добычи месторождения Галкыныш (совокупная национальная добыча достигла в 2017 г. 80 млрд куб. м) худшее, что могло произойти с Ашхабадом – это стагнация объемов экспорта на единственном рынке сбыта.

Ввиду слабой доступности информации как с туркменской, так и с китайской стороны, можно лишь предположить, что застопоривание экспорта в КНР – комбинация ослабевающего спроса в 2015-2017 гг., нежелания китайской стороны качать газ через всю страну в направлении основных точек потребления на побережье и, как ни странно, нерегулярности самих поставок. О последнем свидетельствует недавно появившийся ряд статей в китайских СМИ, в которых говорится о необходимости пересмотреть отношения с поставщиками из Центральной Азии.

Поставки из Туркменистана и Узбекистана якобы представляют риск для Пекина ввиду обветшалой инфраструктуры этих стран и вытекающей из этого невозможности поставлять надлежащие объемы в требуемое время.

Учитывая изложенную динамику развития, Туркменистану было необходимо договориться с Россией: без ее согласия (и одобрения Ирана) невозможно было бы построить Транскаспийский газопровод ввиду неурегулированного юридического статуса Каспийского моря на тот момент. Газпром, безусловно, обладал большей переговорной силой, чем три года тому назад, тем не менее российскому концерну тоже выгодно покупать туркменский газ при наличии выгодной цены. Дело в том, что прежде туркменский газ, пересекая юг России, поставлялся на Украину – значит, законтрактованные объемы могут стать частью «Турецкого потока», строящегося с номинальной пропускной способностью в 31,5 млрд куб. м в год. Газпрому такой расклад выгоден, поскольку влечет за собой экономию транспортных издержек и позволяет переориентировать газ с месторождений Ямала и Западной Сибири на северные направления поставок – например, «Северный поток – 2» и Балтийский СПГ.

Как и в предыдущие годы, ключевой проблемой станет определение ценовой формулы. Однако, если удастся найти взаимоприемлемый вариант, открываются удивительные перспективы для газового сотрудничества – по сообщениям, Туркменистан может привлечь Газпром к проекту освоения месторождения Галкыныш, святой святых туркменской энергетики.

Китайская национальная компания CNPC – эксклюзивный сервисный подрядчик второй фазы разработки Галкыныш, Газпром может оказаться в аналогичной позиции по третьей фазе разработки сверхгигантского месторождения, запасы которого оцениваются в интервале 14-21 трлн куб. м.

Помимо улучшения атмосферы двусторонних отношений повторный допуск туркменского газа в Россию повлечет за собой и ряд региональных последствий. Например, существенно снижается шанс, что в ближайшее будущее продвинется проект строительства Транскаспийского газопровода, активно лоббируемого Соединенными Штатами вне зависимости от партийной принадлежности Администрации Президента США. Туркменский газ имеет и другие пути для того, чтобы поступать на европейские рынки, однако при этом придется использовать имеющуюся инфраструктуру.

Виктор Катона, экономист, специалист по закупкам нефти MOL Group (Венгрия)