Развал Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) можно считать свершившимся фактом – как минимум потому, что в США уже стартовал ряд новых ракетных программ. Действия Штатов осудил Евросоюз: глава дипломатии ЕС Федерика Могерини считает, что несовершенство договора не является поводом полностью отказываться от него. Президент России Владимир Путин отметил, что выход Вашингтона из соглашения может повлечь за собой обрушение всей архитектуры безопасности и станет толчком к гонке вооружений. Более того, российское военно-политическое руководство неоднократно заявляло, что американские действия не останутся без ответа, и Москва будет вынуждена принять дополнительные меры по укреплению безопасности. О том, каких именно военно-технических и политических мер стоит ждать от России в ответ на действия Вашингтона, читайте в статье военного обозревателя Александра Ермакова специально для «Евразия.Эксперт».

Американская угроза

На встрече глав ведомств иностранных дел стран НАТО 4 декабря было согласовано (а можно сказать, и продавлено – европейцы с самого начала относились к этому скептично) совместное заявление с ультиматумом в российский адрес. Если Москва не вернется к соблюдению договора в 60-дневный срок, США «приостановят свои обязательства» и подадут официальное уведомление о выходе из ДРСМД. Учитывая, что Россия в принципе отрицает обвинения, так и не подкрепленные публичными доказательствами, и вряд ли изменит свою позицию от того, что с ней начали говорить языком ультиматумов, результат очевиден для всех сторон: в 2019 г. США выйдут из ДРСМД. Как, к слову, и предсказывал наш портал еще в мае 2018 г.

Возможность сохранения Договора практически не рассматривается, так как американские власти откровенно заявляют, что дело не только в России, но также в Китае и Иране[1].

США уже анонсировали в связи с выходом из Договора целый ряд ракетных программ. Примечательно, что это делалось параллельно с заверениями, что США хотят сохранить ДРСМД, а начало разработки новых систем – это просто способ принудить Москву вернуться к соблюдению Договора. Из американских разработок в первую очередь стоит отметить программу создания баллистической ракеты средней дальности (БРСД) Strategic Fires Missile с маневрирующим высокоточным гиперзвуковым боевым блоком-глайдером. С планируемой дальностью до 2250 км она станет самым настоящим «Першингом 3».

Кроме нее нужно упомянуть разработку «тысячемильной пушки» (на деле, конечно, не классического орудия, а пусковой установки для реактивных снарядов-миниракет) Strategic Strike Artillery Cannon и наземный мобильный комплекс, использующий существующую дозвуковую крылатую ракету большой дальности (КРБД, наиболее вероятные претенденты для «осухопутчивания» – морской Tomahawk и авиационный JASSM). Проще всего реализовать последний проект, в этом случае для уже отработанных и испытанных для пуска ракет, в том числе с наземных платформ (Tomahawk уже существовал в наземном варианте в 1980-х гг., а JASSM испытывался из наклонных наземных пусковых установок в 2017 г., якобы в порядке продвижения на флот противокорабельной версии), нужно будет просто приспособить наземное шасси и инфраструктуру. Сроки постановки на вооружение новой баллистической ракеты средней дальности и «суперпушки» в оптимистичном варианте – середина 2020-х гг.

Стоит ожидать развертывания новых американских ракет в первую очередь на Тихоокеанском театре военных действий как часть мер по противостоянию с Китаем.

Размещенные на Ближнем Востоке, например, в одной из монархий Залива, они стали бы постоянно находящимся «под рукой» инструментом на случай конфликта с Ираном или иного обострения в непрерывно воюющем регионе и при этом снизили бы нагрузку экспедиционного развертывания на флот и авиацию.

Россию, конечно, в первую очередь интересует, будут ли развернуты новые американские комплексы в Восточной Европе.

Коалиционного решения всего НАТО принять у себя американские ракеты ожидать трудно, как и желания «старых» членов Альянса поучаствовать в очередном евроракетном кризисе. Так что в качестве потенциальных принимающих стран в первую очередь приходят на ум Польша и Румыния – активно милитаризирующиеся северный и южный пограничные столпы нового «санитарного кордона», уже принявшие наземные комплексы ПРО Aegis Ashore.

Впрочем, проявляя острожный оптимизм, стоит отметить, что стопроцентно с развертыванием в Европе американских ракет еще нет ясности. Напротив, представители руководства США и НАТО наперебой заявляют об отсутствии подобных планов. Однако при проработке и реализации ответных мер военно-технического характера ввиду потребности в долгосрочном планировании в этой области Россия не может исходить из наличия или отсутствия подобных планов (тем более, из устных деклараций). Планы, как известно, имеют тенденцию меняться. Так каковы могут быть эти меры?

Крейсер на колесах и новый рубеж «Авангарда»

В первую очередь стоит ожидать решения довольно близкого к американскому – создания сухопутной крылатой ракеты, в нашем случае на основе дальнобойной ракеты 3М-14 семейства «Калибр».

Для этого уже есть почти готовая база – береговой ракетный комплекс «Калибр-М»[2] (более известен под экспортным наименованием Club-M), созданный под противокорабельные ракеты этого семейства. После небольшой доработки (и даже упрощения и удешевления: например, в состав комплекса не нужно включать машину с радаром и средствами радиотехнической разведки) из него можно легко, быстро и дешево получить мобильный комплекс с крылатыми ракетами большой дальности.

Возможно, именно этот факт вкупе с нежеланием провоцировать американцев стал причиной того, что «Калибр-М», в отличие от «Бала» и «Бастиона», не только не был принят на вооружение российской армии, но и последнее время резко перестал представляться на выставках вооружений даже в виде моделей (вживую прототип привозили на МАКС еще в 2007 г.). Периодически можно услышать, что наземные комплексы с дозвуковыми крылатыми ракетами не имеют преимуществ перед морскими и вообще «неинтересны». Это не так, попробуем привести целый ряд преимуществ наземного базирования по сравнению с корабельным.

В первую очередь, это несравненно лучшее соотношение цена/качество – в нашем случае «цена/количество ракет». Если предположить штат ракетной бригады «Калибров-М» аналогичный «Искандерам-М», то в него будут входить 12 пусковых установок по 6 ракет на каждой. При этом сухопутные комплексы, в отличие от перезаряжающих вертикальные пусковые установки только в базах кораблей[3], в течение получаса вполне способны быть перезаряженными с транспортно-заряжающих машин и дать повторный залп, который, учитывая дальность и время полета дозвуковых ракет, «сольется» с первым.

Таким образом, ракетный залп условной бригады перспективных КБРД доходит до 144 ракет. Для сравнения: весь ВМФ России от Черного моря до Тихого океана способен сейчас выдать залпом «из всех стволов» не более 200 ракет.

Учитывая, что в первом случае речь идет о нескольких десятках грузовиков с расчетом, численно сопоставимым с экипажем одного фрегата, разница, как говорится, налицо. Фактически потенциал условного «Калибра-М» даже избыточен для относительно невысоких темпов выпуска ракет, и имеет смысл уменьшить штат по сравнению с «Искандером-М», например, с трех дивизионов до двух.

Для США ценна возможность «привести пусковую установку Tomahawk к берегу противника». В наших политико-географических условиях этот довод сильно страдает.

Если рассматривать противостояние с США и НАТО, то наземные комплексы покрывают большую часть Европы, а развертывание ударной группировки российского флота в близости от американских берегов выглядит, мягко говоря, малореалистично.

В российских географических условиях морские носители крылатых ракет большой дальности зачастую оказываются выдвинуты на «передовую», что отрицательно сказывается на боевой устойчивости по сравнению с гипотетическим сухопутным комплексом, развернутым и рассредоточенным на местности в радиусе нескольких километров и не выводимым из строя одной противокорабельной ракетой.

Не говоря уже о том, что малые ракетные корабли, занимающие значительную долю носителей «Калибров», к океанскому переходу не приспособлены и без противодействия противника. К слову, развал ДРСМД позволит отказаться от строительства кораблей этого типа, возникших исключительно как реакция на его существование и представляющих собой живое свидетельство того, что Россия искренне планировала сохранить договор. Без него девиз «нет возможности массово строить корабли дальней морской зоны, давайте строить под КРБД хотя бы класса река-море» выглядят очень спорно. При этом наблюдаются серьезные проблемы с производством морских носителей: судостроительная составляющая госпрограммы вооружения традиционно реализуется труднее всего, на ряде направлений с трудом переживает прекращение сотрудничества в оборонной области с Киевом (два фрегата пришлось продать Индии, задержки сдачи случаются даже у малых кораблей).

Отказ от «уродливых детищ вашингтонского договора» позволит только перераспределить ресурсы на более нужные самому флоту направления.

Отработанные же колесные шасси могут производиться в нужном количестве без затруднений и особых затрат.

Если облик перспективного комплекса с крылатыми ракетами большой дальности в целом понятен, как и его ниша, то с дальнейшими шагами сложнее. Наиболее логичным выглядит разработка баллистической ракеты средней дальности (БРСД) с высокоточным боевым блоком, благо есть определенная основа – российский «Авангард», похоже, стал первым серийным маневрирующим блоком-глайдером, который в ближайшее время будет развернут на находящихся на боевом дежурстве межконтинентальных баллистических ракетах (МБР). Могут пригодиться наработки по мобильному комплексу с легкой межконтинентальной баллистической ракетой РС-26 (более известен как «Рубеж»), при оснащении тяжелым (относительно обычных боевых блоков) высокоточным неядерным глайдером она как раз становится внутриконтинентальной «серебряной пулей», уверенно поражающей цели в близлежащих регионах при базировании в глубине страны.

Разумеется, частичным ответом станут и не касающиеся напрямую ДРСМД аэробаллистические ракеты – «Кинжал» и другие перспективные разработки.

Ядерные vs неядерные

Важно заострить внимание на том, что разрабатываться в первую очередь должны неядерные версии.

Нужно уточнить, что все вышеупомянутые ракетные программы США подразумевают, по крайней мере на текущем этапе, разработку именно неядерных версий. Разработка новых ядерных систем и угроза начала гонки ядерных вооружений имеет серьезную оппозицию в американском истеблишменте – масштабная программа обновления ядерной триады откладывалась до предела, и сейчас часть ее компонентов уже физически на пределе любых сроков службы[4], а укрепившие в Конгрессе позиции демократы грозят завалить даже такие «невинные» планы, как боеголовка малой мощности для баллистической ракеты подводных лодок и разработка новой ядерной крылатой ракеты для флота[5]. Дело не в какой-то особой миролюбивости американских политиков и военных, а в ином отношении к ядерному оружию, которое воспринимается как «чемодан без ручки», имеющий крайне высокий порог применения, разработка которого только поощряет других к зеркальным мерам, что, в свою очередь, только усложнит США опору на превосходство в обычных вооружениях.

России также не стоит брать на себя сомнительные лавры зачинщика гонки ядерных вооружений и дарить пропагандистские лозунги для сплочения НАТО.

Благо, ядерная триада в значительной мере обновлена (и продолжает обновляться), в тактическом ядерном оружии подавляющее превосходство, да и разработать ядерные модификации изначально неядерных систем обычно проще, чем наоборот, ввиду меньших габаритов и массы высококачественных термоядерных зарядов и меньших требований к точности. Неядерная «длинная рука» и низким порогом применения окажется более чем полезна, так как именно в этой области традиционно наблюдается отставание от западных конкурентов.

Разумеется, новые ударные комплексы на вооружении оппонентов потребуют целого ряда мер, не связанных непосредственно с разработкой новых систем вооружения. В первую очередь, речь об укреплении и дублировании командных цепочек, повышении устойчивости стратегических ядерных сил, в особенности в выходе на новый уровень системы боевого управления, активизации работы над тактическими средствами ПРО. Однако это узкоспециальные, мало интересующие широкую общественность и слабо освещенные в открытых источниках вопросы, и касаться подробно мы их не будем.

С политической точки зрения, в вопросе размещения новых систем есть потенциал для интересных инициатив. В отличие от США, Россия, очевидно, сможет развернуть их только на своей территории (идеи по развертыванию в Венесуэле или в рамках исторической реконструкции на Кубе годятся больше для юмористических телешоу), а с другой стороны, там они ей нужнее. При этом заманчиво было бы попробовать сформировать «правила игры» с Европой о создании зоны без баллистических ракет средней дальности «от Лиссабона до Урала». Конечно, при необходимости авиатранспортабельные комплексы смогут быть развернуты у границ друг друга в течение пары суток, но при этом они хотя бы станут следствием уже крайне острой кризисной ситуации, а не постоянным поводом для обострений.

Мы почти вступаем в новое десятилетие, и оно обещает быть очень интересным (как в китайской поговорке про интересные времена, в которых жить – проклятие). Остается надеяться, что политики и военные не зайдут в своих играх слишком далеко, и залогом тому служит поддержание стратегического баланса, так как нарушение в любом направлении грозит в случае обострения скатыванием в войну. Достаточный же ответ на обретение оппонентом новых возможностей – залог мира, и хотелось бы, чтобы он был дан.

Александр Ермаков, военный обозреватель

[1] «Если бы Россия ликвидировала все свое вооружение, созданное в нарушение этого договора, и если бы Китай сделал то же самое, ситуация была бы иной. Но я думаю, что вероятность этого нулевая… сейчас, например, от трети до половины от общего числа китайских баллистических ракет не соответствуют Договору о РСМД. И предполагать, что они уничтожат, возможно, больше половины своих баллистических ракет – это просто нереалистично» – советник президента США по нацбезопасности Джон Болтон в интервью Коммерсантъ.

[2] «М» в данном случае не «Модернизированный», а «Мобильный».

[3] На практике только в порту, если быть точным. Штаты экспериментировали с перезарядкой Mk.41 в морских условиях, но давно отказались от этого. ВМФ России также экспериментирует с зарядкой в море малых ракетных кораблей с помощью кораблей снабжения. Препятствиями практическому использованию этой методики служит сложность и длительность процедуры – даже у пирса корабли снаряжают долго, загружая в каждую ячейку по ракете краном.

[4] Все ныне состоящие на вооружении сухопутные МБР «Minuteman III» выпущены в 70-х гг., ракетоносцы B-52H – в 1961-62 гг., авиационные крылатые ракеты AGM-86 – 80-х гг.. Более новые системы, такие, как МБР LGM-118 «Peacekeeper» или авиационные крылатые ракеты AGM-129, списывались в начале века из соображений экономии.

[5] Ядерные Tomahawk сняты с вооружения