Не секрет, что российско-украинские отношения продолжают находиться в крайне остром состоянии: происходят инциденты на Азовском море, стороны налагают взаимные санкции, в Верховной Раде регулярно предлагают ввести визовый режим с РФ. Остроту вопросу добавляет и церковный раскол. Непростым в данной ситуации видится положение Беларуси: Минск хочет сохранить переговорную площадку по Донбассу, интенсифицировать экономические связи с Россией, но при этом также и нарастить товарооборот с Украиной. Все тонкости отношений в треугольнике Киев – Минск – Москва, вероятность осуществления дипломатических планов Беларуси, а также предвыборные расклады на Украине в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал доцент кафедры стран постсоветского зарубежья РГГУ Александр Гущин.

Украинский выбор

- Александр Владимирович, каковы, на ваш взгляд, основные события, повлиявшие на ситуацию на Украине в 2018 г.?

- На мой взгляд, было несколько трендов и событий. Первое событие – это, конечно, начало предвыборной кампании. Можно сказать, что она полноценно началась уже летом с подачи Юлии Тимошенко, которая объявила о новом курсе и заявила свои экономические реформы, идею канцлерства, начала проводить форумы. Затем, понимая, что имеет лидирующий рейтинг еще с весны, она сохраняла лидерство до осени в рамках этой предвыборной кампании. Практически все рейтинги показывали ее значительное превосходство, это факт. Потом уже в избирательную кампанию постепенно включились и другие кандидаты.

Тогда же и начали проявляться основные тренды этой предвыборной кампании, по которым ее будут вести и уже ведут все основные кандидаты.

Президент Порошенко фактически превратил парад в честь Дня независимости Украины в свой предвыборный митинг и своим выступлением тоже включился в эту предвыборную гонку, объявив о триаде «армия – язык – вера», в рамках которой он собрался увеличивать свой рейтинг.

Таким образом, он сместился в сторону правого националистического электората, как бы объединяя прозападный электорат и свои идеи о вступлении в ЕС с пронационалистическим электоратом западной и частично центральной Украины, где вопросы идеологии и внешней политики выходят на первый план. С одной стороны, такая политика могла бы показаться ущербной, ведь это уже вовсе не «президент всех украинцев», но, имея ввиду факт того, что на востоке страны поддержка у него достаточно низкая, а разрывы между кандидатами небольшие, многие небезосновательно считают, что политтехнологи президента действовали здесь по единственно возможному сценарию.

- Если действующий президент сделал ставку на триаду «армия – язык – вера», на что в основном опирается Юлия Тимошенко?

- А Юлия Владимировна [Тимошенко] старалась работать в рамках социально-экономической повестки, играя на теме роста тарифов, обнищания населения. Но, конечно, она постепенно пытается конкурировать с президентом по теме миротворческих форматов, отказа от Минской площадки и формирования нового формата «Будапешт +», о котором она заявила уже в начале зимы. Хотя на этом поле она выглядит вторично, и ее смещение в сторону этой повестки мне представляется не очень выгодным.

- А что можно сказать о других кандидатах?

- Можно отметить, что украинские олигархи спонсируют разные силы, например, тот же Ринат Ахметов, который стратегически играет в качестве партнера президента, при этом контролирует Олега Ляшко, или Игорь Коломойский, который спонсирует Юлию Владимировну, и в то же время Владимира Зеленского.

Есть ряд других довольно интересных кандидатов, таких, как Анатолий Гриценко, и кандидат от юго-востока Украины, где ситуация очень сложная в связи с расколом.

Открытое выступление на стороне партии «За Жизнь» Виктора Медведчука, определенно, придало некую живость действиям на восточном бело-голубом пространстве. Сторонники президента обвиняли Медведчука в том, что он играет на стороне Тимошенко, а сторонники Тимошенко – наоборот, в том, что он играет на стороне президента. По логике событий, вероятнее первый вариант, притом, что Медведчук официально выступает за выдвижение единого кандидата Юго-Востока. В этом случае выход Юрия Бойко во второй тур давал бы Тимошенко огромные шансы на победу и демонстрировал бы перспективы бело-голубого лагеря перед парламентскими выборами.

«Оппозиционный блок» фактически раскололся. Группа Ахметова выдвинула Александра Вилкула в качестве кандидата в президенты, там сейчас паритет между Борисом Колесниковым, Вадимом Новинским, который стал руководителем фракции, и Вилкулом. Рейтинг Вилкула, конечно, уступает рейтингу Бойко сейчас, и он выглядит достаточно компромиссной фигурой, в отличие от того же Новинского, который активно выступал с темой церкви. Тем не менее этот раскол способствует тому, что вероятность выхода их кандидата во второй тур очень небольшая, тем более, что Зеленский (если он будет баллотироваться, вероятность высокая) отнимает в основном голоса южной и юго-восточной Украины, но только более молодого поколения.

Раскол Оппоблока играет на руку президенту, наносит довольно серьезный удар по перспективе выхода кандидата бело-голубого лагеря во второй тур.

Думаю, что расширение санкций со стороны России на «ахметовских» – косвенное свидетельство того, что Москва поддерживала бы объединение. Теперь же Оппоблок оказывается в таком положении, что, формально выступая за переговоры, за поддержку УПЦ, его лидеры находятся под санкциями. То есть это определенный сигнал и знак выбивания из-под них политической повестки. Но вот вопрос, насколько это будет эффективным?

Тем не менее, мне кажется, что есть определенный расчет Москвы на то, что нужно создавать под парламентские выборы единый блок. А действия Ахметова и его сторонников этому не способствуют. Напротив, это Порошенко заинтересован в дроблении политического пространства, и действия Оппоблока в ходе раскола этому способствуют.

Что касается Зеленского, то он выступает как антисистемный кандидат, нечто похожее на кандидата «против всех», просто очеловеченного в данном виде.

Есть довольно условные фигуры с «промайданного лагеря». Например, Гриценко, однако его рейтинг упал в силу его недоговороспособности и его личных качеств, а также того, что ему так и не удалось выстроить достаточно сильную организационную структуру и привлечь к своей избирательной кампании какие-то сильные фигуры политтехнологического плана или даже просто известные фигуры, которые вели бы его кампанию. Объединения с Андреем Садовым тоже, пока, по крайней мере, не получилось. Поэтому его рейтинг и упал, но он все равно теоретически имеет шансы на выход во второй тур.

Президент и его политтехнологи увидели, что «вера – язык – армия» не приносит пока каких-то серьезных усилений рейтинга (1-2% в лучшем случае), и сейчас он борется только за выход во второй тур, не конкурируя с Тимошенко.

При этом что является задачей президента? Создать как можно больше кандидатов, чтобы раздробить электорат таким образом, что кандидатов на выход во второй тур было бы возможно больше.

Тогда можно будет действовать за счет применения административного ресурса, давления и определенного информационного преимущества, хоть и не тотального, но как минимум в виде трех ТВ-каналов. Действительно, если посмотреть на рейтинги, то кандидатов на выход во второй тур несколько. И, конечно, учитывая властные полномочия, у него больше шансов на выход во второй тур.

Тут уже возникла вторая тенденция, которая связана с предвыборной кампанией – клерикализация украинской политики.

Если раньше, при Викторе Ющенко, амбиции Филарета во многом не дали провести эту операцию (но и политической воли тогда не было такой жесткой), то теперь президент очень торопился с этим томосом. Тема томоса определила даже, можно сказать, информационную повестку Украины. В этом плане можно сказать, что это успех президента, потому что украинская информационная повестка сфокусирована сейчас в значительной степени на гуманитарно-идеологической проблематике, а не на теме тарифов и социально-экономических проблем.

Эскалация – единственный вариант

- Почему Порошенко отменил военное положение в стране?

- Отмена военного положения обусловлена тем, что: 1) конфронтация ему нужна только до определенной степени; 2) Запад, в том числе и Курт Волкер, и американцы настойчиво говорят о том, что выборы надо проводить и желательно в срок.

Не исключен вариант, что военное положение может быть потом введено. То есть, может быть так, что сейчас оно закончено, потом что-то произойдет, и Порошенко скажет: «Ну, вот видите? Мы ввели военное положение, и Россия успокоилась, а как только мы убрали его, она опять». Поэтому этот вопрос тоже нельзя снимать со счетов.

Для действующего президента в предвыборном временном лаге эскалация этой всей ситуации будет ключевой. При всех электоральных раскладах мне кажется однозначным то, что электорально, сугубо электорально Порошенко избраться не может.

Вопрос в том, будут ли его позиции перед первым туром достаточными для того, чтобы применение админресурса дало бы возможность создать более или менее правдоподобную картину его возможной победы.

- Почему именно эскалация?

- По-другому он просто уже не может действовать. Ведь он стал заложником ситуации, которую они создали вместе с своими политтехнологами. А региональные власти уже будут смотреть на итоги, потому что они, с одной стороны, ориентируются на него, но играют и с Юлией Владимировной, чтобы подстелить себе соломку. Потому что ее приход грозит очень серьезным переформатированием всего бизнес-пространства и властных элит внутри страны, но это не приведет к каким-то стратегическим переворотам во внешнем курсе.

А Порошенко – напротив: даже если он выиграет выборы, то это будет «ноздря в ноздрю», что называется, это произойдет во втором туре, и борьба будет очень тяжелой. В любом случае он рискует потом получить неподконтрольный себе парламент, а тут уже возникают другие риски – досидит ли он, каковы будут его полномочия, не будут ли они потом ограничены конституционной реформой… Поэтому ситуация здесь довольно сложная.

Однако списывать его со счетов нельзя, и можно согласиться с экспертами, которые говорят, что шансы у Тимошенко больше, но шансы на победу Порошенко тоже сохраняются.

Тем более, что есть варианты несистемного кандидата, потому что тот же Зеленский будет, скорее всего, участвовать в выборах. Другое дело в том, что у него сейчас имидж такого «правдоруба», и ему нужно успеть в этот трехмесячный срок стать более фундированным. Ну а прежде всего он должен заручиться поддержкой кандидатов, что тоже достаточно проблематично. Но теоретически он может выйти во второй тур, а если он выходит во второй тур с Тимошенко, например, то у него есть шансы. И это все козыри в игре Коломойского. Но наибольшая вероятность, что во второй тут пройдут два главных кандидата.

Религиозный вопрос

- А как вы оцениваете прошедший объединительный собор Украинской православной церкви Константинопольского патриархата (УПЦ КП) и Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) под омофором Константинополя?

- Если говорить о прошедшем в Киеве Соборе, что мы получили по итогу? Что фактически убедительного Собора не произошло. Несмотря на то, что в последние 4 года значительная часть приходов постепенно переходила в Киевский патриархат, Украинская православная церковь Московского патриархата (УПЦ МП) все равно остается крупнейшей по числу приходов – примерно 12 тысяч приходов, а у тех – в 2 раза меньше, и несмотря на то, что одна из лавр (Почаевская) находится на Западе Украины, все равно региональный принцип тоже действует – у Украинской православной церкви позиции сильнее на юге-востоке.

Ну и что мы увидели? Что только два иерарха пришли на Собор – это Симеон, теперь уже бывший Винницкий митрополит, и безепархиальный Александр Дробинко. Но в итоге мы получили то, что президент получил ограниченные преимущества. Он добился того, что этот Собор вообще состоялся, и он об этом может заявлять, но поместной церкви реально нет – патриарха нет, есть митрополия, и нечто среднее между митрополией и экзархатом под контролем Константинополя, причем с наличием двух экзархов.

Безусловно, это удар и по православию в целом, но это и ограниченная победа президента. Бенефициаром всего этого является, конечно, Варфоломей.

Хотя посмотрим, как на это будут реагировать другие церкви. Ну и характерно то, что митрополит Луганский выступил уже с инициативой об объединении, то есть очевидно, что за этим стоит заказ западных структур, и Ватикан, конечно, тоже пытается этим воспользоваться.

- Решило ли это вопрос раскола?

- Нет, только усугубило. Помимо того, что это неканоническое вмешательство в дела другой Церкви, это еще и усугубляет общественный раскол. Уверен, что будут и отъемы церквей, и жесткое насилие (уже есть такие случаи!), и переход через так называемые добровольные решения.

Православная церковь Украины сейчас находится в довольно сложном положении, а президент должен так проконтролировать эту ситуацию, чтобы эта церковь была в фаворе, но при этом и Украинская православная церковь Московского патриархата не подвергалась излишним репрессиям, чтобы не создать из нее образ жертвы, так как это будет невыгодно властям. Тем не менее можно сказать, что это ограниченная победа президента в том, что ситуацию они довели до получения томоса. Но в целом клерикализация политического пространства – это, конечно, элемент его архаизации.

Экономика Украины

- А какой третий фактор?

- Это то, что сейчас наблюдается в экономике Украины.

Хоть и говорится о росте экономики Украины в три с лишним процента, возникают вопросы к достоверности статистических данных, говорят, что инфляция составляет 10%.

Мы видим, что покупательная способность падает уже давно, то есть купить можно все меньше реальных товаров и услуг на те деньги, которые есть у населения. Все разговоры об увеличении минимальной заработной платы на Украине относительны. Да, она увеличилась по решению Правительства, но реальная покупательная способность уменьшилась. Есть еще проблема с инвестициями – их очень мало. Это даже ниже, чем показатели рубежа 90-х – начала 2000-х гг. И уж тем более этот показатель в разы уступает пиковым докризисным показателям рубежа 10-х-20-х гг.

- А куда идут основные потоки инвестиций сейчас?

- Важно отметить, что инвестиции идут не в высокотехнологичные производства и в основном не в восточную часть Украины. Конечно, ни о какой производственной высокотехнологичной кооперации Украины с Европейским Союзом речи не идет. В основном это улучшение позиций агропромышленного комплекса, сырьевой отрасли и продукции с низким уровнем переработки. Это то, о чем говорил бывший американский посол Джеффри Пайетт, а он говорил о том, что Украина должна быть великой аграрной державой, хотя по сути это оксюморон, в современном мире не может быть такого.

Да, страна может быть аграрной, но тогда у нее меняется структура населения, сокращается его численность, люди уезжают, то есть это очень серьезное переформатирование страны. Пойти по этому пути можно, но тогда не надо ни на что претендовать. Это будет отсталая страна относительно европейских с постепенно деградирующей производственной экономикой, с постепенно деградирующим образованием, потому что оно просто не нужно в том виде, в котором оно не будет обсуживать свой производственно-технологический сектор, и с сокращением населения.

Последнее, впрочем, и так уже происходит, потому что за последние годы 7 млн человек покинуло эту страну. И есть мнение о том, что это сыграло определенную амортизационную роль, потому что если бы они на территории страны остались, то были бы «лишними едоками» и лишними людьми, которые могут быть социально активными, потому что это в основном молодые люди.

Ключевая черта современной Украины – деиндустриализация. А это наносит очень серьезный отпечаток на все общество.

Кроме того, деиндустриализация идет бок обок с уменьшением суверенитета, с тем, что субъектность страны все время сокращается.

Будущее Украины

- Но вечно это продолжаться не может – все же не уедут из страны.

- Верно, сейчас этот процесс постепенно истекает и начинается другой – процесс перевоза семей. Если раньше люди уезжали на сезонные работы в рамках безвизового режима (хотя без визы на заработки ехать не позволяется) и возвращались, то сейчас уже они перевозят семьи, это реальная эмиграция. Так что этот тренд на депопуляцию сохранился. Да и последние события в таких городах, как Смела, Кривой Рог или Херсон показали, что невозможно все сваливать на местные власти. Есть ошибки, но уровень управления крупных госкомпаний остается очень низким.

Когда мы говорим о том, что «Нафтогаз» имеет прибыль, это так, но за счет чего формируется эта прибыль? Она в значительной степени сформирована колоссальным ростом тарифов (в 10 раз). А качество менеджмента тоже вызывает вопросы, потому что тот скандал с премиями в «Нафтогазе» после решения арбитражного Стокгольмского суда связан с тем, что деньги от «Газпрома» они еще не получили, а премии уже выписали себе и получили. Глава «Нафтогаза» перевел эти деньги матери в Америку, и это все вскрылось.

А какая мотивация? Он сказал, что перевел ей деньги, так как в Украине они могут быть потеряны. Если об этом говорит чиновник такого высокого уровня, то какой это создает инвестиционный климат? Пойдут ли люди после этого туда?

То есть 2018 г., по большому счету, является годом контролируемой стагнации в экономике, я бы так сказал. Год, когда наблюдалось определенное торможение реформ.

Еще один важный фактор – это усиление долговой зависимости. Очередной кредит и очередной транш, другого пути, наверное, сейчас уже нет, раз выбран этот курс, но стратегичность видения вызывает вопросы. Кредиты придется рано или поздно отдавать, а отдавать их пока нечем, и ближайшие годы будут пиковыми. Это то, что касается экономической ситуации.

- Как можно решить эту проблему?

- Что касается перспектив урегулирования, то мы видим, что прошедший год практически не дал ничего. Мы видели, как менялась динамика обсуждения. Если конец 2017 г. мы провожали тем, что обсуждали в российских СМИ (в «Российской газете» в начале 2018 г. была знаменитая статья наших международников о перспективе ввода миротворцев) миротворческие форматы, то теперь мы видим, что в итоге миротворческий формат не запустился, и даже те надежды, что осенью он будет более обсуждаем, не сбылись.

Тот вариант, который предлагал Запад с введением миротворческих сил на эти территории с последующим проведением выборов, нас не устраивал, и мы предлагали другой план, но Украина не пошла ни на какие уступки с точки зрения политических реформ и все время поднимала вопрос о контроле над границей.

Когда мы говорим о политических реформах, нам украинские эксперты что говорят? Есть Территориальные громады в той части Донбасса, которая контролируется Украиной, надо ее объединить и сделать эти громады, то есть создать видимость децентрализации.

На самом деле, децентрализация хотя и считается одной из самых эффективных видов реформы на Украине (это спорный вопрос, но по сравнению с другими реформами это точно более эффективно), но это, конечно, никакая не автономия, и Москва, и эти регионы вряд ли на это пойдут.

Керченский инцидент

- Если мы затронули тему России, то недавняя ситуация с украинскими кораблями в Керчи также заслуживает внимания.

- Конечно. Возникшая эскалация в Азовском море, которая на самом деле началась не с давления России на проход судов, а с ситуации вокруг задержанного сейнера, капитан которого до сих пор находится в украинском плену и не освобожден под надуманными предлогами.

Та акция, которая была проведена в Керченском проливе, является политической провокацией.

Как бы ни говорили о том, чья это территория и акватория, в нынешних политических условиях расчет был явно на то, чтобы Россия применила силу масштабно. Чтобы были жертвы, какие-то корабли были потоплены, и тогда это можно было бы признать крупнейшей агрессией. Если бы корабли прошли, это было бы объявлено крупной победой Украины, и это был бы первый шаг на пути к дальнейшей интернационализации «крымского вопроса», потому что, если вы проходите территориальные воды, не уведомляя об этом в должном порядке, значит, дальше уже можно делать все, что угодно.

- Насколько вероятно повторение подобной ситуации в перспективе?

- Я не думаю, что скоро будет повторение точно такого же сценария. По крайней мере, западные партнеры Украины вряд ли будут открыто в это втягиваться, как того хочет Киев. Но силового давления здесь и на приднестровском направлении, и в Донбассе следует ожидать. Это все припасено как козыри в кармане у президента Порошенко.

А для Украины, конечно, важна интернационализация керченского конфликта и вписывание в него Запада.

Даже через обсуждение Конвенции Монтре о присутствии военных кораблей в Черном море. Американские эксперты, такие, как Гленн Ховард, который встречался недавно с президентом Александром Лукашенко, говорят о том, что это устаревшая конвенция и ее, в принципе, уже неплохо было бы поменять. Поэтому украинская политика будет, конечно, сосредоточена в 2019 г., особенно если Порошенко победит, на том, чтобы интернационализировать этот вопрос.

Минская переговорная площадка

- Если проанализировать 2018 г., то можно отметить, что было много упреков в адрес Беларуси с украинской стороны в том, что официальный Минск в ситуации на Украине, в том числе и с Крымом, больше поддерживает Россию. Одна из основных условных «обид» – это голосование Беларуси в ООН против резолюции по Крыму. Однако, несмотря на это, отношения между странами не имеют серьезных провалов. Скажите, можно ли это рассматривать как то, что Украина понимает ситуацию, в которой находится Беларусь?

- Думаю, что да, и все понимают, что эти заявления делаются скорее для публичного пространства. Ведь встреча Лукашенко и Порошенко состоялась. Есть ощущение, что на уровне президентов есть некие договоренности о поведении по отношению друг другу, что вызывает определенное раздражение в России. Здесь вопросы к Минску не меньше, чем на Украине. Позиция нейтралитета в чем-то не всегда выгодна, потому что ты в конечном итоге можешь начать раздражать обе стороны. Но в данном случае одна сторона (украинская) понимает, что и так она имеет достаточно в нынешней ситуации.

Торговля есть, экспорт российского переработанного топлива есть. Товары украинские через Беларусь на российский рынок попадают, это факт. Поэтому с украинской стороны, при всех этих риторических заявлениях, ситуациях с самолетом и на границе, есть понимание того, что Беларусь балансирует.

Да и надо признать, что на экспертном уровне и по линиям информационного взаимодействия связи между Минском и Киевом есть.

И, находясь в статусе Союзного государства и военного союзника России, Беларусь делает многое для того, чтобы не разорвать отношения со своим важным торговым партнером и южным соседом. А в Москве это вызывает, конечно, у многих непонимание, потому что тут хотят, чтобы экономический союз и зависимость Беларуси от российских субсидий больше капитализировалась также и в политическую сферу.

2019 г. будет проблемным для минской площадки.

Плюс ко всему Юлия Владимировна выступает с программой «Будапешт+», считая формально, что нужно сохранить минскую площадку, но явно демонстрируя также желание переформатировать ее, включить туда американцев, британцев и сделать «Будапешт+».

Таким образом, может быть затронута тема Крыма, а минская площадка тему Крыма не обсуждает. Получается, что под соусом будущего Хельсинки-2, связывается Будапешт, Хельсинки-2 и Крым. При том, что России этот вариант не выгоден. Поэтому определенные риски для минской переговорной площадки есть.

- На ваш взгляд, действительно ли минская площадка не выполняет свои функции?

- Справедливости ради стоит сказать, что тема миротворчества в Беларуси начинает немного буксовать. Если первый эффект был очень серьезный и содействовал имиджевому и информационному прорыву Беларуси на Западе, то сейчас, конечно, в условиях отсутствия практических действий эта площадка превращается в один из форматов, такой же как «5+2» по Приднестровью, как Минская группа ОБСЕ по Карабаху.

То есть, если не будет каких-то практических действий, то от Беларуси потребуется предложить что-то новое.

А предложить что-то новое в такой конфликтной ситуации достаточно сложно. Сам по себе позитивный шлейф от предоставления площадки в любом случае не может быть долгосрочным, тем более, если решений как не было, так и нет.

Российско-украинские отношения

- Какие прогнозы вы можете дать на 2019 г. в плане российско-украинских отношений?

- Все будет связано прежде всего с выборами. Если побеждает Порошенко, то до парламентских выборов никаких улучшений не будет точно, потому что его следующей задачей станет обеспечение должного количества голосов в парламенте для президентской фракции.

Если победит Юлия Владимировна, то на ней, конечно, нет ответственности за войну (если только не считать заявления о том, что надо на Донбасс сбросить бомбу), поэтому у нее будут варианты выстраивания переговорных форматов и изменения определенного курса.

Но все равно, в условиях того, что есть определенный консенсус по России в обществе и что Украина будет зависима от Запада и от американцев, каких-то стратегических перемен я также не ожидаю.

Хотя зачастую ситуации в Украине складывались таким образом, что для России были худшими даже те президенты, на которых возлагались надежды. Тот же Янукович, например. Поэтому каких-то стратегических перемен в сторону улучшения я не очень жду. Мне кажется, что если будет Тимошенко, то, по крайней мере, первое время вероятность военной эскалации как провокативной будет меньше, чем сейчас.

Разделенный Донбасс

- Если говорить о ситуации на востоке Украины, как этот конфликт будет развиваться дальше?

- Я думаю, что в перспективе 3-5 лет это будет замороженный конфликт с бесконечным обсуждением возможного введения миротворческих миссий.

Если мы не допустим масштабной эскалации между Западом и Россией, которая выльется в конфликтную ситуацию, то тогда перспектива мирного урегулирования – 3-5 лет, не ранее.

А чем больше проходит времени, тем больше эти территории интегрируются в российскую экономическую систему. При наличии блокады, при наличии той информационной политики, которая есть на Украине сегодня, даже притом, что эти территории развиваются далеко не так, как, может быть, многим хотелось бы в нынешних условиях непризнанного статуса, все равно они постепенно интегрируются в поле российской экономики. Поэтому, конечно, с каждым годом вероятность безболезненной реинтеграции все снижается. Тем более, что нынешний украинский политический истеблишмент не хочет ничего менять, хотя бы потому что это изменит ту же электоральную картину. Если бы сейчас эти территории были в составе Украины, то вероятность избрания Порошенко была бы еще ниже.

- Как вы считаете, есть ли у России желание дать этим территориям возможность присоединиться даже в качестве тех же областей к себе?

- Судя по последнему интервью Сергея Лаврова, было четко сказано, что признание ДНР и ЛНР не рассматривается на данный момент как вариант, идет серьезная дипломатическая игра с Западом.

Многие эксперты считают, что надо это сделать, это дискуссионный вопрос. Но кардинально проблему российско-украинских отношений это никак не решит. Более того, украинский истеблишмент избавится от противной ему части страны. Кроме того, возникает вопрос, в каких границах их признавать. Поэтому Лавров прямо сказал, что пока этот вопрос на повестке дня не стоит.

Официальная позиция – по-прежнему реинтеграция этих территорий в состав Украины, но с учетом автономного статуса и политической реформы. Но время, конечно, работает не на реинтеграцию. И в этом довольно серьезное отличие конфликта от того же приднестровского.

Беседовала Ксения Волнистая