В 2018 г. Евразийский экономический союз столкнулся со многими сложностями, но также достиг и немалых успехов: осуществляется цифровая трансформация ЕАЭС, барьеры в торговле постепенно ликвидируются, растет товарооборот внутри союза, идут переговоры по созданию зон свободной торговли с третьими странами. Произошедшие за год изменения, риски для евразийской интеграции в 2019 г., а также то, как ЕАЭС будет отвечать на возникающие вызовы и развивать сотрудничество со странами СНГ, в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал известный кыргызский экономист, председатель комитета Торгово-промышленной палаты КР по вопросам промышленной политики, содействия экспорту, развития инфраструктуры и ГЧП Кубат Рахимов.

- Кубат Калыевич, с какими основными проблемами и вызовами столкнулся Евразийский экономический союз в 2018 г.?

- Говоря о евразийской интеграции образца 2018 г., мы должны говорить о комплексной картине мира. В данном случае речь идет о том, что эта интеграция – разнонаправленный процесс. Есть так называемая «недоинтеграция», там, где договор о ЕАЭС уже опирается не просто на суверенитет стран-участниц, но и на интересы национальных элит.

Когда интеграция исходит сверху, это упирается в конфликт интересов именно национальных элит – более разрушительный, чем на уровне более широких слоев.

Этот «встроенный» порок системы необходимо поэтапно преодолевать через интеграционные процессы на уровне реальной экономики. И это уже второй аспект комплексного подхода к анализу картины евразийской интеграции.

- Какие изменения вы бы выделили в странах ЕАЭС?

- Прошедший год ознаменовался переменами в Армении и частично – в Кыргызстане. Обе страны – парламентские республики, которые прошли через свои условные кризисы. Кыргызстан – через президентские выборы и операцию «Преемник», условно-неудачную для предыдущего президента, но в какой-то степени удачную для действующего главы Кыргызстана и для общества в целом.

В Армении фактически произошла «мягкая» революция. Господин Пашинян, несмотря на отсутствия у него высшего образования, оказался не просто публичным политиком и «профессиональным оппозиционером», но и смог осуществить весьма непростую комбинацию по проведению досрочных парламентских выборов (и успел на них победить). Причем выборы прошли с очень интересным результатом – бывшая правящая партия, Республиканская партия Армении, вообще не прошла в парламент.

С одной стороны, можно порадоваться за партию Никола Пашиняна «Мой шаг», которая набрала более 70%, а с другой стороны, это говорит о том, что «электоральные качели» – тоже весьма опасная тенденция для нашего постсоветского пространства.

Я бы предпочел видеть политиков из Республиканской партии в парламенте и в правительстве Армении, нежели их не видеть совсем. Господин Пашинян, загоняя их в несистемную оппозицию, дает им возможность перегруппировать свои силы и вернуться в случае серьезных неудач нынешней команды реформаторов.

В Кыргызстане идут схожие процессы – мы до сих пор не знаем, как будут перегруппировываться политические силы, которые не связаны напрямую с властями и настроены оппозиционно. Но президент Сооронбай Жээнбеков и премьер-министр Мухаммедкалый Абылгазиев очень четко обозначили свою приверженность духу и смыслу евразийской интеграции, что не может не радовать.

- Как эти риски скажутся на евразийской интеграции в 2019 г.?

- Все эти риски во внутриполитических делах выливаются во внешнее поле. В нашем случае Кыргызстан является горячим сторонником евразийской интеграции, несмотря на определенные издержки при вступлении. Потому что есть понимание того, что правила игры для «пятерки» помогают Кыргызстану реформировать экономику, как бы парадоксально это ни звучало. Взять хотя бы приток инвестиций под разные индустриальные и аграрные проекты.

В отношении же Беларуси и Казахстана мы можем видеть определенные ряды и слои скептиков. В Евросоюзе их называют евроскептики, у нас их можно назвать «евразскептики». Они, увы, достаточно много получили фактуры, чтобы аргументировано объяснять свои действия. В этом плане 2018 г. был очень показательный. Публичный спор Александра Лукашенко с Владимиром Путиным по поводу цен на газ – это один из наиболее ярких примеров действия «скептического лобби», пусть оно в данном случае и решало конкретный вопрос.

В Казахстане «евразскептики» тоже достаточно активно действуют, их представители спроецированы на разных уровнях министерств, ведомств, парламента, администрации президента. Везде есть те, кто говорит, что выгод от евразийской интеграции меньше, чем если бы Казахстан по-прежнему оставался в зоне свободной торговли СНГ и членом ВТО, но не более.

В самой Российской Федерации есть определенный дискурс, близкий к скептицизму, но я бы назвал его просто «усталостью от союзных обязательств». Есть умонастроения, связанные с тем, что евразийский проект не помог России выстоять в условиях режима санкций и антисанкций, что союзники по ЕАЭС не признали «крымскую операцию», не оценили и не поддержали еще ряд действий Москвы. Это было чувствительно в условиях ограничения доступа товаров из «недружественных» стран.

В результате возник такой экономический феномен, как «санкционка» – товар, который не допускается на рынки России, попадает в ту же Беларусь или Казахстан и оттуда за счет полупрозрачных границ проникает на рынок РФ. Подобные проблемы приводят к скепсису и усталости от евразийской интеграции.

- Чем на подобные вызовы отвечает Евразийский экономический союз?

- Происходит формирование общих рынков, поэтапно идет движение по достижению всех четырех свобод общего экономического пространства.

Например, активно развивается та же цифровая повестка евразийской экономической интеграции. Во многих случаях тема «цифры» оказывалась «палочкой-выручалочкой», позволяющей активно вести диалог между всеми пятью странами. Здесь нет как такового ущемления, дискриминации, но этот феномен нами до конца еще не изучен и не исследован.

Потенциал интеграции Евразийского пространства через цифровые решения, на мой взгляд, действительно очень интересен.

Нужно делать то, что получается. Если у нас есть успехи в этой сфере, то давайте прикладывать в ней больше усилий, вместо того, чтобы бесплодно тратить время и нервы на те сферы, в которых, скажем так, превалирует «национальный эгоизм» (общие рынки нефти, газа и т.п.). По этим вопросам рано или поздно стороны придут к компромиссам, но усилия по новым и перспективным направлениям должны стать приоритетом.

Также я бы отметил активный продуктивный диалог со странами, которые готовы выстраивать долгосрочные отношения с ЕАЭС в формате свободной торговли, заключение соглашений – это очень важно. Существующая зона свободной торговли с Вьетнамом оказала благотворное влияние на все страны, в том числе на Беларусь и Казахстан.

У меня большие надежды на зону свободной торговли с Ираном и на дальнейшее развитие торгово-экономических отношений с Китаем.

Нельзя забывать про соглашения и с малыми странами, причем неважно, имеют ли они общую границу с ЕАЭС или нет.

- Как Евразийский союз планирует развивать сотрудничество со странами СНГ?

- Пара «СНГ – ЕАЭС» стоит особняком. Соглашение о сотрудничестве, которое было недавно подписано между двумя объединениями, на мой взгляд, очень важное и подчеркивает взаимное уважение двух интеграционных объединений.

В каком аспекте? СНГ – это инструмент «цивилизованного развода», мягкой дезинтеграции, чтобы центробежные силы при распаде СССР фиксировались общими ценностями, безвизовым режимом, зоной свободной торговли и так далее. Несмотря на резкое ухудшение взаимоотношений России с Украиной, Киев сохраняет фактическое членство в СНГ.

Поэтому наполнение реальными проектами диалога СНГ – ЕАЭС очень важно.

Также выгодами от этого объединения пользуются Узбекистан и Таджикистан, тот же Азербайджан.

То, что Таджикистан недавно отменил ввозные пошлины на продукцию из стран ЕАЭС, говорит о многом: дистанция между Душанбе и Евразийском союзом уменьшается. Полагаю, что вступление Таджикистана в ЕАЭС не за горами.

Продолжение следует.

Беседовал Евгений Погребняк (Джалал-Абад, Кыргызстан)