2018 г. выдался довольно трудным для Евросоюза: вопросы брекзита, миграционного кризиса и реформ Еврозоны, остро стоявшие на повестке, так и не были решены. Не менее проблемным он оказался и для сохраняющей пока лидерство в ЕС Германии, столкнувшейся как с внутренними, так и со внешними вызовами, в том числе и с порой значительными расхождениями во взглядах с США. Научный сотрудник Центра имени Роберта Боша по Центральной и Восточной Европе, России и центральной Азии при Немецком обществе внешней политики (DGAP) Джакопо Мария Пепе считает, что, если отношения Берлина с Вашингтоном станут еще более напряженными, Германия будет стремиться к более быстрой нормализации с Москвой. Собеседник «Евразия.Эксперт» проанализировал текущую политическую и экономическую ситуацию в Германии, возможные изменения в ней в 2019 г., перспективы сотрудничества с Россией, а также объяснил, почему проект «Северный поток – 2» будет осуществлен даже несмотря на американское вмешательство.

- Господин Пепе, каковы главные политические итоги 2018 г. для Германии и с какими вызовами страна столкнется в 2019 г.?

- Это был трудный год со смешанными результатами. Мы осуществили переход от десятилетия (2008-2018 гг.), характеризовавшегося беспрецедентной смесью длительного экономического бума, политической стабильности и увеличения значения Германии в роли международного игрока и де-факто лидера Европы.

Сейчас мы вступили в более неопределенный период с политической и экономической точки зрения, когда власти столкнутся со многими вызовами и рисками, исходящими извне и изнутри, но также и получат новые возможности. А это потребует стратегического переопределения приоритетов действий и интересов Германии.

В 2018 г. ключевыми стали четыре события. Во-первых, на внутреннем уровне произошли фрагментация политической партийной системы и трансформационный кризис автомобильной индустрии. За выборами в сентябре 2017 г. последовало размывание традиционных германских партий, ХДС/ХСС и особенно СДПГ и подъем правой партии «Альтернатива для Германии», что привело к беспрецедентно долгому процессу формирования правительства, который окончился формированием коалиции между ХДС/ХСС и СДПГ.

Это оказалось, скорее, вынужденным решением с целью избежать новых выборов, а не крепким общим политическим проектом, и его будущее будет зависеть от того, сумеет ли Ангела Меркель сохранить свой пост канцлера до следующих выборов в 2021 г. В то же время немецкая промышленность была вынуждена ускорить процесс своей трансформации из-за нерешенных последствий «дизельгейта» (скандала с выхлопными газами), революции в сфере электротранспортных средств и увеличившейся конкуренции за передовые технологии в США и Китае.

Во-вторых, на глобальном уровне в 2018 г. возникла новая парадигма во внешней политике США, основывающаяся на смеси глобального «устранения от дел», ситуативного вовлечения и агрессивного торгово-экономического национализма, которая не только подвела Штаты на границу торговой войны с Китаем, но и в итоге прямо нацелилась на Германию и немецкую промышленность.

Берлину, который привык к своему пониманию многостороннего, предсказуемого и основанного на правилах либерального порядка, еще предстоит справиться с этой новой эрой экономической конкуренции, протекционизма, ситуативных двусторонних отношений и политической непредсказуемости.

Германия поняла, что администрация Трампа задержится надолго, и стратегический ответ необходимо готовить на европейском уровне. «Объединенная Европа» была девизом последних лет, но кризис европейского проекта и расхождение национальных интересов стран – членов союза осложняют ситуацию в краткосрочной перспективе.

В-третьих, из-за кризисов в Европе, связанных с брекзитом, миграционным кризисом, подъемом популистских правительств в Восточной и Южной Европе и разногласий по реформам Еврозоны с Францией германские политические элиты оказались обессилены, поскольку пытались сохранить единство союза без отказа от собственных принципов и национальных интересов.

В-четвертых, в Евразии отношения с Россией и Китаем значительно осложнились из-за конкуренции, недостатка доверия, вопросов безопасности и необходимости в избирательном сотрудничестве. Правительство пока реагировало на экономические и политические вызовы новой евразийской реальности, но еще не выработало продуктивную стратегию, определившую бы роль Германии и Европы на континенте.

При всем этом экономическая и политическая система Германии оказалась крайне устойчивой, даже в беспрецедентно тяжелых условиях.

Страна сохранила свою ключевую роль европейского центра власти, снизился уровень безработицы, наблюдался экономический рост, промышленность осталась сильна. Германия стала лучше осознавать свою ответственность на международном и европейском уровнях.

- Почему Ангела Меркель не стала выдвигать свою кандидатуру на пост лидера партии в декабре прошлого года? Она собирается уйти из политики?

- Причиной этого стали результаты парламентских выборов, потеря авторитета в ходе переговоров о новом правительстве и растущая оппозиция Меркель внутри ее партии, связанная с тем, как она подходила к вопросу миграционного кризиса. Однако я не думаю, что Меркель реагирует только на эти факторы, ее решение нельзя рассматривать как личное поражение, оно сформировалось задолго до выборов. Ей хотелось самой решить, когда уйти из политики, как это сделал в свое время канцлер Гельмут Коль. И ей это удалось: вместо того, чтобы уйти с должностей лидера партии и канцлера сразу, она выбрала двухступенчатое решение и приветствовала на посту главы партии свою союзницу Аннегрет Крамп-Карренбауэр, чтобы сохранить пост канцлера до выборов в 2021 г. Пока ее план работает. Крамп-Карренбауэр сосредоточена на восстановлении консервативного профиля партии без прямого посягательства на полномочия канцлера, а СДПГ не готова оставаться в коалиции при любом другом канцлере, кроме Меркель.

- Кто может стать преемником Меркель и как изменится политика страны? Что будет с российско-германскими отношениями?

- Если предстоящие выборы в трех восточных германских землях и в Европарламенте будут успешными для популистской «Альтернативы для Германии» (и станут поражением для «Большой коалиции»), это может иметь серьезные последствия в виде увеличения поляризации.

Сейчас это не сильно повлияет на «Большую коалицию», которая, я думаю, продержится до 2021 г., пусть и в серьезно ослабленном виде. Однако на выборах в 2021 г. эффект будет заметным: политический курс ХДС может идеологически еще сильнее сместиться вправо.

Крамп-Карренбауэр похожа на Меркель в социальной и экономической политике, но уже показывала признаки более жесткого подхода к миграционному вопросу и большего консерватизма в вопросах ценностей и гражданских прав. В СДПГ нежелание вступать в какую-либо коалицию после выборов только возрастет, что оставит лишь несколько возможных коалиционных опций после выборов в 2021 г.

Российско-германские отношения нуждаются в стратегической рекалибровке, но если Крамп-Карренбауэр станет канцлером в 2021 г., ее подход к России не будет сильно отличаться от подхода Меркель. Будет декларироваться необходимость перезапуска диалога и ситуативного сотрудничества, но его будут осложнять потеря доверия после украинского кризиса и фундаментальная оппозиция Германии тому, что воспринимается как российская агрессивная и ревизионистская политика в отношении европейского порядка.

Нормализация отношений с Россией возможна и желательна для Германии, но для стратегической перезагрузки время пока не пришло.

Отношения также будут зависеть от коалиционного партнера будущего правительства и от эволюции германо-американских отношений. Учитывая, что СДПГ, возможно, не будет в правительстве, возвращение обновленной «восточной политики» или каких-то особых отношений с Москвой без учета мнения Центральной и Восточной Европы видится еще менее возможным. Если «Зеленые» смогут снова добиться хороших показателей на выборах и станут частью будущей коалиции с ХДС и СвДП (либералами), результатом может стать еще более критический подход к России.

В ином случае, если отношения с США станут более напряженными по вопросам «Северного потока», и если Вашингтон уйдет из важных регионов, таких, как Ближний Восток, Германия, возможно, будет вынуждена искать более быстрой нормализации отношений с Россией, по крайней мере, по некоторым из этих вопросов.

- Каким выдался 2018 г. для Евросоюза? Удалось ли решить возникшие проблемы? Какие вызовы ждут союз в 2019 г.?

- 2018 г. был трудным для Евросоюза, как и для Германии. Все три больших вопроса – брекзит, миграционный кризис, реформирование Еврозоны и европейских институтов – не были решены, были достигнуты лишь промежуточные соглашения. В случае реформы Еврозоны были достигнуты лишь небольшие компромиссы между Францией и Германией, что отражает структурные различия между Парижем и Берлином. Возможные последствия неконтролируемого брекзита (без соглашения) будут наиболее важными вопросами, с которыми столкнется ЕС; также надо будет разобраться с результатами выборов в Европарламент и назначением новой комиссии, институциональной реформой и новым бюджетом союза.

- Как в Германии относятся к энергетическому противоборству американского СПГ и российского «Северного потока – 2»?

- Германия открыта для импорта СПГ из США и планирует построить СПГ-терминал в качестве жеста в сторону США и их желания поставлять больше газа в Европу. Однако это фундаментально не изменит точку зрения Германии, заключающуюся в том, что значительные объемы импорта СПГ возможны только если его цена будет такой же или ниже, чем у газопроводного газа из России, что пока не так. В Берлине считают, что «Северный поток – 2» – это экономический проект, который, так же, как и СПГ, способствует диверсификации источников и маршрутов энергоснабжения.

Германия заинтересована в том, чтобы стать центрально- и восточноевропейским газовым хабом, который, сосредотачивая на своей территории и распределяя газ из России, Нидерландов, Норвегии и в будущем из США, будет способствовать сохранению цен на низком уровне и гарантировать безопасность поставок для стран – членов ЕС в Центральной и Восточной Европе.

- США пригрозили немецким компаниям санкциями, если те будут помогать России в строительстве газопровода «Северный поток – 2». Могут ли Штаты ввести против Берлина санкции?

- Недавно посол США в Германии действительно послал письмо германским компаниям, вовлеченным в строительство «Северного потока – 2», открыто угрожая им возможными санкциями, но глава МИД Германии Хайко Маас заявил, что энергетическая политика Европы будет определяться ей самой, а не Вашингтоном.

Думаю, администрация Трампа показала, что не постесняется использовать различные инструменты, чтобы достичь политических и экономических целей, поэтому в конце концов до санкций действительно может дойти. Будут ли они эффективными, зависит от того, что будет идти быстрее: принятие Конгрессом законов о санкциях или прокладка итальянской компанией SAIPEM и швейцарской All Seas Group трубопровода.

Даже в этом случае Газпром может завершить строительство газопровода без международных партнеров, так что, думаю, проект уже нельзя остановить. Однако американские санкции могут серьезно отсрочить его реализацию.

- На ваш взгляд, каким будет восточный вектор германской политики в 2019 г.?

- Глава МИД Германии Хайко Маас запустил идею новой восточной политики (Ospolitik), и роль восточного вектора в германской политике в ближайший год действительно возрастет. Эта политика, однако, будет в меньшей степени нацелена на Россию и страны бывшего СССР, а в фокусе будут восточноевропейские страны ЕС – Польша и другие члены Вышеградской группы. Улучшение двусторонних отношений с Россией будет частью более широкого контекста инициативы, но его не произойдет без привлечения других восточноевропейских стран ЕС. Берлин будет стараться нормализовать отношения и сотрудничать с Россией, но до этого ему необходимо переопределить свою собственную роль в Центральной и Восточной Европе и отношения со своими ближайшими восточными соседями.