Евразийский экономический союз можно назвать успешным проектом: несмотря на то, что пока достигнуты не все цели, намеченные при его создании, экономические показатели его участников демонстрируют реальную эффективность интеграции. К сотрудничеству с ЕАЭС проявляют интерес многие страны, а Молдова уже стала наблюдателем при союзе и, по словам премьер-министра Армении Никола Пашиняна, находится ближе всех ко вступлению в ЕАЭС. «Евразия.Эксперт» публикует продолжение интервью с известным кыргызским экономистом, председателем комитета Торгово-промышленной палаты КР по вопросам промышленной политики, содействия экспорту, развития инфраструктуры и ГЧП Кубатом Рахимовым. Эксперт проанализировал векторы развития ЕАЭС в ближайшей перспективе, способы решения существующих проблем и объяснил, почему союзу необходимо задуматься о принятии в свои ряды новых членов.

- Кубат Калыевич, какое будущее ждет ЕАЭС?

- ЕАЭС – это зона углубляющейся и расширяющейся интеграции, что с экономической точки зрения очень важно. В рамках СНГ, с тем набором инструментов было уже некуда развиваться. А ЕАЭС нуждается в расширении, в него, на мой взгляд, должны добавиться две страны – Узбекистан и Таджикистан, тогда по численности населения Евразийский союз станет рынком с более чем 200 млн человек.

В итоге союз становится инвестиционно привлекательным, в нем становится гораздо легче осуществлять большие инфраструктурные и индустриальные проекты; ЕАЭС становятся привлекательными для транснациональных корпораций, для того чтобы запускать собственные бренды и т.д.

Поэтому имеющиеся негативные факторы – недоинтеграция, национальный экономический эгоизм, политическая турбулентность в странах, в которых больше доминирует парламентская система – это один момент. И другой – позитивная составляющая, которая говорит, что ЕАЭС находится в непрерывной фазе развития, что очень важно.

- По каким направлениям будет реализовано подобное развитие?

Работа идет по нескольким фронтам:

• заключение соглашений о зоне свободной торговли;

• выстраивание отношений внутри постсоветского пространства в формате СНГ – ЕАЭС;

• активные шаги по привлечению новых стран постсоветского пространства к постоянному членству в Евразийском союзе;

• интеграция по тем направлениям, которые не встречают активного сопротивления внутри отдельных стран.

Что касается остальных моментов по формированию общих рынков, так или иначе они поднимают вопрос по барьерам. Эта проблема никуда не делась, она зафиксирована, ей уделяют повышенное внимание. К сожалению, ряд вопросов носят политический характер, тот же режим санкций и антисанкций сильно мешает.

- Смогут ли страны ЕАЭС согласованно противостоять данным вызовам?

- Механизм взаимной согласованной политики стран ЕАЭС в случае недружественных действий третьих стран, которые не входят в союз, то есть механизм коллективных ответных санкций, обсуждался, обсуждается и будет обсуждаться. 

Либо, как в моем понимании независимого эксперта, здесь будут обсуждаться компенсационные расходы. Когда какая-то страна в одностороннем порядке вводит ограничительные меры, то, если от этого страдает другой член союза, оставшиеся участники компенсируют издержки в финансовом режиме, либо в предоставлении каких-либо преференций и т.д. Я думаю, это вполне справедливо и во многом может снять остроту двусторонних режимов санкций и снизить градус напряженности в диалоге тех же России и Беларуси.

- Какие еще торгово-экономические проблемы предстоит решить в 2019 г.?

- Из актуальных вопросов 2018 г. важно отметить проблему реэкспорта, которая полностью не решена. Причем проблема не только в реэкспорте из Китая в Россию через страны Центральной Азии, но и в поставках товаров из той же Украины в Центральную Азию через территорию России.

В результате этого, в частности, оживился транскаспийский маршрут, в котором перевозки осуществляются через паромное и морское сообщение через порт Баку, далее товары следуют по железной дороге в порты Черного моря. Здесь нельзя говорить, что есть полная дискриминация. Например, Казахстан, у которого граница есть не только с Россией, имеет возможность выхода и на другие страны.

Следование этому маршруту хоть и дороже, но после запрета Российской Федерации на реэкспорт ряда товарных позиций это хорошая альтернатива, которая показывает, что Казахстан не находится в изоляции от мировых рынков, о чем иногда говорят евразийские скептики.

Соответственно, рынок на это моментально реагирует, включаются новые маршруты, пусть они и привносят дополнительные издержки.

Но надо учитывать ситуацию у своего партнера – если Россия действительно попала под санкции и, соответственно, ввела контрсанкции, то это геополитические реалии, с которыми надо считаться.

Не все нормы ВТО, включая свободу транзита, могут работать на нашем Евразийском пространстве. Та же ВТО в ежедневном режиме рассматривает десятки дел о нарушении каких-либо торговых, транзитных и других режимов. 

Мир несправедлив, если бы вокруг нас все было идеально, не было бы тех «банановых» и иных войн между американским и европейским рынком, той же торговой войны между Китаем и США, которая то вспыхивает, то затухает, всех тех антидемпинговых расследований между членами ВТО.

Я бы сказал, что да, у нас в ЕАЭС не работают некоторые регламенты и нормы ВТО, но так живет весь мир. 

- Какие уроки может извлечь ЕАЭС из мирового опыта торговых споров?

- Во-первых, надо просто учитывать эти реалии, а второй момент – нужно делать из минуса плюс. 2018 г. в этом плане очень показателен, ряд товарных позиций вполне можно производить на территории ЕАЭС.

Вдруг выяснилось, что в ЕАЭС вполне можно производить продукцию, которую ранее считалось выгодней привозить из-за рубежа. Теперь выгодней ввозить не товары, а технологии и самим организовывать производство. 

Это не значит, что мы автаркии, есть много товарных позиций, которые мы не можем производить, у разных стран своя специализация, свои издержки и преимущества. По некоторым видам мы никак не сможем перебить тот же Китай.

Но если мы можем организовать импортозамещение по каким-то конкретным товарным группам, то почему бы это не сделать? 

- Какие примеры импортозамещения в ЕАЭС вы могли бы привести?

- Активизация производства сахара и кондитерской продукции в Кыргызстане. Когда начались проблемы по транзиту украинских и турецких конфет (в целом кондитерских изделий), то местный кыргызстанский бизнес всерьез озадачился вопросом производства их внутри страны.

В результате запустилось несколько новых производств, на рынок вышли новые бренды. В это же время в рамках евразийской интеграции, в рамках работы Российско-Кыргызского фонда развития было возобновлено выращивание сахарной свеклы и восстановлена работа нескольких сахарных заводов на территории Кыргызстана. 

Получается, что есть своя сырьевая база, свое производство сахара, плюс возникший вакуум на рынке кондитерских изделий, которые появились в условиях вытеснения украинских, турецких и азербайджанских конфет. И когда все это совпало, оказалась, что это все выгодно производить у нас.

Помимо какао-бобов и некоторых других натуральных ингредиентов все остальное здесь есть – сахар, сухофрукты, патока, меласса. И, «не отходя от кассы», некоторые бизнесмены в короткие сроки запустили значимые объемы производства, причем не только для внутреннего рынка, но на экспорт. Вот как из минусов можно делать плюс.

- Какие ключевые задачи предстоит решить ЕАЭС в 2019 г.?

- Надо устранять последствия недоинтеграции, надо шаг за шагом увеличивать полномочия Евразийской экономической комиссии, чтобы ЕЭК становилась полноценным наднациональным органом с достаточным и эффективным функционалом.

В 2019-2020 гг. необходимо продолжать думать над механизмами обязательности исполнения решений ЕЭК, снизить издержки от пока еще существующего всеобъемлющего консенсуса, когда право одной страны заблокировать решение четырех стран, к сожалению, становится препятствием для интеграции. Возможно, что этот инструментарий стоит оставить только для какого-то определенного сегмента, в остальном же необходимо переходить к принципу большинства.

Также я полагаю, что Евразийская экономическая комиссия должна показать пример работы цифровизации, что она может работать в режиме онлайн, что это самая передовая международная организация в мире. И позволить некоторым департаментам переехать из Москвы в другие столицы и города стран ЕАЭС. 

Это позволит повысить доверие между участниками, развеять опасения в адрес Москвы, поскольку многим мерещится «СССР 2.0», когда ЕЭК находится в Белокаменной. Перенос же некоторых структур управления ЕАЭС в другие города будет весьма позитивно воспринят.

Необходимо также обратить внимание на расширение интеграции «вширь», увеличение влияния и расширение количества членов ЕАЭС.

Поэтому будут очень важны переговоры с нашими узбекскими и таджикскими коллегами. Того количества аргументов, которое есть у стран союза, вполне достаточно, чтобы привлечь новые страны к полноценному членству, даже без таких промежуточных инструментов, как статус наблюдателя в ЕАЭС и т.д.

Первый период членства весьма безболезненно прошел Кыргызстан, вступивший в союз в 2015 г., хотя со стороны противников вхождения высказывались мнения, что это невозможно, что будет разноскоростная интеграция и т.д. Я же считаю, что Кыргызстан хорошо вписался в евразийскую семью. Этот опыт, учитывая, конечно же, и негативный опыт, можно и нужно аккуратно использовать при расширении ЕАЭС.

- Как будет протекать интеграция в финансовой сфере?

- Что касается единой валюты, то я думаю, что в ближайшее время тот скепсис, которые есть в ЕАЭС, будет и дальше доминировать. Однако общая валюта – это не главное в настоящее время, это всего лишь один из вариантов взаимодействия внутри интеграционного объединения.

Если посмотреть на границы стран Евросоюза и на зону евро, то они не совпадают. Не все страны переходят на евро, у всех есть свои соображения, и это абсолютно нормально. Знаменитый греческий долговой кризис во многом был связан с тем, что они преждевременно ушли от греческой драхмы в еврозону. 

Поэтому для нас наиболее актуальным является вопрос не единой валюты, а единой платежной системы, нужен механизм клиринга.

Такая финансовая структура существовала в странах Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), советский рубль был не конвертируемый, так же, как и валюты стран восточной Европы и Вьетнама, которые входили в СЭВ.

Был замечательный механизм переводного рубля, который начал работать в 60-х гг., более того, он опередил так называемые права заимствований, которые потом ввел МВФ. Получается, что в те годы Советский союз опередил всех не только в космосе, но и в использовании таких финансовых инструментов.

В нашем случае, это была бы такая переводная евразийская клиринговая единица, она бы позволила, во-первых, уйти от доллара, который мы часто используем при взаиморасчетах и в учете торговли между странами. Такая единица носила бы характер привязки к корзине валют (допустим, доллар, юань, евро), чтобы не отрываться от глобальных тенденций и не наносить ущерб нашим экспортерам и импортерам внутри ЕАЭС.

- Каких подводных камней следует опасаться при реализации подобных инициатив?

- Поскольку в уме все равно все будут держать сравнения с курсом валюты, к этому вопросу нужно подходить осторожно. По сути все новое – это хорошо забытое старое, с учетом быстрого развития технологий то, что делали наши деды с весьма примитивной вычислительной техникой, сейчас будет делаться в доли секунды, качественно, надежно и эффективно. 

Еще мне хотелось бы увидеть в 2019-2020 гг. вызревание на фоне Кыргызско-Российского фонда развития новой организации, которая бы выполняла не функции банка, а выступала как фонд проектного финансирования, входя своим капиталом в новые перспективные проекты. Опыт трехлетней деятельности РКФР показал, что ломбардно-залоговый принцип зачастую является тупиковым для некоторых прорывных проектов.

Что касается общих рынков нефти, газа, транспортных услуг, то тут очень много нерешенных вопросов, и их надо последовательно решать. Это некая совокупность узелков, связанных в один большой узел. Наверное, потому и созданы соответствующие структуры в ЕЭК, чтобы понемногу их распутывать и получать общий результат.

Отдельно хотел бы отметить, на мой взгляд, очень важную и перспективную тему – государственно-частное партнерство.

В ЕАЭС все имеют свое национальное законодательство, и зачастую они не стыкуются между собой. Почему? Мы же не отказались от национального суверенитета, и в рамках государственно-частного партнерства каждая отдельная страна выступает со своих позиций.

А что делать в случае крупных инфраструктурных проектов с участием ГЧП, где участвуют две, три, четыре страны ЕЭАС? Это очень серьезный вопрос. Например, строительство скоростной железной дороги по маршруту Кыргызстан – Казахстан – Россия – Беларусь. Если, скажем, будет работать концессионная схема на всем маршруте, то здесь надо делать либо три фактически независимых концессионных договора, либо все-таки гармонизировать наше законодательство по ГЧП, прийти к некоему общему закону.

Это должны делать именно 3-4 страны минимум, потому что на двустороннем уровне это сделать можно относительно просто, у нас есть всевозможные межправкомиссии, еще до ЕАЭС у нас сформировались свои традиции, обычаи и т.д. А вот когда три страны участвуют, то можно говорить смело – это евразийский проект! Пусть не все пять, но хотя бы три.

В итоге на выходе результат почувствую все, даже та страна, через которую не проходит условная транспортная магистраль. 

За счет ускорения экономики и устойчивого роста выгоды получают и остальные. Например, если в РФ будет рост, то трудящиеся стран ЕАЭС в России сразу это почувствуют, у нас идет прямая корреляция экономического роста в той же Армении и Кыргызстане. Так что к этому нужно относится прагматично и позитивно.

Общий итог можно подвести такой: все, что делается, делается к лучшему. Если мы будем заниматься только избеганием конфликтов, мы будем топтаться на месте. Необходимо иметь четкое целеполагание и приоритизацию целей и задач, не бояться заострять внимание на ключевых проблемах, системно их решать, и тогда все у нас будет получаться в деле евразийской интеграции.

Беседовал Евгений Погребняк (Джалал-Абад, Кыргызстан)