На первый взгляд, события в Венесуэле никак не связаны с ситуацией в Закавказье. Слишком далеки Грузия, Армения, Азербайджан от этой латиноамериканской страны, чтобы предположить существование у них взаимных долгосрочных интересов в экономике или военной сфере. Однако эхо венесуэльского политического взрыва докатилось и до Кавказа. Страны региона связывает с Латинской Америкой много символических сюжетов, а они сегодня иногда не менее важны, чем экономическая прагматика или общность вызовов в сфере безопасности.

Грузия: в поисках территориальной целостности

После того как США признали спикера венесуэльской Национальной Ассамблеи Хуана Гуйадо временным президентом Венесуэлы, Грузия одной из первых выступила с аналогичной инициативой. Более того, в заявлении грузинского МИД было особо отмечено, что официальный Тбилиси и прежде заявлял о нелегитимности Николаса Мадуро как главы государства и непризнании венесуэльских президентских выборов.

Такой подход не стал неожиданностью уже потому, что Грузия из трех закавказских государств наиболее последовательно выступает в качестве стратегического союзника США.

Недавно исполнилось десять лет с того момента, как Вашингтон и Тбилиси заключили Хартию о стратегическом партнерстве.

Впрочем, и упрощать мотивы Грузии в этом и в других случаях не стоит. Будучи последовательным сторонником сближения с США, вступления в НАТО и в ЕС, Тбилиси, тем не менее, не пошел на признание Косова, хотя это было одним из ключевых внешнеполитических решений американцев на Балканах. Территориальная целостность для Грузии – это основа основ для любого политика, вне зависимости от того, находится он во власти или в оппозиции. Поддержка Вашингтона по Венесуэле – это не просто желание сделать приятное своему геополитическому патрону, но и попытка использовать ситуацию в латиноамериканской стране для продвижения этого принципа.

В грузинских СМИ уже широко муссируется тезис о том, что восстановление «территориальной целостности страны начнется с Западного полушария».

Действительно, два латиноамериканских государства Никарагуа и Венесуэла в 2008 и в 2009 гг. соответственно признали независимость Абхазии и Южной Осетии. Впрочем, тут стоит указать на некоторые важные нюансы. В случае с Никарагуа имели место два президентских декрета Даниэля Ортеги о признании плюс установленные дипломатические отношения с Сухуми и с Цхинвали. В случае же с Венесуэлой была декларация Уго Чавеса (на тот момент президента Боливарианской республики), а также официальная нота МИД этой страны. При этом в обеих странах парламентская ратификация независимости Абхазии и Южной Осетии не произошла.

Таким образом, у Грузии появляется шанс, что с уходом соратника харизматического Чавеса Мадуро, позиция Венесуэлы изменится.

И тогда число стран, считающих, что в Закавказье сегодня не три, а пять независимых государств, сократится. В свое время о возможном признании двух бывших грузинских автономий заявляли политики из Эквадора и Перу (Рафаэль Корреа, Ольянта Умала), либо когда пребывали у власти, либо когда находились в оппозиции и мечтали о диверсификации внешней политики и ограничении американского доминирования. Но пока что никто из них не последовал примеру Ортеги и Чавеса.

Незадолго до нынешнего кризиса в Венесуэле прошла инаугурация Николаса Мадуро. На эту церемонию прибыли как лидеры ряда латиноамериканских стран, так и Абхазии и Южной Осетии. Особый интерес в этом контексте вызвали переговоры президента Сальвадора Санчеса Серена с Раулем Хаджимбой и Анатолием Бибиловым. Несмотря на то, что эту страну возглавляет видный представитель Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти, политической силы, идейно близкой Ортеге и Мадуро, до сих пор она воздерживалась от признания двух бывших автономий Грузинской ССР. И хотя Санчес Серен отметил сходства путей Абхазии, Южной Осетии и Сальвадора в борьбе за национальную независимость, в целом в своих оценках он был осторожен. Сальвадорский президент подчеркнул, что его встречи с лидерами двух частично признанных республик носили ознакомительный характер и выразил надежду на дальнейшее развитие дружеских связей. При этом без всяких твердых гарантий относительно возможного признания.

Что ни говори, а политики из Центральной Америки прекрасно помнят мексиканскую пословицу: «Слишком далеко до Бога, но слишком близко до Соединенных Штатов». И проиграй завтра Мадуро, осторожности в отношении к признанию абхазской и югоосетинской независимости у них прибавится.

Как прибавится ее и у лидеров в других частях света, например, у президента Республики Сербской в составе Боснии и Герцеговины Милорада Додика, который год назад принимал у себя Анатолия Бибилова.

Конечно, можно и нужно сказать, что от количества признаний или непризнаний Южная Осетия и Абхазия ни на йоту не станут ближе к Грузии. Но факт остается фактом. Речь идет о символическом капитале.

Отказ от поддержки абхазской и югоосетинской независимости Венесуэлой, конечно, будет обыгрываться как победа Тбилиси на дипломатических фронтах.

Даже если никакого реального сближения с Сухуми и с Цхинвали не произойдет, а скорее всего, именно так и будет. Естественно, возможный отказ от признания будет расцениваться в третьих странах как, пускай и локальная, но победа США в «холодной войне-2» с Россией.

Ведь разве много практического толка было в том, что такие страны, как Афганистан или Колумбия в первых рядах признали независимость Косова? Риторический вопрос. Но в символическом смысле они создавали международный оркестр, которым дирижировали Штаты, создавая образ своей непобедимости в мировых делах.

Армения и Азербайджан: прагматика вместо идеологии

Действительно, наиболее неравнодушны в отношении к событиям в Венесуэле Грузия, а также частично признанные образования Закавказья. Но это не означает, что в Ереване и Баку не следят за кризисом в латиноамериканской стране. Многие обозреватели вписывают венесуэльские события в контекст «цветных революций». И в этой логике Никол Пашинян должен был бы приветствовать наступление «западников» в Каракасе. Но поведение армянского премьера в очередной раз показывает искусственность такого рода обобщений.

Пашинян заявил, что сравнение дестабилизации в Венесуэле с «бархатной революцией» в Армении некорректно.

«Первое впечатление, что там не все идет по конституционной логике», – констатировал премьер-министр Армении. Действительно, главой правительства Пашинян стал в соответствие со статьями Основного закона, хотя мог обойтись и без правовых формальностей, популярность ему это позволяла. Он также подчеркнул, что в Армении «революционные события прошли без стычек и жертв, а в Венесуэле жертвы, к сожалению, были». Такая линия, впрочем, также не слишком удивительна. При всех имеющихся проблемах Пашиняну крайне важно сохранить конструктивные отношения с Москвой, а подходы Кремля по Венесуэле очевидны. Зачем же идти наперекор и создавать себе дополнительные трудности?

Стоит особо отметить осторожную линию Азербайджана. Баку не усердствует в публичной поддержке одной из сторон конфликта. Однако забывать про однозначность стратегического союзника прикаспийской республики – Турции – не представляется возможным.

Между тем Реджеп Тайип Эрдоган дал понять, что он однозначно против свержения Мадуро, которого считает законным представителем своей страны.

В свое время у Ильхама Алиева также установились партнерские отношения с Мадуро, который посещал Баку в 2016 г., проводил переговоры с азербайджанским коллегой. Он тогда стал первым главой латиноамериканского государства, посетившим Баку со времени распада СССР и достижения Азербайджаном независимости. Конечно, Азербайджан не устраивает любая смена власти в результате массовых протестов просто в силу того, что оппозиция сможет рассматривать ее как своеобразный паттерн. Как следствие, крайняя осторожность официальной власти по поводу любых общественных выступлений, будь то Украина, страны Ближнего Востока или Латинской Америки.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета