После состоявшихся в конце мая выборов в Европарламент стало ясно, что, несмотря на усиление популистов-евроскептиков, они вряд ли смогут всерьез конкурировать со старыми проевропейскими партиями. Однако сам по себе факт того, что в этот раз право- и левоцентристские блоки не набрали достаточного числа голосов для формирования правящей коалиции, говорит о том, что в Европе растет запрос на перемены. Белорусские политологи в интервью «Евразия.Эксперт» прокомментировали результаты выборов и объяснили, как они скажутся на отношениях Европейского и Евразийского союзов.

Политический обозреватель Дмитрий Стратиевский (Берлин):

- Я не назвал бы новый состав Европарламента раздробленным и вообще не говорил бы пока об окончательной его структуре. Есть предварительный итог выборов, который не полностью соответствует окончательным результатам. Также в Европарламент прошел ряд политиков из мелких партий. Не до конца ясно, к какой фракции они примкнут или какую условную коалицию будут поддерживать. Нужно отметить, что Европарламент все же не является классическим национальным парламентом в парламентской или парламентско-президентской республике, где диспропорции между фракциями могут блокировать работу законодательного органа. Но даже если мы возьмем за основу предварительные итоги, у «традиционных» европейских фракций демократического толка остается устойчивое большинство.

Что же до усиления евроскептиков, то само это понятие слишком расплывчатое; попытка объединить «под одной крышей» самые различные политические силы, течения и отдельных депутатов.

Я не вижу причин считать, что «евроскептики», т.е. умеренные и радикальные националисты, правые консерваторы и ультраправые, левые критики социал-демократов и крайне левые, будут придерживаться какой-либо совместной стратегии.

Если же мы говорим о «протестном голосовании», то необходимо отметить, что в разных странах ЕС победили различные политические силы. В Германии это правоцентристы и зеленые, в Италии это правые, в Дании – либералы.

Также заметна и разница предпочтений внутри одного государства. Правые популисты из «Альтернативы для Германии» набрали в некоторых регионах немецкой федеральной земли Бранденбург более 20% голосов, в два раза больше, чем в среднем по стране, а в соседнем Берлине – значительно меньше. Например, в моем районе Штеглиц-Целендорф результат АдГ 7,5%. Поэтому я не говорил бы о глобальном протесте или правом тренде. Слухи о «правом реванше» оказались сильно преувеличенными.

Но, безусловно, партии должны идти в ногу со временем и предлагать решение тех насущных вопросов, которые действительно интересуют людей, а не только обсуждать темы, которые симпатичны партийным функционерам в их кабинетах. Предполагаю, что политическая борьба в Европе станет более острой.

При этом не думаю, что руководство, к примеру, ХДС и СДПГ может незамедлительно предложить своим однопартийцам и избирателям какой-то универсальный выход из ситуации. Обе партии были вынуждены констатировать снижение популярности не только на выборах в Европарламент, но и по итогам федерального 2017 г. и ряда земельных голосований 2016-2019 гг. Для немецкого избирателя эти выборы неразрывно связаны между собой. Таким образом, это не «одномоментная», пусть и болезненная неудача, а результат долгих процессов в этих политсилах и во всем обществе.

Одна из проблем – оторванность партий от избирателя. Многие решения, принимаемые в коридорах власти, непонятны значительным группам населения.

Непопулярна и правящая коалиция, которую немало сторонников как ХДС/ХСС, так и СДПГ считают нежелательным союзом. У многих немцев присутствуют опасения, сохранится ли их высокий жизненный стандарт в ближайшие 3-5 лет, не потеряют ли они рабочее место, смогут ли дать детям качественное образование и в старости достойно жить на пенсию и накопления. Если предельно огрублять, немцы привыкли хорошо жить. И они жестко наказывают правящие партии, если появляются сомнения в завтрашнем дне.

Что же касается внешнеполитических трендов, то следует помнить, что Европарламент практически не участвует в формировании внешней политики, в частности, в отношении Беларуси и России.

Истинным центром власти ЕС является Еврокомиссия, которая имеет наиболее весомый голос при обсуждении внутри- и внешнеполитических вопросов. Наиболее вероятным кандидатом на пост председателя ЕК является немецкий христианский демократ Мартин Вебер, председатель фракции «Европейская народная партия» в Европарламенте. Вебер известен своей однозначной позицией на «восточном фланге»: он выступает не только за продление санкций против России, но и за прекращение строительства «Северного потока – 2», считая его «не экономическим, а политическим». В марте 2019 г. в интервью польской редакции Newsweek Вебер заявил, что будет делать все от себя зависящее для закрытия проекта «Северный поток – 2». Безусловно, политика Еврокомиссии и всего ЕС в случае избрания Вебера станет более жесткой по отношению к Москве.

Политолог, директор Института политических исследований «Палітычная сфера» Андрей Казакевич:

- Результаты выборов показали значительное сокращение мандатов, полученных двумя крупнейшими системными партиями (правоцентристской Европейской народной партией (ЕНП) и левоцентристским «Прогрессивным альянсом социалистов и демократов» (СД)) и рост меньших политических сил. Тем не менее, если учесть либералов и зеленых, системным партиям удастся получить большинство мандатов. А это значит, что радикальных изменений не будет.

Трудности ожидаются в достижении согласия между системными партиями при формировании органов парламента и европейской комиссии.

Очевидно, что переговоры будут более сложными, чем после предыдущих выборов. Тем не менее, если судить по сделанным после выборов заявлениям, ЕНП, СД, зеленые и либералы готовы к сотрудничеству и компромиссам. Относительный успех популистов и крайних партий является дополнительным стимулом для консолидации «системных» сил. Представляется, что компромисс будет достигнут и будет сформирована устойчивая коалиция.

Системные партии не готовы идти на коалиционные переговоры с популистскими и радикальными силами из-за существенных политических разногласий по развитию ЕС, его внешней политики, а также конкуренции на национальном уровне.

При этом очевиден рост протестных настроенный. Но результат популистов и евроскептиков оказался не таким хорошим, как ожидали многие аналитики, и тем более не решающим. Если судить по заявлениям, сделанным во время предвыборной кампании, системные партии могут корректировать отдельные положения своей политики под влиянием протестных настроений, но коренного пересмотра стратегии и программы не будет.

Системные силы изолируют правых и левых евроскептиков. Крупнейшие партийные группы не готовы формировать с ними коалиции и сотрудничать на системной основе.

Евроскептики могут получить влияние в отдельных комитетах парламента, но не на определение общей стратегии и формирование руководства европейской комиссии.

Так как позиции ЕНП несколько ослабли, и большее влияние получили либералы и зеленые, можно ожидать некоторого смягчения восточной политики, большую открытость к формальным и неформальным контактам, большую осторожность в применении санкций. Тем не менее это может касаться только отдельных деталей. Общая стратегия и принципы восточной политики останутся прежними.

Также вряд ли стоит ожидать существенных изменений в отношениях между ЕК и ЕЭК. Такие контакты ограничиваются политической напряженностью между Европой и Россией, а евразийская интеграция рассматривается именно как российский проект. Но даже при благоприятных условиях установление институциональных контактов потребует много времени и длительных переговоров.

Научный сотрудник Института философии НАН Беларуси, директор консервативного центра NOMOS Петр Петровский:

- Выборы продемонстрировали рост недоверия к системным политическим силам в ЕС, и прежде всего к евробюрократии, все больше отрывающейся от простых граждан. Видно усиление поляризации в европейских странах. С одной стороны, усиливаются право- и левопопулистские движения. Граждане требуют увеличения функций и полномочий на местах. С другой же стороны, видны тенденции усиления глобалистских и мультикультуралистских отношений. В частности, именно такие настроения исповедуют укрепившиеся на выборах либералы и зеленые. Подобная поляризация может усилить конфликтность как в политических кругах наверху, так и в среде простых граждан.

Результаты выборов не позволяют социалистам и ЕНП создать совместную традиционную коалицию.

Европейским элитам потребуется подключение либералов и зеленых, что усилит взаимодействие Брюсселя с глобалистскими элитами, сделает крен в политике ЕС в сторону леволиберального дискурса. И здесь возникает конкретный вопрос. Как на это отреагируют те граждане, которые голосовали за евроскептиков? На мой взгляд, эта ситуация может увеличить протест и раздражительность. Более того, складывающаяся неутешительная международная ситуация с ее торговыми войнами, сворачиванием социального государства, перераспределением полномочий на наднациональный уровень и дефицитом доверия к электоральным моделям, к следующим выборам сможет только усилить протестное голосование.

Международная повестка ЕС после выборов может стать как минимум странной. С одной стороны, включение в альянс либералов и зеленых увеличит неприятие восточного вектора. Однако, с другой, те же зеленые крайне отрицательно относятся к Трампу. А это грозит еще большим увеличением непонимания между Вашингтоном и Брюсселем.

Фактически ЕС имеет все шансы стать такой «коллективной Хилари Клинтон» или «филиалом» Демократической партии США в старом свете.

Что из этого выйдет, покажет время. Однако не стоит надеяться, что в этой ситуации Брюссель согласится на равноправные переговоры с ЕЭК и с ЕАЭС в целом. Политический снобизм Европейского союза сохранится.