30 июля было опубликовано интервью бывшего президента Армении Роберта Кочаряна, в котором он выступил с прогнозом о политическом будущем республики. Так, по его словам, уже осенью оппозиционные силы консолидируются и развернут системную борьбу с действующей властью. Находящийся под арестом политик уверен, что текущее правительство «не имеет перспектив переизбрания». В том, насколько эти прогнозы соответствуют действительности и каков актуальный расклад на политическом поле Армении, специально для портала «Евразия.Эксперт» разобрался кандидат политических наук Норайр Дунамалян.

В декабре 2018 г. были проведены внеочередные выборы в парламент Армении, ознаменовав переход революционной элиты к политической целесообразности. Формально «революционеры» оставались привержены ценностям демократии, свободного волеизъявления и т.п., но на практике новая власть пыталась и пытается корректировать политическими методами весь набор социальных и политических проблем.

Именно в этих условиях проявляется «зеркальность» армянской политики, включающая несколько теоретических «ловушек», которые могли бы проявиться в будущем и стать предметом для спекуляций как со стороны власти, так и ее противников.

Власть и «улица»

Текущий рейтинг Никола Пашиняна довольно высок (72% респондентов оценивает работу администрации премьер-министра удовлетворительно, хотя по рейтингу она и уступает институту армии и президента), но власть нуждается в структурированности и большей подотчетности гражданскому обществу. Большой рейтинг привел к огромному преимуществу команды «Мой шаг» в парламенте, но одновременно с этим создал недееспособную оппозицию и новый прецедент формирования внесистемной фронды и необходимости слома политической системы извне.

Пашинян периодически демонстрировал свой контроль над «улицей» («осада» парламента 2 октября 2018 г. и блокирование судов 20 мая 2019 г.), так как правила игры новой политической системы диктовали использование двух признаков власти: административного и «уличного». Логика была простой: установить контроль над всеми ветвями власти и не допустить монополизацию второго признака оппозицией.

Перед досрочными парламентскими выборами 2018 г. у нового правительства существовало стремление к пересмотру некоторых положений Конституции и Избирательного кодекса Армении, но после победы в выборах внимание новой власти стало обращено к более насущным проблемам социально-экономического характера. В этом контексте, если в дальнейшем реформирование политической системы не приведет к большей открытости для внепарламентских сил, то вне зависимости от самых лучших побуждений власть имущих, система будет подвержена постоянным нападкам извне.

Кто займет место оппозиции?

После смены власти в 2018 г. многие гражданские активисты, сделавшие себе имя в процессе различных социальных и политических протестов 2012‑2017 гг., перекочевали в правительство или открыли новые политические партии.

Гражданское общество значительно обеднело, так как в Армении многие явления привязаны к личностям, а не к институтам.

Кстати, из этого всего сформировался и миф о «соросовских» кадрах в правительстве и парламенте Пашиняна, что стало вполне естественным следствием деятельности старой власти и ее желанием диверсифицировать риски за счет европейских и американских денег. «Прозападные» НКО в этом смысле служили способом «выпуска пара» и «прикрепления» оппозиционно настроенных молодых кадров к определенным структурам. В этот контекст можно вписать и надуманный конфликт проевропейских и пророссийских структур, хотя и он имеет свои причины и последствия, но об этом ниже.

«Осады» и «штурмы» учреждений сначала исполнительной, а потом и законодательной власти показали способность нового руководства Армении координировать и прагматически подходить к достижению политических целей. Сегодня последним оплотом «старого режима» стала судебная власть – одно из препятствий для реализации задач «переходного правосудия».

Очевидно, что Пашиняну необходимо сконцентрировать всю полноту политической власти с целью реформирования системы, хотя внепарламентская оппозиция отмечает вероятность воцарения жесткого авторитарного контроля, вплоть до узурпации власти. В пользу реформирования говорит запоздалое решение об исключении элементов старой власти из Конституционного суда (главой Конституционного суда Армении является Грайр Товмасян – один из главных составителей проблемных Конституции и Избирательного кодекса). К этому процессу привел конфликт интересов и действий исполнительной и судебной власти. С другой стороны, Пашинян все чаще использует административный ресурс против политических противников.

Вопрос оппозиции также остался открытым, поскольку ни четкой партийной системы, ни правительства народного согласия не сформировалось. Для этого попросту не было причин. Бывшая партия власти РПА не сумела сформировать жизненно способной оппозиционной силы, оставив своих лидеров наедине с критикуемым объектом. Политический вакуум сменился непонятным хаосом внутри оппозиционного поля, который постепенно структурировался вокруг наиболее маргинальных групп, критикующих новую власть.

Примечательно, что вокруг демонизируемого «прореволюционными» СМИ и деятелями экс-президента Роберта Кочаряна не сформировалось какой-либо политической силы, хотя подобные попытки изначально были.

Единственной силой, которая сформировалась на оппозиционном Пашиняну поле, стала партия «Адеквад», которая эволюционировала из простой страницы на Facebook, демонстрирующей пьющих пиво и резко критикующих «постреволюционную» власть блогеров.

По своей функции на политическом поле Армении эту политическую силу можно сравнить с радикальной партией «Сасна Црер», которая позиционировала себя как «борцов с режимом» (боевая группа Сасна Црер в июле 2016 г. захватила полк полиции в Ереване). После революции «антирежимный» радикализм потерял спрос, и на арену вышла цинично настроенная группа «Адеквад», обвиняющая новую власть в неадекватности и преступности. Надо отметить, что с момента создания движения, основанного на крайне резких высказываниях в сторону власти и ее сторонников, партия «Адеквад» претерпела некоторую трансформацию в виде дрейфа в сторону более умеренных оценок.

Популизм как инструмент народной власти

Популизм является повсеместным трендом во всем мире, но в армянском обществе он затесался довольно глубоко. Его использует власть, оппозиция, и даже научное сообщество в случае отсутствия особых аргументов. Суть популизма заключается в том, насколько та или иная политическая сила сможет убедить аудиторию и продать ей очередной миф.

В этом контексте примечателен пример с навешиванием ярлыков на так называемые «кочаряновские» СМИ и партии. Так, сторонники Пашиняна прикрепили новоиспеченную партию «Адеквад» к «прокочаряновским» силам, хотя больше обстоятельств связывает эту силу с окружением зятя экс-президента Сержа Саргсяна Микаэла Минасяна. То есть «революционеры» стали жертвами своих же методов демонизации противника.

Аналогичный ряд домыслов тиражируется в оппозиционных СМИ, которые обвиняют Пашиняна в уступчивости в переговорах с Азербайджаном, неправильной политике, некомпетентности и т.д. В этом смысле надо понимать, что любая субъективная оценка деятельности власти или оппозиции включает элемент популизма, стремления понравиться внутренней, а в некоторых случаях, и внешней аудитории.

«Консенсус минус один»

Если вернуться к заявлениям Кочаряна, обращают на себя внимание слова о возможности консолидации оппозиции вокруг единого политического лидера. Насколько это реально и существует ли сегодня альтернатива власти Пашиняна?

Превращению Кочаряна в центральную фигуру формирования оппозиционного поля Армении мешает несколько важных проблем. Рейтинг второго президента РА довольно низок (13 % на октябрь 2018 г.) по сравнению с рейтингом Пашиняна, но даже если представить, что можно сопоставить рейтинги этих деятелей, то ставится вопрос функционального предназначения Кочаряна.

Можно допустить, что между властью и внепарламентской оппозицией или ее возможными лидерами сформировался естественный консенсус по поводу концентрации негативного внимания именно на Кочаряне.

Для власти такой подход выгоден с точки зрения выбора осуждаемого «палача», а для оппозиции Кочарян является «символом властного произвола», но не более. Внутри оппозиции существуют более яркие молодые кандидатуры на роль лидера, но для Кочаряна наиболее оптимальным вариантом останется влияние на политические процессы посредством СМИ.

Таким образом, жертвой «консенсуса минус один» становится сам Кочарян, а не Пашинян. Еще одним аргументом может стать политическая недальновидность Кочаряна, который за 10 лет с окончания своего последнего срока так и не смог сформировать устойчивой связи с какой-либо политической силой, оставшись без общественно-политической поддержки. Даже партия «Процветающая Армения», которая позиционировалась в свое время как проект Кочаряна, сегодня не проявляет какой-либо активной позиции в вопросе обвинений против своего некогда патрона. Кочарян не раз выступал с критикой власти в последние годы, но так и не стал частью политического процесса, поэтому его трудно представить лидером оппозиции сегодня, учитывая также и смену внутри– и внешнеполитического контекста.

Забавно также, что нынешняя оппозиция использует тезис о скорых внеочередных выборах, который был сформулирован партией «Сасна Црер» в декабре 2018 г.

Взгляд извне

Стоит также отметить, что режим Саргсяна трудно было назвать пророссийским или прозападным. Тот же Кочарян в 2001-2007 гг. придерживался вектора евроинтеграции, сохраняя приоритет политики комплементаризма. Во внешней политике Армении, как и внутриполитическом дискурсе, всегда просматривался прагматизм действий.

Еще один важный аспект касается того, что за последние тридцать лет общественные дискурсы постсоветских обществ довольно далеко отошли друг от друга. Взгляд российского общества и экспертов на события на Южном Кавказе строится на традиционном антагонизме, присущем русской политической культуре (Запад-Восток, Новгород-Москва, белые-красные, патриоты-либералы), который не актуален для армянского монолитного этнокультурного самосознания. То же самое можно сказать и об отношении к внутрироссийским процессам, которое конструируется на основе большого количества стереотипов в армянском обществе.

Так же и темы, используемые с целью спекуляций на внутреннем информационном рынке, транслируются вовне, создавая искаженную картину действительности. Возвращаясь, они формируют новую цепочку стереотипов о «планах» Лаврова, Болтона, «сдаче земель» и возвращения 90‑х.

Надо понимать, что армянская политика довольно специфична, хотя имеет те же симптомы развития, что и остальные постсоветские республики. Постсоветским обществам трудно отказаться от выработанных привычек и стереотипов. Им предстоит учиться ответственности и развиваться по логике взаимодействия с государством. Этот процесс будет довольно болезненным, но он уже начался с приходом к власти нового поколения.

На данный момент неэффективность проводимой правительством Пашиняна политики может отразиться на долгосрочной перспективе политического и экономического развития Армении, но это не значит, что оппозиционно настроенные силы и отдельные деятели предлагают более эффективную альтернативную программу решения многих вопросов. Дискуссия власть-оппозиция все еще остается в рамках «вульгарного популизма».

Норайр Дунамалян, кандидат политических наук, преподаватель кафедры политологии Российско-Армянского (Славянского) Университета (Ереван)