17 сентября 1939 г. исполнилось 80 лет с начала освободительного похода Красной Армии в Западную Беларусь. Сегодня о тех событиях вспоминают редко, что рождает неосведомленность, и, как следствие, спекуляции на прошлом. Портал «Евразия.Эксперт» решил разобраться в истории. О том, как встречали тогда Красную Армию и что произошло с польской администрацией и дворянами в Западной Беларуси после 17 сентября, читайте в статье белорусского историка Василя Герасимчика.

Идеологическое давление Польши

События сентября 1939 г. в среде белорусских историков продолжают вызывать острые дискуссии, но, несмотря на противоречия и привязку тех событий к заключенному 23 августа Договору о дружбе и границе между СССР и Германией (больше известному как «пакт Молотова-Риббентропа), большинство сходится в одном: 17 сентября 1939 г. произошло одно из важнейших событий в истории белорусского народа – воссоединение в границах одного государства.

Писатель Константин Тарасов высказался о дате следующим образом: «День трагедии Польши стал днем возрождения национальной целостности белорусского народа».

«17 сентября», закрепленное в названиях улиц почти в каждом городе Западной Беларуси, за последние два десятка лет обрело во многом отрицательное звучание. Этому поспособствовало информационное давление со стороны Польши. К сожалению, оно даже вылилось в почти полное игнорирование тех событий на государственном уровне, в том числе в юбилейные годы.

Когда праздник?

Следует отметить, что и в советское время 17 сентября по-настоящему празднично отмечался лишь единожды – в 1940 г. как «День освобождения трудящихся Западной Беларуси от гнета буржуазии и помещиков». После войны, в связи с тем, что Польская народная республика стала союзником СССР, из опасения обидеть польскую сторону данный праздник в Беларуси стал отмечаться неофициально и очень скромно.

Лишь 11 января 1990 года, под давлением ветеранов, участников национально-освободительного движения в Западной Беларуси межвоенного времени, был принят указ Президиума Верховного Совета БССР, установивший День воссоединения Западной Беларуси с Белорусской ССР. В качестве дня празднования было определено 14 ноября, когда в 1939 г. сессией Верховного Совета БССР был принят закон «О принятии Западной Белоруссии в состав Белорусской Советской Социалистической Республики». Именно эту дату следует выбрать в качестве Дня единства белорусского народа, отделив от него двусмысленные трактовки событий прошлого и их использование для культивации ненависти к представителям других национальностей, проживающих в Беларуси. Это тем более важно по той причине, что День единства белорусского народа в канун своего 80‑летия предшествует иному важному событию в нашей стране – выборам в Национальное собрание Республики Беларусь.

«Панов на вилы»

В сентябре 1939 года подавляющая часть местного населения приветствовала «освободительный поход» Красной Армии, пыталась ей помочь, как участники утопленного польскими военными в крови восстания в местечке Скидель, что в 40 км от Гродно. В то же время, в тени до сегодняшнего времени остается «народная месть», как в советской печати называли убийства в Западной Беларуси помещиков, осадников, чиновников.

«Народная месть» стала ответом на социальные барьеры и дискриминацию, которые существовали в так называемых «Кресах Всходних», названных польских профессором Марьяном Здяховским «ящиком Пандоры», открытым 17 сентября 1939 года. За пару недель была уничтожена мощная помещичья инфраструктура, разграблены сотни поместий, тысячи людей были убиты. Среди жертв, в первую очередь – «паны»: в «Кресах Всходних» было уничтожено около 200 помещиков, из них 2/3 – в Западной Беларуси.

Сигналом к началу расправ над «панами» послужила новость о переходе Красной Армии восточной границы польского государства. Она быстро распространилась благодаря тому, что почти в каждой западнобелорусской деревне слушали советское радио.

Живьем были закопаны владельцы фольварка Колесники Волковысского уезда. Владельцев фольварка Рута в Новогрудском уезде зарезал их собственный работник, которого они воспитывали с детства. Тогда же были убиты Генрих Грабовский, владелец восстанавливаемого ныне поместья Грушевка, родины Тадеуша Рейтана. Была убита и белорусская семья Трафимюков из имения Яриловка, вся семья Ягалковских из имения Дяжковичы в Слонимском уезде...

С наступлением ночи на 18 сентября количество убийств увеличилось. В Колпаках, что неподалеку от Гродно, жертвами стали владельцы имения Миневичи Клеменс Стрелковский с сыном. Однако наиболее известным в это время стало убийство Антония и Людвики Волковицких у Малой Берестовицы: руки помещиков связали колючей проволокой, затем их бросили в яму, залили водой с известью, и закопали живьем. Вместе с ними были убиты войт гмины Казимир Величко и еще пять человек, среди которых почтальон и учитель.

Многие помещики пытались спастись бегством, однако это удавалось далеко не всем. Так, в окрестностях Зельвы был схвачен и убит Витольд Хайновский, владелец поместья Случь Щучинского повета. Франтишек Эдвард Гуттен‑Чапский, владелец поместья Новоселки в Ошмянском и Наруцевичи в Несвижском повете был ограблен и повешен по дороге в Вильно.

Ряд убийств произошли показательно, как в случае Оскара Мейштовича, владельца имения Рагозница Волковысского повета. В 1920‑е гг. он активно выступал против белорусского национально-освободительного движения и даже убил одного из руководителей белорусских партизан. 21 сентября Мейштовича застрелили в Зельве, тело бросили на улице с надписью: «Прошу похоронить. За заботу будет заплачено как положено».

Всего в Зельве были убиты 12 человек, в том числе 76‑летний местный ксендз Ян Крынский и 71‑летний православный батюшка из церкви Св. Троицы Давид Якобсон, а также депутат польского Сейма Ежи Балондь. Среди участников расправы засветился красноармеец Фралук из 11‑й кавалерийской дивизии. Он забрал вещи убитых, за что позднее был арестован.

Красная власть не защитила панов от расправ

Даже после овладения Красной Армией территории Западной Беларуси экзекуции продолжились. Группа белорусов из Ярмолавичей арестовала владельца имения Мандин в Гродненском повете Тадеуша Урсына‑Немцевича и 26 сентября убила его. Такая же судьба в начале октября постигла в Поречье Пинского повета Романа Скирмунта, бывшего премьер-министра БНР, члена Конституционной комиссии Сената межвоенной Польши, депутата Государственной Думы Российской империи.

Жертвами становились не только помещики, но и арендаторы, и администраторы имений. Так в Кухчах в Пинском повете крестьяне убили администратора Стефана Гродского. В имении Гольня Гродненского повета, принадлежавшем Биспингам, была убита семья арендаторов Козловских.

Однако далеко не всегда результатом народного гнева становилось убийство. Например, графа Растворовского раздели до нижнего белья и отпустили. Помещика из Новогрудского повета Болеслава Живицкого вместе с семьей раздели догола, заставляли танцевать и петь, справлять физические нужды на глазах толпы. А затем самого Живицкого отправили за решетку, а его жену и детей отправили в сарай и заставили доить коров. Еще в одном случае жену убитого помещика из окрестностей Дятлова раздели и бросили в сарай к свиньям.

Софья Кажон‑Любинецкая, владелица имения Красуля Новогрудского повета, отмеченная в польском государстве Крестом Заслуги за общественную работу на благо крестьян, вспоминала: «Я бежала под градом камней, несколько из них попали мне в голову. Я не чувствовала боли. Что вообще чувствовала? Животный страх. И слышала дикий крик, наиболее отвратительные проклятия и слова о том, что они со мной сделают. Тот крик проникал в меня. И я слышала, что «дзіця ўтопім». В то время что-то сломалось, жгло в сердце, в мозгу. И то была какая-то психическая смерть, рана, которая изменила всю сущность и никогда не зажила».

В другом случае помещик Тадеуш Орда из имения Достаево около Пинска спасся только благодаря тому, что притворился убитым.

Авангард КПЗБ

Творцами «народной справедливости» были, в первую очередь, так называемые «революционные комитеты», создаваемые местными просоветские активистами, в основном из числа бывших участников Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ), распущенной в августе 1938 г. по решению Исполкома Коминтерна. Так, ревком из деревни Квасовка Гродненского повета убил князя Михаила Красинского, его эконома Валериана Адамчевского, администратора Яна Сопоцкинского, директора школы из Свислочи Леонарда Пальковского, войта гмины Лаша Владислава Шоту, солтыса деревни Коваличи Анджея Мотьку, а также Станислава Скаржинского и Владислава Хомоновского. Только трое из них были застрелены. Остальные – убиты лопатами.

Первый секретарь ЦК КП(б) Б.П. Пономаренко с удивлением писал Сталину о деятельности комитетов: «Они требуют более репрессий. Можно получить впечатление, что они хотят мстить или являются провокаторами... Появляется и регистрируется большое количество людей, которые называют себя коммунистами-конспираторами и партийными сотрудниками. В деревне Подстаринка Барановичского повета собралось 12 таких коммунистов, объявили себя деревенским комитетом и не спрашивая мнения крестьян начали ими управлять. В Барановичах появились два члена ЦК КПЗБ – Райский и Шцирэр. Несмотря на сопротивление Временного руководства постановили начать организационную работу... Райский в присланных письмах называет себя главой военного революционного комитета. Они обратили внимание Временного руководства, что то довольно либерально относится к местным жителям».

Впереди батраки-партизаны

Для помощи Красной Армии еще до «освободительного похода», заранее, были подготовлены руководители нескольких партизанских отрядов, основу которых составляли работавшие по найму в помещичьих имениях и теперь ставшие беглыми батраки. Такая боевая единица была организована под Гродно сотрудниками поместья Жорновка, которым владел Станислав Климашевский. Этот отряд активно сотрудничал с Красной Армией, проводил диверсии, собирал разведывательную информацию и уничтожал небольшие подразделения польских солдат.

Новая власть довольно редко арестовывала исполнителей народного гнева, поскольку не хотела скомпрометировать советские судебные органы «в глазах рабочих масс».

То же сначала касалось и солдат Красной Армии. Первой их жертвой стала взорванная гранатой 17 сентября Эльжбета Ясевичевна, дочь владельца имения Яново Дисненского повета Виленского воеводства, расположенного при самой границе с СССР. Некоторые помещики были убиты в результате перестрелки, как владелец имения Вяжыконьцы Ошмянского повета Юзеф Венцкель, который вместе с женой встретил советских солдат с оружием в руках

Но в большинстве случаев убийства происходили во время изъятия собственности. Так, Юзефа Плавская, владелица имения Холастово Волковысского уезда, была убита советским офицером после отказа отдать коня. 22 сентября недалеко от Гродно по дороге в сторону литовской границы советские солдаты задержали автомобиль генерала Юзефа Ольшин‑Вильчинского, командовавшего Отдельной операционной группой «Гродно», и его адъютанта Мечислава Стржемеского, владельца имения Поток Вилейского повета. У них отобрали ценные вещи, а после пыток расстреляли. Сейчас могилы Вильчинского и Стржемеского находятся в Сопоцкине.

Борьба за дисциплину

Однако за несколько недель уровень мародерства и пьянства, который в некоторых воинских частях достигли «скандальных размеров», заставил произвести показательные наказания. В этой связи санитарный инструктор Заяц получил 3 года лагерей после того, как завладел велосипедом помещика. После ограбления и убийства Кунтовской, владелицы имения Лыктубы, Военным Трибуналом 11‑й армии был приговорен к смертной казни военный техник Василий Новиков.

Происходили и партийные наказания, как в случае В. Сорокина, члена ВКП(б) с 1931 г., которого направили на работу в деревню Толынки Слонимского повета. Он получил выговор с предупреждением после того, как завладел 23 вещами одного из помещиков. От тюрьмы его спасло только то, что украденные вещи он передал в собственность государству.

Однако наибольшую озабоченность у советского руководства вызывали случаи убийств красноармейцами местных жителей, которые дружелюбно относились к советской власти. Так, 21 сентября во время реквизиции лошадей были убиты сотрудник поместья Жирмуны и его жена. После того два советских офицера и солдат получили по 8 лет лагерей. Наиболее же известным случаем стало убийство около Постав рядовым Мироновым за велосипед крестьянина П.Н. Жука, «который происходил из бедной крестьянской семьи, с радостью приветствовал вступление Красной Армии». Миронов был осужден на смертную казнь.

«Нет польским колонистам и милитаристам!»

Кроме помещиков «народная справедливость» обрушилась на колонистов – ветеранов польско-советской войны 1920 г., которые получили от польских властей землю в Западной Беларуси. 4 октября 1939 г. этот вопрос даже поднимался на совещании председателей Временных управлений Западной Беларуси в Волковыске, в ходе которого Понтелеймон Пономаренко заявил: «Если сельчане дадут им по морде, мы не будем этому противодействовать, но особо шалость поддерживать тоже не будем. Другое дело – относительно осадников, имеющие 40‑50‑60 гектаров земли и никогда не работавшие, живущие за счет крестьянского труда. Если таких осадников крестьяне побеспокоят, то не надо им мешать, пусть дадут им на здоровье. В этом не будет ничего плохого».

Как следствие такого попустительства, в Западной Беларуси было уничтожено 29 хуторов осадников, из которых наиболее ужасные убийства произошли в Гродненском повете. Здесь выделялся Обуховский ревком во главе с Владимиром Янученей, который до 1938 г. руководил одной из ячеек КПЗБ.

Около деревни Житомля после двухдневных пыток были убиты 10 осадников из хутора Стройка, а затем на хуторе Лериполь убиты еще 12 осадников. При этом местные жители в ряде случаев были против расправ. Так, жители деревни Саволевка около Зельвы, где преобладали православные крестьяне, спрятали нескольких польских осадников.

«Народная месть» также использовалась просоветскими активистами для прикрытия убийств религиозных деятелей. В сентябре были убиты пятеро православных священников. Среди них протоиерей Михаил Боровский в д. Лаша Гродненского уезда, который по показаниям польской дефензивы, был «враждебно настроен к Польскому государству. Имеет сильное влияние на православное население, как белорус среди своих прихожан осуществляет белорусскую агитацию, стремится заменить в Лаше польскую школу на белорусскую».

«Народные гуляния»

Убийства происходили обычно во время «народных гуляний». Так, Леонид Греческий из Лаши вспоминал: «Все жители деревни собрались в клуб, а в это время двое жителей Рудовицка и один из Ковалич приехали на телеге к церковному дому, схватили батюшку вместе с диаконом и вывезли на 800 метров в сторону развалин барской усадьбы. Там выстрелили, но не смертельно, затем добили лопатами».

«Народная месть» шла параллельно с начавшимися репрессиями со стороны органов НКВД, которые по состоянию на 22 октября арестовали в Западной Беларуси 4315 человек, благодаря, в первую очередь, сведениям из захваченных польских архивов.

«Землю крестьянам, палацы рабочим!»

Сельское население в это время уничтожало барские имения, многие из которых просто разбирались по кирпичам, вырубались леса, уничтожалось поголовье рыбы в озерах бывших помещиков. Как вспоминали свидетели того времени, «каждый брал, что мог, несмотря на то, нужно ли это ему было». Ограблениям подверглись даже «панские» захоронения, в которых искали «скарбы» (клады), например Пусловских в д. Сенно Новогрудского повета.

Юзеф Биспинг из Струбницы, объясняя события сентября 1939 г., отмечал: «Белорусское крестьянство является вообще пассивным и покорным, но имеет в себе скрытые черты дикости, которые становятся очевидными в моменты безнаказанности».

По советской статистике, на территории Западной Беларуси было разграблено 3170 из 4695 находившихся здесь поместий. В результате проведенной в дальнейшем земельной реформы, крестьянам было роздано 431 тыс. га земли, 14 тыс. лошадей, 33,4 тыс. коров и другого живого инвентаря (без учета того, что было похищено во время грабежей).

Недаром работник с Ошмянщины заявлял: «Нелегкой была жизнь батрака в панской Польше. Я мечтал только о своем клочке земли, о своем хозяйстве, но заработать деньги, чтобы купить хотя бы гектар земли, не было возможности... Советская власть дала мне два гектара земли, отобрав ее от помещика, у которого я был батраком, а также плуг и другой инвентарь ... Я почувствовал себя не только хозяином в своем доме, но и хозяином в своем государстве».

Однако уже с июня 1941 г. с запада вместе с немцами вернулись многие из тех, кто испытал на себе «народный гнев» в сентябре 1939 г. Ящик Пандоры открылся в очередной раз.

Василь Герасимчик, магистр исторических наук