В начале сентября вышла из печати монография Василия Колташова, посвященная природе экономических кризисов и их влиянию на развитие человечества. Окунаясь в историю и выводя закономерности, книга поднимает вопросы, о которых мы обычно не задумываемся, и открывает казалось бы привычное явление с новой стороны. Специально для портала «Евразия.Эксперт» журналист и политолог Сергей Рунько внимательно прочитал и оценил этот труд. Его впечатления – в этой статье.

Вопросы, которыми стоит задаться

Весьма необычная книга об экономических кризисах и их влиянии на общество вышла этим летом в России. Ее автор – экономист Василий Колташов, получивший известность благодаря исследованию современного глобального кризиса и обладающий обширными знаниями в этом вопросе. Название труда –«Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм». О чем он? Разве нам не все известно о кризисах?

Еще в предисловии философ и большой знаток марксистской традиции Андрей Коряковцев сообщает читателю: нас заставляют знать о кризисах совсем не то, что нам следовало бы и что нам полезно.

Вопрос не просто изучен слабо и подан в учебниках поверхностно, но искажен в силу господства теорий над знанием. Отсюда и возникают всякий раз, при всяком кризисе отсылки к случайностям и «черным лебедям», событиям, якобы непредсказуемым. Между тем, критики капитализма слева утверждают: Карл Маркс в работе «Капитал» вскрыл механизмы кризисов перепроизводства, и только буржуазное нежелание обывателей, дельцов и чиновников мешает им узреть очевидное.

С другой стороны, откуда-то взялся анекдот про профессора-марксиста, который гордо всем заявляет: «Из трех случившихся кризисов, я предсказал пять». Почему сами классики марксизма прозевали жуткий кризис 1873‑1880 гг. и никак не могли понять, отчего он оказался столь долгим и вовсе не породил социальной революции? Все ли хорошо у критиков, которые о «casus 1873» и не слышали?

И это не все вопросы, которые можно задать по кризисам. Понятной ситуация с ними выглядит лишь на страницах учебников экономики, но стоит сунуть нос в реальность и посмотреть на факты, как вся красота теорий осыпается как дешевый никель с контрафактной сантехники. Поэтому выхода данной книги ожидали многие. Особенно люди, знакомые не только со статьями и публичными выступлениями Колташова, но и с докладом «Кризис глобальной экономики и Россия». А он нашумел еще летом 2008 г., когда падение рынков даже не началось, но уже родилась тревога.

Что было в том анализе? Прогноз многолетнего экономического кризиса, который должен будет дать нам новый прорыв в технологиях, похоронит неолиберальный «Вашингтонский консенсус», возродит протекционизм и сильное государство. Все это уже происходит. Но теперь, благодаря автору книги, мы знаем, что это следует называть неомеркантилизмом, или новым меркантилизмом. Нам предстоит прожить в этой эпохе 25 лет.

.

Обложка книги.

Погружение в историю

Об этом в книге тоже идет речь, но не сразу. Автор явно ставит перед собой задачу сделать для нас мир кризисов более ясным. Это почти ненормально, ведь нас все время пытались запутать те, кто сам в кризисах понимал мало.

Колташов начинает с погружения в далекие времена Римской империи, и мы узнаем, что был такой кризис III в. Страшный и переломный. Дав массу деталей – «расставив факты по местам и сделав возможным их правильный анализ» (так он сказал в одном из интервью), автор его же и произвел. А после – показал следующий, грандиозный и жуткий (с чумой, гражданскими войнами и убылью населения, как и в III столетии) кризис уже XIV в. Детали разбора всякий может узнать из книги, но вывод нет смысла укрывать: то были великие кризисы – кризисы самой высокой иерархии, и они создавали поле деятельности на века, которое называется формационной эпохой.

XIV в. со всеми его ужасами в экономике и политике сотворил капитализм, в котором мы живем. Вместе с этим, он породил периодические кризисы, сперва как бы хаотичные, но с любопытнейшего мирового экономического кризиса 1770‑1783 г. – весьма регулярные и распадающиеся на большие и средние.

Большие кризисы названы так вовсе не случайно. Колташов открывает нам именно их, причем знакомит и с теми, которые до его исследования не были науке известны. Это уже упомянутый кризис 1770‑1783 гг. и кризис 1810‑1820 гг.

Теория больших кризисов весьма основательно описана в книге, и опирается как на факты, добытые многими историками XX в., так и на сведения, собранные двумя титанами науки. Это всемирно известный француз Фернан Бродель и малоизвестный даже в России Лев Мендельсон (ему и в родном Плехановском университете не воздают посмертных почестей, так как не знают, за что). Оба ученых собрали колоссальные сведения. Первый – об эре торгового капитализма, а второй – о капитализме промышленном. На эти материалы в немалой мере и опирается автор книги.

Выделенный им кризис 1770‑1783 гг. впервые, как показывает Колташов, был преодолен на основе революции в промышленности. В дальнейшем все большие кризисы – а они запускают и прерывают всякую длинную волну развития примерно в 25 лет (теория Николая Кондратьева) – не просто тянутся долго (исключая особый случай 1948‑1949 г.), но порождают технологические перевороты, меняют экономическую политику и даже, в случае понижательных волн, стимулируют колониальную экспансию, расширяя мировой рынок.

Так, от кризиса к кризису мир доходит до тяжелой кризисной эпохи 1970‑х гг., а после до современной – начатой 2008 г. эры кризисного поворота.

Революционный момент

Но это не все интересное, что ожидает читателя. Во второй части книги автор обращается к такой теме, как модернизационные революции. В сущности, кризисы – это тоже революции, просто экономические. Обыкновенные средние кризисы, прозванные кризисами «десятилетнего цикла» и открытые Клеманом Жюгляром, не в счет. Они корректируют процесс. А вот большие кризисы, с которыми в системном виде знакомит читателя Колташов, есть уже такие революции.

Великие кризисы — это экономические революции наивысшего порядка в истории. Но возникнув после одной из них, капитализм породил нации и их соревнование, сделал общество более подвижным, а противоречия в нем более сильными.

Эти противоречия, возрастая в результате развитии государств и их неудач, порождают модернизационные революции. Это Голландская (XVI‑XVII вв.), Английская (XVII в.), Американская и Великая французская революция (XVIII‑XIX вв.). За ними в XX в. следуют Великая русская и Китайская революции. Все это социальные революции внутри капитализма, и доказывает это поистине удивительное явление — реставрации. Это всеми проходимые фазы национального модернизированного движения. Всякая реставрация имеет экономическую и социально-политическую сторону. Они неслучайны и они – не откат назад в принципе.

Колташов показывает: все великие революции проходят этап реставрации, все реставрации лишь имитируют возврат к дореволюционным принципам, все реставрации работают на созревание общества (обретшего новый экономический фундамент) и все они заканчиваются некими славными революциями. Все революции в начале выглядят очень радикально (хотя степень радикализма измеряется эпохой), все они замахиваются на нечто большее, чем успех национальной коммерции, но все они – пройдя термидорианское свертывание радикализма, героику и аскетизм бонапартизма, приходят к более тихой фазе.

Реставрация – это время торжества мещанства и ухода общества в частную жизнь. Но это и время экономической работы, доводки того хозяйственного механизма, что и есть подлинное устойчивое творение революции. Как это все выглядит в деталях? Об этом уже стоит читать. И читать такую книгу интересно.

Резюме

Еще во вступлении автор говорит о том, что книги нужно писать тогда, когда есть, что сказать. Надо признать: его работа полна новыми сведениями, открытиями и просто наблюдениями, меняющими наше понимании истории. Полезно ли это? Вне всякого сомнения. Однако здесь есть еще и «фактор удовольствия», о котором Колташов как-то сказал в статье о бедственном языке современной науки. Книгу его читать интересно и приятно. А все потому, что она имеет как богатое новизной содержание, так и легкую форму. Вот и все, что нужно знать – если не о кризисах, то об этой книге. Впрочем, нет, есть еще один крайне важный для постсоветской аудитории вопрос, освещенный в работе.

С подачи Валлерстайна распространилось представление о России как стране вечно полупериферийного капитализма. «Ничего нельзя изменить! Мы обречены быть на задворках истории», – горько вздыхают иные ученые мужи и дамы. В своей книге Колташов показывает: центр и периферия мировой системы подвижны, и центр расширяется, а России не замурована в полупериферии и лишь временно в нее попадала. Развитие же в начинающуюся новую, неомеркантильную, эпоху на наших глазах меняет положение и будет поднимать статус страны. Что за этим последует? Об этом тоже рассказано в книге…

Сергей Рунько, политолог, журналист