20 декабря президенты Беларуси и России Александр Лукашенко и Владимир Путин встретятся в Санкт-Петербурге в рамках саммита Евразийского экономического союза. На его полях они планируют продолжить обсуждение спорных вопросов, в частности, по нефти и газу, решить которые не удалось в ходе сочинских переговоров 7-8 декабря. Их согласование станет ключом к подписанию пакета «дорожных карт» по углублению двусторонней интеграции. О том, как ход переговоров Минска и Москвы скажется на процессах евразийской интеграции и о том, как в принципе соотносятся белорусско-российское и многостороннее интеграционные направления, в интервью корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал заместитель директора Казахстанского института стратегических исследований при президенте Казахстана Санат Кушкумбаев.

– Санат Кайрслямович, в чем смысл белорусско-российской двусторонней интеграции, если обе страны уже входят в ЕАЭС?

– История Союзного государства России и Белоруссии гораздо глубже, чем история ЕАЭС. Поэтому одно не может отменить другое без политической воли. Их двусторонняя интеграция – это один, особый процесс, а интеграция стран ЕАЭС – второй.

Создание союзного государства базируется в первую очередь на политических приоритетах и договоренностях. То, что именно два политических долгожителя, Лукашенко и Путин, стояли у истоков этого союзного государства, говорит о многом. Однако основной тест на устойчивость этот проект еще не прошел. Название, конечно, у него громкое, но на самом деле проект представляет собой политический зонтик для России. Согласившись на интеграцию с Россией, не думаю, что Лукашенко не ожидал, к чему он в конечном итоге вплотную подойдет. Речь ведь уже идет о создании наднациональных межгосударственных структур.

Последние заявления Александра Григорьевича, где он довольно резко высказывается, мотивируя это экономическими соображениями, говорят о том, что белорусы хотят сделать паузу в политической части проекта.

Вполне логично, что Минск хочет быть бенефициаром экономических выгод от Союзного государства, и не скрывает этого. Лукашенко – жесткий лоббист, когда речь идет о нефтегазовом вопросе или рынках сбыта белорусских товаров на территорию России. Между тем, Москва однозначно дала понять, что пора странам переходить на рыночные рельсы, не прикрываясь братской риторикой. У обоих государств длинный список взаимных претензий – и даже в политическом плане после 2014 г., когда начались экономические разногласия, связанные с санкциями против России. Беларусь оказалась своеобразным коридором проникновения санкционных товаров. Да и российские политики неоднократно говорили о том, что Беларуси, как союзнику, следует придерживаться позиции российской стороны для защиты ее интересов. Риторика была такой, что негоже союзникам придерживаться разных взглядов, будь то украинский кейс по Крыму или отношения с Западом.

– Почему не углубить тогда интеграцию со странами ЕАЭС, если хронические проблемы не решаются, а только усугубляются?

– Если двусторонние отношения Беларуси и России дадут трещину, это неизбежно скажется и на многосторонних структурах, в том числе и на ЕАЭС. Я считаю, что у Минска тот же список претензий с небольшой вариацией будет и в рамках ЕАЭС. Во время недавнего визита в Казахстан Лукашенко недвусмысленно в своих интервью об этом говорил, к неудовольствию российских наблюдателей. И это было не впервые.

– Если Минск с Москвой не могут договориться по ряду острых вопросов, то получится ли решить эти же вопросы в рамках всего ЕАЭС к 2025 г.?

– «Политическую телегу» нельзя ставить впереди «экономической лошади». Изначально надо было двигаться пусть небольшими, но уверенными шагами к взаимовыгодному партнерству. В союзе не может быть односторонних выгод: неважно, сколько участников в союзе, каждый заинтересован в извлечении экономической выгоды из этой интеграции. В противном случае экономические претензии трансформируются в политические. Те трения, которые мы наблюдаем сейчас в рамках ЕАЭС, это как раз из этой серии хронически нерешаемых проблем.

– Какой вы видите выход?

– Нужен компромисс. В партнерстве не может быть ситуаций с нулевой суммой, как часто говорят геополитики. Каждая из стран должна осознавать предел возможностей своих партнеров, идти на уступки, чтобы не потерять наработанный потенциал.

Чтобы полноценно наполнить ЕАЭС союзным содержанием, нужно уметь договариваться, а не только проявлять политическую волю. Чтобы спустя пару лет не констатировать факт того, что и союзные документы составлены невыгодно для кого-то, и маленькие союзные экономики отодвинуты на периферию интеграции.

– Ведутся разговоры о вступлении в ЕАЭС Узбекистана. Насколько это реально?

– Сейчас обсуждать это преждевременно. Сама узбекская сторона говорит об этом довольно осторожно. А первое заявление прозвучало вообще от председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко. Это ярко демонстрирует, кто именно больше заинтересован в членстве Узбекистана в союзе. Важно и то, как на эту новость реагируют другие члены ЕАЭС – нейтрально-положительно. Но все понимают, что вопрос даже не в том, будет ли принято такое решение.

Узбекская экономика длительный период развивалась асинхронно с превалирующей в регионе экономической моделью. Чтобы перестроиться, нужно время – не год и не два.

Есть отрасли, к которым узбекская сторона относилась жестко протекционистски. Они могут пострадать в рыночных условиях. А если принимать Узбекистан в ЕАЭС с оговорками и временными рамками, это будет ударом по самому Союзу, потому что другим участникам объединения пришлось идти к интеграции годами и брать на себя обязательства. Так что нужен подготовительный этап.

Мы даже не знаем окончательный политический ответ — готов ли к интеграции сам Узбекистан. И это в компетенции только президента Шавката Мирзиёева. В конце концов, экономический транзит Узбекистана болезненно скажется на социальной ситуации в стране. Государство сильно присутствует в экономике, доминирует в ней.

– Почему Россия заинтересована во вступлении Узбекистана в ЕАЭС?

– Это быстрорастущее население в 34 млн человек. Конечно, это хороший рынок сбыта. Плюс, в Узбекистане есть хороший промышленный потенциал и эта страна важна союзникам с геополитической точки зрения. Да и для Узбекистана интеграция такого рода – не новая политическая история. Он состоял в ЕврАзЭС.