Начало 2020 г. ознаменовалось резким обострением американо-иранского конфликта: после того, как по приказу США в Ираке был убит иранский генерал Касем Сулеймани, на что Тегеран ответил ракетным ударом по военным объектам США на иракской территории. В тот же день потерпел крушение вылетевший из Тегерана гражданский самолет украинских авиалиний. 11 января Генштаб Ирана признал, что воздушное судно было сбито в результате ошибки оператора системы ПВО. О том, как новый виток противостояния Вашингтона и Тегерана повлияет на стратегию США на Ближнем Востоке, в интервью корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал старший советник 40-го президента США Рональда Рейгана, преподаватель международных отношений Йельского университета Чарльз Хилл.

– Как вы думаете, что повлияло на решение президента США Дональда Трампа отдать приказ об уничтожении иранского генерала Касема Сулеймани и с какой целью было сделано публичное признание? Это связано с импичментом, или есть другие факторы?

– Прежде всего, важно понимать, что стратегия [руководства] Исламской Республики Иран уникальна в международной практике. Придя к власти в 1979 г, это было ведомое религиозными убеждениями революционное движение, решившее навязать свою необычную версию шиитского ислама не только мусульманскому Ближнему Востоку, но и международной государственной системе в целом. Тем не менее, когда революционное движение аятоллы Хомейни отвоевало Тегеран у правительства шаха, оно оказалось принято международной системой как законное суверенное государство с членством в ООН и дипломатическим признанием во всем мире.

Таким образом, Иран смог одновременно совмещать два противоречивых и несовместимых поведения: существовать внутри установленного мирового порядка, пользуясь всеми привилегиями и иммунитетами этой системы, а также быть ее убежденным идеологическим врагом с целью ее подрыва, дестабилизации и, в конечном счете, свержения и замены.

С 1979 г. Иран блестяще играет в эту двойную игру, поочередно переходя от показного сотрудничества к насильственной конфронтации и обратно, в соответствии со своими собственными интересами. Так, со своей «хорошей» стороны Иран мог приветствовать СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий), предложенный американскими дипломатами в 2015 г., который позволил бы Ирану временно приостановить один из аспектов своей ядерной программы в обмен на облегчение санкций, твердую валюту и в значительной степени свободу действий во всех других областях его революционной стратегии. И эта сторона будет использована Ираном для создания и распространения своей гегемонии в регионе от Афганистана до Средиземноморья, с расширением сферы влияния на юг от Персидского залива (в основном на шиитское население Саудовской Аравии и далее в Йемен). В то же время, Иран мог использовать свободу, которую дал ему СВПД, для запугивания, убийств, терроризма и других подобных тактик, чтобы укрепить свой имидж и вес в мире.

Политические элиты Европы и США, страдавших в последние десятилетия от различных форм неуверенности в себе, самокритики и некоторого страха перед конфликтом, как правило, намеренно и старательно игнорировали иранскую стратегию или просто не обращали внимания или не знали о последних событиях в мире (недостаток, наблюдаемый в высших учебных заведениях Запада). Тот факт, что революционное движение аятоллы заявило о себе миру в 1979 г., захватив американское посольство в Тегеране и взяв его дипломатический персонал в заложники, был либо «забыт» жертвами, либо интерпретирован не как то, чем, несомненно, был на самом деле: прямое нападение на самый фундаментальный принцип современного мирового порядка – дипломатический иммунитет.

Чтобы наилучшим образом использовать свою уникальную двойственность в международных делах, Исламская Республика Иран приняла двойственную структуру управления. Реальной властью и принятием решений обладали личности и организации, находящиеся вне и выше нормального современного государства. Аятолла как Верховный наставник, Корпус Стражей Исламской революции (КСИР) как вооруженные диктаторы государства, а также далеко распространяющиеся сети экономических и социальных связей снимают сливки с тех материальных приобретений, которые может произвести нация. Другая часть этого дуалистического замысла, гораздо меньшая, более слабая и ничтожная в самом Иране, но принимаемая со всей серьезностью внешним миром, была и остается «правительством Ирана» с президентом, армией и флотом, второстепенными юридическими функционерами и другими подобными образованиями, призванными убедить большую международную систему в том, что Иран является нормальным государством.

Реальная военная власть находится не в армии, а в КСИР; проводятся «выборы» президента, но не реальных лидеров. Олицетворением всего этого был Касем Сулеймани.

Он был генералом не иранской «армии», а КСИР. Его не сдерживали ни современные системы военных законов, ни профессиональные стандарты. В течение многих лет он разрабатывал, направлял и поддерживал всенаправленный конфликт против мирового порядка, международного права и США в качестве своей предпочтительной цели. В течение многих лет американские политические лидеры смотрели в другую сторону или избегали информации о его центральной роли в якобы нормальном государстве Иран, которое на самом деле было ренегатским революционным движением под командованием военного диктатора.

В последние 40 лет, независимо от личностей американских президентов, повторялась одна и та же картина: президентская нерешительность или слабость, которая с течением времени подпитывала наступление врага, которое нарастало до тех пор, пока у главнокомандующего не было другого выбора, кроме как «сделать что-нибудь».

Президент Картер в конце своего срока решил, что было для него нехарактерно, вооружить антикоммунистов в Центральной Америке; президент Рейган шокировал собственную администрацию, инициировав противоракетную оборону и армию «борцов за свободу» в Африке; Джордж Буш-старший заявил, что «так не пойдет», и начал войну, чтобы изгнать Саддама Хусейна из Кувейта; президент Клинтон в 1998 г. приказал нанести авиаудары по Саддаму, но отступил, потому что ему грозил импичмент; президент Джордж Буш-младший инициировал «Большую волну», Президент Обама одобрил убийство Бен Ладена. Теперь президент Трамп сделал то же самое в отношении Сулеймани, что было более важно в плане угрозы, чем в случае с Бен Ладеном. Если бы кто-то другой, кроме Трампа, был президентом, с угрозой Сулеймани поступили бы точно так же – если не сейчас, то вскоре после того, как он убил бы еще сколько-то американцев.

– В ответ на убийство Сулеймани официальный Тегеран выпустил ракеты по американским военным объектам в Ираке и заявил о 80 погибших. Однако Белый дом заявил, что погибших нет, ущерб военным базам минимален. Как вы считаете, это Иран преувеличивает жертвы, или Трамп пытается скрыть число погибших?

– Американская разведка знала, что иранские ракеты готовятся к запуску. Похоже также, что Иран дал сигнал об этом США, а затем нацелил ракеты так, чтобы они не причинили серьезного ущерба. Ирану необходимо было «сохранить лицо» с помощью какой-то формы возмездия. Так что, похоже, речь шла о молчаливой форме взаимопонимания между Ираном и США.

– Что удержало Вашингтон от ответа на иранские ракетные удары? Или американцы все еще ждут возможности начать войну?

– Причины, по которой США не ответили на ракетный удар, изложены в ответе на второй вопрос. Однако, если Иран предпримет еще один конфронтационный шаг, нынешнее взаимопонимание будет исчерпано.

– В день ракетного удара в Иране потерпел крушение украинский пассажирский самолет. На ваш взгляд, есть ли какая-то связь между падением самолета и ракетными ударами Ирана по американской военной инфраструктуре в Ираке?

– Сообщения об авиакатастрофе на Украине предполагают, что самолет был сбит ракетой класса «земля-воздух». Если это так, то черный ящик это покажет. Примечательно, что Иран забрал черный ящик и не будет его отдавать. На Иран должно быть оказано международное давление, чтобы он передал ящик третьей стороне, в идеале – международной организации по безопасности полетов.

– Как американское общество отреагировало на ракетные удары Ирана по военным базам США? Хочет ли американский народ войны с Ираном?

– США толком никак не ответили – ни со стороны правительства, ни со стороны общества – на ракетные удары Ирана по американским объектам.

– Президент США Дональд Трамп попросил генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга усилить присутствие организации на Ближнем Востоке. Чего добивается Вашингтон?

– США хотели бы, чтобы НАТО принимало более активное участие в ближневосточном урегулировании, поскольку стратегия Ирана, действовавшая десятилетиями, несет последствия для европейской безопасности. В последние дни в газетах публиковались карты, иллюстрирующие дальность действия иранских ракет, которые показывают, что те могут достичь Европы. А иранские тайные и кибер-подразделения уже некоторое время работают против европейских интересов.

Беседовал Сеймур Мамедов