Одним из ключевых событий на рубеже 2019 и 2020 гг. стало обострение отношений между США и Ираном, причем в основном на территории Ирака. Обмен ракетными ударами и громкое убийство высокопоставленного иранского генерала поставили вопрос о вероятности полномасштабного военного конфликта. Независимый военный обозреватель Дмитрий Стефанович проанализировал разворачивающиеся события с военно-технической и стратегической точек зрения и оценил последствия, к которым могут привести недавние события.

Предпосылки ракетных ударов

Между Ираном и США действительно очень плохие отношения, причем в таком состоянии они находятся не первый год и даже не первое десятилетие. Дополнительный важный фактор, оказывающий на них влияние, заключается в региональной ненависти между Ираном и Израилем, а также Ираном и Саудовской Аравией.

Тель-Авив и Эр-Рияд – близкие партнеры Вашингтона (в том числе в области военно-технического и в целом военного сотрудничества) с серьезными лоббистскими возможностями. Иран обладает в регионе впечатляющей сетью парамилитарных шиитских вооруженных формирований различной степени управляемости, в том числе в Ираке. Они сыграли не последнюю роль в борьбе с ИГ* (террористическая организация, запрещенная в России) и в целом оказывают значительное влияние на внутреннюю и внешнюю политику соответствующих стран.

Рис. 1. Ключевые прокси Ирана, источник – «The Soufan Center».

Последний виток эскалации начался с того, что по американской базе в Ираке был нанесен удар якобы со стороны одного из проиранских формирований, повлекший за собой смерть гражданского сотрудника с паспортом США. В ответ американцы ударили по базе этого формирования, что повлекло значительно большее число убитых, после чего начались предновогодние акции протеста в Багдаде (спорной степени стихийности), поставившие под угрозу безопасность американского посольства. В ответ на это произошло дополнительное усиление военного присутствия США в Багдаде и в регионе в целом (наращивание группировки продолжается).

Однако самым ярким ответом стал американский удар по иранскому генералу Касему Сулеймани, командиру элитного подразделения «Кудс» в составе «Корпуса стражей иранской революции», прилетевшему в Багдад[1]. Сулеймани, как считается, был и высокопрофессиональным военачальником, и символом борьбы Ирана «за все хорошее против всего плохого» (и против ИГ*, и против США). Теперь генерал Сулеймани приобрел ореол мученика, а на его должность в КСИР уже найдена замена.

Несмотря на объявление КСИР террористической организацией со стороны США, формально Сулеймани был официальным лицом суверенного государства (пусть и находящимся под личными санкциями, в том числе и Совбеза ООН).

Убийства такого уровня не приняты в международных отношениях. Более того, как считается, летел генерал Сулеймани в Багдад как раз с конкретными предложениями по разрядке напряженности, в том числе и в части отношений с Саудовской Аравией.

Иран пообещал месть, Дональд Трамп пообещал в ответ страшные удары – в том числе, по культурным ценностям, что, вообще говоря, не только неприлично, но и противоречит международному гуманитарному праву. Возможности испортить друг другу жизнь есть у обеих сторон, но, конечно, США мощнее. Однако у США есть уязвимые региональные союзники, а у Ирана – вооруженные формирования-«прокси» и ракеты. Много ракет, и Аэрокосмические силы КСИР умеют ими пользоваться, что было продемонстрировано, например, в ходе удара по объектам ИГ* на территории Сирии в 2017 г. (пусть и с неоднозначными результатами).

Рис. 2. Ракеты Ирана, источник – CSIS.

Пощечина средней дальности

Именно ракетный удар и был выбран Ираном для символической не то «мести», не то «пощечины». В ночь на 8 января 2020 г. Иран нанес удар ракетами (как заявлено, тринадцатью) по американским базам в Ираке, но, как сообщается, без потерь в живой силе как со стороны американского контингента и их союзников, так и со стороны иракцев. Похоже, все причастные были предупреждены (что напомнило ситуацию с ударами США по Сирии): в результате получилось эффектно, но без значительного урона для «принимающей» стороны[2].

Применялись ракеты средней дальности «Фатх-313» и «Киам-1», а возможно, и твердотопливный «Зульфикар».

Рис. 3. Последствия удара по базе Айн Аль-Ассад, источник – Planet Labs Inc./Middlebury Institute.

Судя по разрушениям на базе Айн Аль-Ассад, во-первых, точность ракет превзошла самые смелые предварительные оценки, а во-вторых, они могли применяться с инертными боевыми частями – повреждения объектов не похожи на разрывы 450-килограммовых боеголовок. По имеющимся данным, от ударов серьезно пострадал один транспортный вертолет, один беспилотный летательный аппарат, повреждены рулежные дорожки, уничтожены девять ангаров для обслуживания техники и три пикапа.

По ударам по базе в районе Эрбиля данных гораздо меньше: спутниковым снимкам мешает облачность, официальные лица также не спешат давать оценки.

Помимо высокой точности вооружение Аэрокосмических сил КСИР, вероятно, отличается не самой высокой надежностью. Так, изначально были заявления о более чем 20 выпущенных ракетах, не дошедших до своих целей.

Отдельный вопрос – работа противоракетной обороны. В данном конкретном случае сбивать атакующие ракеты было нечем (предположительно, батарея ЗРК «Патриот» незадолго до удара была переброшена с иракской базы Айн Аль-Ассад в Саудовскую Аравию), однако теперь данная проблема становится крайне актуальной.

Достаточно специфически в этом контексте выглядят сообщения о возобновлении переговоров между Багдадом и Москвой о поставках ЗРК С‑300 (пусть и без уточнения конкретного типа данного семейства комплексов противовоздушной и противоракетной обороны).

Что будет дальше?

До полноценной войны дойдет вряд ли. Иран понимает, что в любом случае ее проиграет, США не нужны новые потери в год президентских выборов. А без потерь точно не получится: вновь предупреждать о новых ударах вряд ли кто-то будет.

При этом, вероятно, продолжатся взаимные информационные и кибероперации, уже объявлено о новых экономических санкциях США против Ирана, не останутся без дела и иранские «прокси».

Отдельный сюжет – так называемая «иранская ядерная сделка» (Совместный всеобъемлющий план действий, СВПД), и здесь все, как ни странно, вполне стабильно. Часть обязательств Иран свернул, но до создания ядерной бомбы ему пока еще далеко, а сотрудничество с МАГАТЭ сохраняется. Конечно, если европейские механизмы обхода американских санкций так и не заработают, ситуация может осложниться, но Иран в настоящее время всячески демонстрирует сдержанность в данной области.

При этом крайне важно подчеркнуть: несколько разваленных ангаров в ответ на смерть легендарного героя действительно можно вслед за Дональдом Трампом трактовать как «Иран сдал назад».

Но посмотрим на это с другой стороны: это же, ни много ни мало, удар баллистическими ракетами средней дальности по заграничной военной базе с американским оборудованием и военнослужащими со стороны суверенного государства!

Сценарии, при которых подобное происходит в других регионах Евразии (например, на Тихоокеанском театре, а то и в Восточной Европе), и последствия могут быть самыми разными, но, в любом случае, крайне драматическими.

Таким образом, за первые десять дней 2020 г. мы стали свидетелями буквально тектонических сдвигов рамок допустимого в международных военно-политических отношениях. Трагедия с украинским «Боингом», независимо от ее причин, в данной ситуации как нельзя ярче символизирует, что любая эскалация напряженности в конечном итоге приводит к человеческим жертвам.

Дмитрий Стефанович, независимый военный обозреватель

* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) – запрещенная в России террористическая организация – прим. «ЕЭ»

[1] Несколько забавна в данном контексте риторика американских партнеров, утверждающих, что таким образом они планировали устроить «деэскалацию» и «восстановить сдерживание». Как тут не вспомнить многолетние споры вокруг якобы существующей в России доктрины «эскалации для деэскалации»?

[2] При этом Ирак направил заявление в ООН о нарушении своего суверенитета в связи с ракетными ударами Ирана.