2020 г. начался для Тегерана достаточно драматично. Убийство генерала Сулеймани, контратака Ирана по американским базам, сбитый в иранском небе украинский самолет создали негативную динамику событий на Ближнем Востоке. В этом свете перспективы сотрудничества Ирана с Евразийским союзом, торговое соглашение с которым вступило в силу осенью 2019 г., также оказываются под ударом. Между тем, особый интерес к укреплению экономического взаимодействия питала Беларусь, намереваясь реанимировать работу по ряду совместных проектов. В беседе с корреспондентом «Евразия.Эксперт» белорусский востоковед Сергей Богдан обозначил сценарии развития ситуации и проанализировал, какое влияние они окажут на сотрудничество Ирана и ЕАЭС.

– Насколько возможно военное противостояние Ирана и США на данный момент? В каких формах?

– Фактически уже имеется вооруженное противостояние, однако обе стороны пока себя сдерживают. Тут возникает другой вопрос: может ли это перейти в формат более открытой войны? На мой взгляд, скорее всего, нет, потому что действия Ирана сегодня были рассчитаны на то, чтобы создать картинку, необходимую для удовлетворения возмущенных граждан внутри страны.

Понятно, что за США они не переживали. Им нужно было нанести удар по американцам так, чтобы это не создало проблем для диалога с европейцами.

Они всегда были основной надеждой иранских либералов, особенно после ухода президента Барака Обамы. Поэтому правильно писали многие люди, например Витольд Юраш, который работал в Минске и фактически всю жизнь провел в Ливии и Ираке. Он сказал, если бы иранцы действительно хотели нанести большой урон, то было бы проще это сделать ракетами ближнего радиуса действия. Получилось бы больше вреда. Но иранцы использовали возможность протестировать ракеты среднего радиуса действия. Вышел некий спектакль, где они соединили приятное с полезным – это с одной стороны, а с другой выяснилось, что информация об ударах была предварительно сообщена иракскому правительству. И если оно знало заранее про запланированные удары, то в эту же минуту сообщение было передано американцам. Ведь удивительно, что там никто не погиб.

Американцы подарили Ирак Ирану

– Какие на сегодняшний день взаимоотношения Ирака и Ирана?

– Безусловно, взаимоотношения очень близкие. Ирак является важной страной для Ирана, несмотря на то, что у него много соседей: та же Средняя Азия, Закавказье. Так сложилось исторически, присутствует и культурная близость. Причин много, но если раньше, при Саддаме Хусейне, во взаимоотношениях имела место борьба, враждебность, то после войны американцев с Саддамом они быстро расчистили для Ирана простор для экспансии сначала в Афганистан, а потом в Ирак. Лучшего подарка сделать было нельзя. Поэтому сегодня, когда американцы спрашивают, почему Иран вспылил, ответ прост: американцы превратили Ирак в географическое понятие. Американцы не создали в Ираке никакого государства, и теперь спрашивают, почему там имеется иранское влияние. Потому что у Ирана нет выхода. Когда вы создаете дикое поле на границе с определенной страной, которая имеет правительство, оно будет волноваться.

– С какой целью США организовали операцию по устранению генерала Сулеймани?

– США поставили на силовое решение этого вопроса. У Трампа была идея пересмотреть ядерную сделку, так как она не всесторонняя, затрагивала только вопросы обогащения урана. Но они – только часть возможной программы создания оружия массового уничтожения. Чтобы вооружиться ядерным оружием, необходимы, по крайней мере, две составляющие: ядерные боеголовки и носители. Они бывают разные, но в случае Ирана любые носители не подойдут. У Ирана нет стратегических бомбардировщиков, и ему никто их не продаст. А что он может сделать с этими боеголовками без соответствующей техники? Ничего. Так что выход один: необходимо создавать ракетную программу, чем Иран и занялся.

Когда была заключена ядерная сделка, там ничего не было сказано про ракеты. А потом выяснилось, что Иран продолжает ракетную программу. Вопрос возникает такой: зачем вам такие ракеты, когда вы говорите, что не делаете ядерное оружие? Определенная логика в этом, конечно, есть. У Ирана установка, чтобы иметь потенциал для создания ядерного оружия, но не создавать его без крайней нужды.

США в 2000‑х гг. стали зачищать все остатки радикальных ближневосточных режимов: Ливию, Сирию, Ирак. В этой ситуации перед Тегераном возникла задача защитить себя от вторжения извне и не дать повторить иракского сценария, и они решили сделать это израильским способом.

Израиль долгое время считался страной, которая потенциально может создать ядерное оружие, но никто не знал, есть оно или нет. Иран на все это смотрел и, видимо, хочет сделать тоже самое, чтобы Запад не знал, есть у него боеголовки или нет. Иран из-за беспокойств, что это нарушает определённые нормы его исламистской идеологии, создавать окончательное оружие пока не будет, но для того, что реальная политика требует, он хочет сделать, чтобы Запад, США и Израиль не знали, в какой ситуации всё находится. Такая на сегодняшний день политика Ирана.

В то же время, хорошо известно, как Трамп раскритиковал заключенную сделку. После того, как он пришел к власти, все равно оставались надежды постепенно договориться об оставшихся нерешенными вопросах – ракетной программе и региональном влиянии Тегерана. И, может, это и получилось бы, потому что либеральная фракция в Иране постепенно тему продолжала и прокачивала в общественном сознании. Но пришел Трамп, и все решения стали приниматься совершенно по-другому.

У него совершенно другие источники информации, которые основываются на радикальных и порой очень оторванных от реальности иранских активистах. Академическое сообщество США Белому дому не нужно. У Трампа есть идея разорвать эту сделку и заключить новую. Ему плевать на то, что разорвать сделку легко, но не факт, что получится заключить новую. Он расторгнул её и стал требовать сделать всё заново. Иранцы не видели смысла в новой сделке, они хотели продолжать ту, которая есть, и пытаться договариваться о новых аспектах. Фактически Трампа перестали поддерживать. Он это понял и пошел на резкий шаг, который является началом этого конфликта. В мае 2019 г. он отменил разрешение, данное американцами другим странам на покупку иранской нефти.

Это показывает абсурдность ситуации: Белый дом фактически решает внутренние дела других стран. Но это решение Трампа подействовало, и никто не захотел легально связываться с Ираном.

На этом продажа иранской нефти не прекратилась. Она осуществлялась подпольными путями, но стабильная полномасштабная торговля остановилась. У Ирана забрали основной источник дохода, который ничем заменить нельзя. И с этого начался ответный шаг до момента, пока у Ирана не закончатся деньги, и он не останется без продуктов питания.

После мы стали видеть произошедшие столкновения, эпизоды конфронтации. Получилось, что Иран загнали в угол и провоцируют на то, чтобы он оттуда вылез. Я думаю, что Трампа надеялся на то, что Иран капитулирует, потому что был уже такой эпизод конфронтации в 1987‑1988 гг, когда дошло фактически до боев между военно-морскими силами Корпуса и американцами. Тогда у Ирана потребовали подписать перемирие. Он долго сопротивлялся и одновременно продолжал борьбу с Ираком. Закончилось тогда тем, что американцы начали стрелять по всему подряд. Сложно поверить в версию, что иранский рейсовый пассажирский самолет был сбит просто так. После этого случая иранцам стало понятно, что американцы готовы к таким действиям. Тогда Хомейни сказал, что готов подписать перемирие, которого хотели и американцы.

Трамп, видимо, знает про этот эпизод. В итоге Иран частично капитулировал и отошел, но тогда он был загнан в угол, и у него ничего не было. На тот момент было 8 лет войны, разруха. Но на сегодняшний день американцы загнали в угол страну, которая может «кусаться» в военном и политическом плане, однако у Белого дома нет понимания этого.

Сулеймани мог вести переговоры с саудитами

– Каково место Турции, России в данном конфликте?

– Это страны, которые не хотят разгорания конфликта, но это не значит, что они собираются заступаться за Иран. Здесь ситуация довольно таки однозначная: все хотят одновременно договориться и с Ираном, и с Вашингтоном. Их общая линия такая: не нужно создавать ещё одну конфликтную волну на ровном месте. Они призывают к сдержанности, поиску правильных решений.

Есть такая идея в США, что самый гарантированный вариант для денуклеаризации Ирана – разжигание гражданской войны, потому что иранская ядерная программа продвинулась очень далеко. Гарантировано демонтировать ее не получится. Там есть много местных специалистов, которые знают, куда включать эту и ту центрифугу. Также есть объекты, которые не разбомбишь. Все же, чтобы демонтировать эту программу, нужно превратить Иран в еще одно дикое поле.

– Отдельные издания публиковали сведения, что Сулеймани хотел встретиться с саудовскими переговорщиками в Ираке и договориться о нейтралитете между Саудовской Аравией и Ираном. Как Вы относитесь к этой информации? Если она имеет место быть, то как на этот процесс влияет ликвидация генерала?

– Сулеймани был в Багдаде с официальной миссией по официальному приглашению премьер-министра Ирака. Участвовал в переговорах с саудитами и привез им некий ответ на прежние предложения. Включало ли это в себя некий глобальный план? Я очень сомневаюсь. Говорить о глобальных делах не входит в обязанности Сулеймани. Его персона сильно раздута западными СМИ, которым был нужен некий профессор Мориарти. Бен Ладен тогда погиб, вот они и нашли себе нового.

Сулеймани безусловно, героичекая фигура, хороший военный. Но не нужно преувеличивать его значение. Он просто высокопоставленный функционер корпуса. Если смотреть конкретно по Саудовской Аравии, то он, скорее всего, в Багдад не поехал бы, если бы не было приглашения.

Он фактически парламентер и был убит как таковой. В этом весь ужас ситуации, ведь он официальная персона, которая находилась там с дипломатической миссией. Это возмутило всех.

Турецкое правительство не очень хорошо относилось к Сулеймани и тому, чем он занимался. Турецкие СМИ открыто обсуждали, что Сулеймани виноват в том, что происходило в Идлибе, Алеппо. Поэтому было удивительно, с одной стороны, когда Эрдоган вышел и сказал, что Иран имеет право на месть. Но речь не о Сулеймани, а о самом принципе, об убийстве чужого чиновника. Это просто чистейшая провокация.

Почему она могла быть сделана? Я думаю, что Трамп решил пойти на знаковую вещь, по его мнению. Кого он знает из Ирана? Несколько человек, в том числе Сулеймани, вот на него и пал выбор. Убийство было очень демонстративным и вызвало резкую реакцию Ирана. Но, повторюсь, он был всего лишь одной персоной из офицеров корпуса.

Задачей было спровоцировать Иран на резкие действия, потому что, с точки зрения Вашингтона, окно возможностей, чтобы остановить Иран на пути к получению ядерного оружия, закрывается. Осталось мало времени. После разрыва Трампом ядерной сделки Иран начал вновь всем этим заниматься. Скорее всего, есть максимум года 3-4 до того, как у Ирана появятся все эти возможности. Трамп посчитал, что раз не получается начать переговоры с Ираном сейчас, когда европейцы его не поддерживают, то нужно идти на конфронтацию.

Консерваторы придут к власти в Иране

– Каков ваш прогноз по поводу Ирана и ситуации вокруг него?

– Кроме выборов президента США в феврале пройдут выборы в иранский парламент, который является очень влиятельной структурой: тот, кто имеет большинство голосов, влияет на многое. Практически через год будут проходить выборы президента. Уже сейчас понятно, что политически обанкротились либеральные сторонники договоренности с Западом: с таким общественным мнением как сейчас, реформисты могут не надеяться на получение голосов. В парламенте, скорее всего, будут люди, выступающие за более радикальный и революционный курс. То же самое будет и с президентом. Видно, что с этого года в Иране ситуация поворачивается в жесткую сторону, и это может казаться небезопасным. Но, с другой стороны, я бы не преувеличивал, потому что все зависит от политэкономии.

Фактически, ситуация вертится вокруг одной вещи: как и на что жить. В этом вопросе появляются две группы: те, кто говорят о союзе с Западом и те, кто связаны с КСИР. И как оказалось, те, кто «кусается», вызывают к себе больше уважения.

Данные фракции между собой конкурируют, но в конечном счете одержат победу на выборах те, что говорят о необходимости периодически «кусаться». Я бы не сказал, что они ужасно желают уничтожения Израиля и так далее. Их зря демонизируют. Я думаю, что есть амбиции в плане регионального влияния, создания альтернативного проекта, но это не те силы, которые создали Аль-Каиду и подготовили каких-то людей, которые занимались кровавой резней.

Если посмотреть, на что сетуют американцы в ситуации с Сулеймани, то СМИ пишут, что он злодей и прочее. Но здесь вопрос в разных точках зрения: есть разница в том, что делал он, и что делал Бен Ладен. По последней ракетной атаке видно, что иранцы хотят отстоять свою точку зрения и вести диалог.

– Как влияет нынешний конфликт вокруг Ирана на сотрудничество с ЕАЭС? Что можно ожидать от взаимоотношений Беларуси и Ирана?

– Для того чтобы ЕАЭС сотрудничал с Ираном, нужно разрешить один вопрос: найти возможности для проведения платежей. Делать это через обычные банки нереально, потому что никто не захочет с этим связываться, так как здесь же возникнет угроза американских санкций. Для начала, необходимо вести платежи не в долларах и создавать платежную систему. Пока эти два момента не будут разрешены, сложно браться за другие вопросы сотрудничества.

То же самое касается и Беларуси. Ей столкнуться с американскими санкциями не хочется. Именно поэтому с начала 2010‑х гг. белорусские фирмы очень осторожно подходят к этому вопросу. И здесь ясно, что в водоворотах сегодняшнего мира, пока существует гегемония Вашингтона, она не оставляет Беларуси выхода. Небольшая страна не может одна пойти против общей тенденции.

Подготовила Елизавета Кутюн