27 февраля официально стартовал перекрестный год Кыргызстана в России и России в Кыргызстане. Как отметил накануне визита в Москву кыргызский президент Сооронбай Жээнбеков, развитие двусторонних отношений в рамках ЕАЭС является для Бишкека приоритетом во внешней политике. А успех интеграции, по его словам, требует учитывать множество аспектов, в частности – умения идти на компромисс ради общего блага союзников. О текущем состоянии российско-кыргызских отношений и перспективах дальнейшего развития Евразийского союза в комментарии для «Евразия.Эксперт» рассказал советник премьер-министра Кыргызстана Кубат Рахимов.

– Как вы оцениваете сегодняшние российско-кыргызские отношения, их перспективы и барьеры?

– На мой взгляд, российско-кыргызские отношения находятся сейчас на пике. У нас парламентская республика, и мы не видим таких сил, которые был отрицали роль и значение России для Кыргызстана. И это не только потому, что более 700 000 человек работает на рынке труда в РФ, и не только потому, что у нас большая часть торговли происходит со странами ЕАЭС и Россией. Здесь более глубинные вещи.

Мы не просто являемся союзниками по ОДКБ: у нас есть база ОДКБ, которая предполагает участие российских военно-космических сил. Мы не просто союзники по ЕАЭС: если брать все инициативы России по углублению интеграции, практически нет таких, по которым Кыргызстан бы возражал. Русский язык у нас официально закреплен в Конституции, что также является важным культурным моментом.

Очень важно, что перекрестный год с Россией совпадает с 75-летием Победы в Великой Отечественной войне. В настоящий момент в Кыргызстане уже создан штаб, который полностью погружен в эту тематику. Это происходит на таком уровне, что тот же «Бессмертный полк» объявляется официальным проектом и фактически становится частью нашей идеологии.

По сути, те партнерские отношения, которые Россия строит со странами Центральной Азии, наиболее выраженно проявляются именно по Кыргызстану. Это принципы комплементарности, взаимоуважения и открытия друг другу. Последнее – это как раз то, чего нам не хватает в рамках ЕАЭС.

На перекрестный год запланировано более 1000 мероприятий. В феврале состоялась встреча Владимира Путина с Сооронбаем Жээнбековым, где был легитимизован этот год. Фактически круглые сутки работает посольство Кыргызской республики в РФ и, соответственно, посольство РФ в Кыргызстане, люди полностью погружены, и занимаются этим не формально, будто им надо просто выполнить задачу, а, я бы сказал, с душой.

– В ходе выступления на круглом столе «ЕАЭС в новом десятилетии» вы озвучили пожелание, чтобы Российско-Кыргызский фонд развития начал работать не только в Кыргызстане, но и во всех остальных странах ЕАЭС. Чем это может быть выгодно странам-участницам?

– В планах было инвестировать $500 млн, а это достаточно большой объем, плюс была опция для дополнительного привлечения такой же суммы. $1 млрд – это уже серьезные планы по реиндустриализации. Среди того, что сейчас уже профинансировал и запустил Российско-Кыргызский фонд развития (РКФР), есть достаточно серьезные проекты, которые в первую очередь заточены под длинные цепочки стоимости. Основной смысл этих проектов – как раз цепочки добавочной стоимости, потому что без них финансировать какие-то отдельные участки уже бессмысленно. При этом оказалось: специфика экономики Кыргызстана такова, что продолжение этих цепочек лежит либо в Казахстане, либо в России.

Кыргызстан – аграрно-сервисная страна и, во-первых, является рынком сбыта для современной аграрной техники, во-вторых, является местом, где можно применить современные аграрные технологии. Это проявилось, к примеру, на уровне модернизации сахарных заводов: там была реализована очень интересная, по сути – классическая евразийская схема. В ней участвовали белорусские подрядчики, при этом деньги выделялись Российско-Кыргызским фондом развития, а рынком сбыта являлся Казахстан, то есть были вовлечены четыре страны. Поэтому в данном ключе необходимо каждый раз смотреть глубже.

Перспективы евразийского фонда развития, который потенциально мог бы вырасти из РКФР, видны для меня достаточно четко.

Прежде всего, это проекты, в которых мы могли бы делать прорывы, и которые связаны с hi-tech, робототехникой и искусственным интеллектом. По сути, для этого нам необходимо уйти от парадигмы предыдущего технологического уклада.

К сожалению, сейчас у РКФР парадигма предыдущего технологического уклада, потому что он был призван перезагрузить экономику Кыргызстана, которая, мягко говоря, не самая сильная. А когда ты привязан к слабой основе, то вынужден использовать достаточно примитивный инструментарий. Фактически, сейчас РКФР занимается ломбардным кредитованием (то есть кредитованием под залог), а раз экономические силы внутри страны слабые, то и закладывать им особо нечего, такой вот парадокс. Переходить на проектное финансирование стороны просто не стали, перестраховавшись и отложив это на второй этап, который не случился.

Сейчас менеджмент РКФР говорит о том, что им не нужны $500 млн, которые могли бы быть привлечены дополнительно, потому что и так еще фактически недоиспользованы $400 млн. Разве эти деньги не нужны белорусской, российской или казахстанской экономике? Я считаю, что это не так. И здесь нужны буквально два-три хороших проекта, и все: Фонд перезагрузится, и будет полезен всем пяти странам, которые входят в ЕАЭС.

– С начала действия Договора о создании ЕАЭС прошло пять лет. Как, на ваш взгляд, сейчас развивается интеграция, и что должно произойти для того, чтобы она продолжала успешно развиваться в дальнейшем?

– Хороший вопрос, но достаточно риторический, потому что, когда идет какой-либо процесс, всегда добавляются оговорки, исключения, изъятия и так далее. Как человек, который работал внутри Евразийской экономической комиссии и который продолжает совмещать экспертную деятельность с работой в правительстве Кыргызской Республики, хочу сказать, что мы попали в ситуацию, когда столкнулись пять бюрократических машин. И есть еще шестая бюрократическая машина, которую мы дополнительно создали – ЕЭК.

Получается очень интересный эффект, когда национальный экономический эгоизм превращается в некоего «Бугимена»: чем больше его боятся, тем он становится выше. Сейчас существует «Бугимен» евразийской интеграции, поэтому нам необходимо каждый раз делать перезагрузку. Прошло пять лет, и сегодня мы должны остановиться и посмотреть, где мы «перекрутили».

В моем понимании, по многим отраслевым позициям мешают развитию не серьезные проблемы, а узкие локальные моменты и бюрократические аспекты.

Неоднократно присутствовал на советах ЕЭК и видел, что существуют вопросы, которые вынуждены решать на уровне премьер-министров (а то и президентов), просто разрубая гордиевы узлы, которые не решаются на уровне экспертов или правительств конкретных сторон. И нужно сейчас вот этого «Бугимена» в себе победить, и именно для этого нам и нужны мероприятия экспертного типа. Нужно найти место для наших аналитических центров и тех людей, которые генерируют смыслы, потому что от правильных смыслов рождаются правильные действия.

Нам нужна перезагрузка, и здесь очень конструктивно предложение белорусской стороны о том, что необходимо убирать и расчищать ограничения, завалы, которые будут возникать практически постоянно. Из-за того, что вопросы не прорабатываются, они застревают, а в итоге мы просто пугаемся и даже не подходим к некоторым вопросам, многие из которых можно на самом деле решить очень легко и просто.

Беседовала Ксения Волнистая