Июнь для Армении начался с ухудшения эпидемической обстановки: резкий рост новых случаев коронавируса привел к тому, что в больницах перестало хватать коек для всех нуждающихся. Переболеть выпало даже семье премьера, который использовал время вынужденного «больничного» для усиления информационной работы по борьбе с пандемией среди населения. О том, как власти пытались справиться с кризисом здравоохранения и насколько результаты их работы повлияют на настроения избирателей, читайте в статье преподавателя кафедры политологии Российско-Армянского (Славянского) Университета (Ереван) Норайра Дунамаляна.

Ситуация в Армении вокруг коронавирусной инфекции остается сложной, если не сказать критической. 9 июня в Армении было зафиксировано 13675 случаев заражения, из которых 4451 выздоровели и 217 пациентов умерло. На данный момент в Армении 8933 человек проходят лечение, а премьер-министр Никол Пашинян уже заявил о возможных 20-30 тыс. бессимптомных больных. Ситуация усугубляется еще и тем, что успешный на начальном этапе эффект от введения карантина (март-апрель) был сведен на нет резкой отменой ограничений уже в начале мая. Весь этот процесс уже был хорошо проанализирован армянскими экспертами в контексте динамики заражения и поиска путей выхода из кризиса, но в этой статье мы бы хотели остановиться на текущей ситуации и политических последствиях эпидемии.

С правом на ошибку

Пандемия заострила многие проблемы и ускорила тенденции, которые уже существовали на глобальном и локальном уровнях. Если в политике или экономике возможно использовать путь проб и ошибок (хотя и с большой вероятностью проиграть), то в случае эпидемии любая ошибка стоит жизней людей.

Команда Пашиняна не смогла использовать преимущество, полученное изначально и снизившее количество заражений, хотя и в середине марта уже наметилось два больших очага эпидемии. Жесткий карантин, действовавший в период с 16 марта по 4 мая, не смог окончательно остановить волну заражений, а экономические потери становились все более ощутимыми. Из-за страха перед экономическими последствиями карантина власти были вынуждены объявить о постепенном снятии ограничений, после чего был зафиксирован резкий рост заболеваемости (Рис. 1), продолжающийся по сей день, хотя сейчас мы видим некоторые тенденции к спаду.

Рис. 1. Динамика заражений Covid-19 в Армении. [Источник]

Основные недочеты борьбы с коронавирусом касались все тех же проблем, которые неоднократно проявлялись после «бархатной революции» 2018 г.: неопытность кадров в сложной ситуации, отсутствие слаженной работы ведомств, кризис некоторых госорганов (полиция, СНБ и другие) и зацикленность на внутриполитических проблемах. Последнее стало ахиллесовой пятой армянской власти, так как критическая масса нерешенных внутриполитических конфликтов если не «замораживалась», то обрастала новыми сюжетами. Напомним, что кампания за проведение конституционных изменений, возглавляемая Пашиняном, прекратилась только 12 марта, когда был выявлен шестой подтвержденный случай заражения коронавирусом (первый обнаружили 1 марта), после чего 16 марта ввели режим чрезвычайного положения, а референдум был отменен.

К счастью, политическая целесообразность проведения конституционного референдума не была поставлена властью выше жизненно важных интересов общества. С другой стороны, было понятно, что ни власть, ни общество не осознают масштабы происходящего.

Стихийность действий властей и реакция общества в дальнейшем проявились в непоследовательности введения различных ограничений (закрытие торговых центров, отсутствие контроля над выполнением решений комендатуры, споры вокруг введения штрафов и изменений в «законе о Чрезвычайном положении», обсуждения антикризисных пакетов социальной помощи), которые не столько тормозили заражение или негативные последствия карантина, сколько множили бюрократические проблемы. Параллельно продолжались антикоррупционные процессы, а также обсуждение судебных реформ правительством.

Политическая система Армении так и не перешла в «коронавирусный режим». Армянское руководство воспринимало проблему как временную, успокаивая население и избегая паники, что привело к частичному использованию мобилизационного потенциала в начале. Даже те политические возможности, которые предоставил режим ЧП, не были реализованы (кроме поправок в закон об онлайн-контроле над контактами инфицированных), а политическая система продолжала работать в штатном режиме. Такому положению дел способствовали противоречивые заявления правительства и, в частности, министра здравоохранения Армении Арсена Торосяна, которые были скорее реакцией на текущую ситуацию, чем описанием какой-либо стратегии действий. «Коронавирусный» мобилизационный режим стал отчасти работать и давать свои результаты только в начале июня в свете колоссального роста зараженных, о чем мы поговорим ниже.

Между экономикой и здравоохранением

К середине апреля стало очевидно, что экономика не выдержит двух месяцев карантина, а антикризисные меры не в состоянии компенсировать экономические трудности населения, хотя восемнадцать программ, разработанных правительством, значительно смягчили социально-экономический эффект пандемии. Была оказана помощь в виде единовременных выплат каждому лишившемуся работы и семьям с детьми, отдельные программы касались поддержки бизнеса. Косвенный эффект реализации этих программ способствовал расширению базы Комитета госдоходов и скорректировал картину для системы соцобеспечения.

На макроэкономическом уровне прогнозы о состоянии армянской экономики были неутешительными. Показатели экономической активности за январь-апрель снизились на 1,7% по отношению к тому же прошлогоднему периоду. Различные международные институты и аналитические центры (ВБ, МВФ, ЕБРР и др.) давали прогноз спада ВВП в диапазоне от 1,5% до 4,4%. Вместе с тем, такая ситуация угрожала ростом безработицы в стране.

Учитывая эти обстоятельства, власть пошла на смягчение ограничений уже 4 мая, хотя режим ЧП был продлен до 13 июня. Это решение вскоре слишком дорого обошлось сфере здравоохранения.

Несоблюдение правил безопасности гражданами привело к резкому росту заболеваемости, так как окончание карантинного режима ассоциировалось с решением проблемы.

В политической сфере события также начали развиваться более бурно: конфликт между властью и парламентской оппозицией стал более заметным; в общественный дискурс была введена еще одна «раздражительная» тема (принятие конвенции Лансароте о защите детей от сексуального насилия); активизировалась внепарламентская критика власти; правительство стало снова обсуждать вопрос о разрешении кризиса вокруг КС, но уже альтернативными референдуму путями.

Основным итогом всей этой ситуации стал рост заражений, так как общество было переведено в обычный режим в условиях чрезвычайного положения. Если в течение апреля можно было говорить, что система здравоохранения контролирует ситуацию, судя по стабильному количеству получающих лечение (Рис. 2), то в мае ситуация резко ухудшилась. Обязательный масочный режим, который постепенно ужесточался в период с 19 мая до 4 июня, дал свои результаты, и динамика заражений показала тенденцию к снижению. По данным на 8 июня лечение получало 8943 человека, а уже 9 июня эта цифра снизилась до 8933.

Рис. 2. Количество больных Covid-19, получающих лечение. [Источник]

«Фейсбукократия» и ее пределы

1 июня премьер-министр заявил, что он и его семья также заразились коронавирусом. Несмотря на болезнь, Пашинян взял на себя всю информационную нагрузку борьбы с пандемией, используя довольно экстравагантные методы: он стал публиковать фото нарушений на официальной странице Facebook. Правда, это вызвало волну негодования из-за непроверенных источников и вообще поощрения «доносов», но, скорее всего, этот акт стал свидетельством недоверия к полиции и другим госорганам, которые не смогли обеспечить соблюдение санитарных норм.

Однако это не единственная причина. Пашинян попытался вовлечь большее число населения с целью поднять общий уровень осознания проблемы. Такой подход может показаться слишком «популистским», но определенный эффект эта акция возымела: банки, рестораны и продовольственные магазины начали заставлять граждан соблюдать требования правительства. Прямые эфиры премьера уже не назовешь новостью, но даже в условиях заражения он совместно с министрами и должностными лицами устраивал брифинги на своей странице.

Пашинян остался единственным политически устойчивым институтом в критический момент роста заражений. Это довольно странный вывод, но органы исполнительной или законодательной власти так и не доказали своей состоятельности.

Последние флешмобы Пашиняна лишь демонстрируют тот факт, что он не отказался от, по сути, «митинговой» коммуникации со своими сторонниками, используя данный инструмент в критических ситуациях. Именно поэтому население начало более строго соблюдать санитарные нормы, чем в начале режима ЧП.

Такое положение дел свидетельствует одновременно о слабости институциональной основы государства и сохранении довольно устойчивых позиций самого Пашиняна. Это не означает, что одно исключает другое, но политическая система становится крайне нестабильной, и эпидемия более ясно показала изъяны современной армянской политики. К тому же прерванные политические процессы переводят коронавирусную повестку в политическое русло, и оппозиционные силы все больше используют этот удобный инструмент в вопросе критики властей.

Помощь извне

Активный политический процесс не означает отсутствия угрозы заболеваемости, а наоборот, искажает общую картину. На данный момент Армении необходимо сохранить стабильное соотношение между заразившимися и выздоровевшими с уклоном в сторону увеличения последних, чтобы сфера здравоохранения продолжала выполнять свою функцию в штатном режиме (что не предусматривает снижения мобилизации сферы остальных госструктур). Текущая критическая ситуация заставила привлечь ресурсы регионов для обеспечения койками новых больных, но в случае роста заражений придется надеяться на помощь извне. Другой проблемой остается необходимость тестирования большего количества населения для определения масштабов угрозы. Для этого необходимо приобрести новые партии тестов из Китая или России, а также сырье для их изготовления на месте. В Армении уже было проведено 71405 тестов, но новое тестирование необходимо для выявления возможных масштабов эпидемии.

В первом случае уже была предложена помощь со стороны руководства Грузии. Грузинский опыт в этом смысле полезен с точки зрения обмена опытом и поддержки (на 8 июня в Армении было зафиксировано 13325 зараженных, в Грузии – 808, в Азербайджане – 7239).

С другой стороны, если говорить о евразийских интеграционных процессах, пандемия стала катализатором некоторых политических противоречий внутри Союза (к примеру, в вопросе общего энергетического рынка). Но в тоже время создание «зеленого коридора» в ЕАЭС освободило от ввозной пошлины дезинфицирующие средства и медицинское оборудование, а также установило запрет на вывоз санитарных средств и отдельных видов продовольствия из ЕАЭС на начальном этапе, хотя последние решения ЕЭК предоставили возможность экспортировать некоторые медицинские товары. Кооперация на уровне производства тестов также остается актуальной.

Важным вопросом также остается разработка пакета антикризисных мер в рамках Евразийского банка развития и Евразийского фонда стабилизации и развития, поскольку социально-экономические последствия коронавирусной эпидемии могут сильно затормозить евразийскую интеграцию и минимизировать положительный эффект предыдущего периода.

Заключение

Руководство Армении упустило шанс решить проблему распространения коронавируса на начальном этапе, добившись определенных успехов. Вместо этого в мае политическая жизнь страны еще больше активизировалась. Система была приведена в «коронавирусный режим» только к концу мая-началу июня, что способствовало снижению темпа заражений по причине предпринятых мер (масочный режим, контроль над скоплением людей, информационные акции премьера, отставки должностных лиц из-за несоблюдения санитарных норм и так далее). Несмотря на это, армянская власть и общество показали низкий уровень сознательности перед угрозой массовых заражений, а, с другой стороны, коронавирус стал причиной политических спекуляций оппозиционных сил. Армянское руководство, в свою очередь, не смогло организовать систему борьбы с эпидемией, основанную на научном анализе проблемы.

В прошлом мы писали, что политическая система Армении постепенно приближается к точке бифуркации, в которой произойдет качественная смена всей системы. Пандемию можно назвать такой точкой. Пространства для маневра у армянской власти остается все меньше, что может привести к углублению кризиса в случае непогашения различных очагов нестабильности как внутри власти (низкий уровень организованности), так и в государстве в целом (конфликт ветвей власти, слабый контроль над региональной властью).

Норайр Дунамалян, кандидат политических наук, преподаватель кафедры политологии Российско-Армянского (Славянского) Университета (Ереван)