Сопровождающий пандемию экономический кризис не обошел Армению стороной. Ситуация заставила власти ослабить карантинные меры, однако теперь правительству приходится справляться с подъемом заболеваемости и выступлениями оппозиции, которая воспользовалась предоставленным поводом для критики. Ключевые экономические вызовы, которые придется решать Еревану во время и после эпидемии, а также то, как ситуацией для продвижения своей политики могут воспользоваться внешние игроки, в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал доктор политических наук, президент Института энергетической безопасности (Армения) Ваге Давтян.

– Ваге Самвелович, как вы оцениваете влияние пандемии на экономическую ситуацию в Армении? Какие отрасли больше всего пострадали?

– Как и во всем мире, в Армении пандемия отрицательно влияет на темпы экономического роста. Базовая проблема заключается в том, что ряд ключевых отраслей армянской экономики оказываются под достаточно серьезным ударом. Сельское хозяйство Армении преимущественно нацелено на экспорт в направлении стран Евразийского союза и России в частности, а мы знаем, что в результате пандемии и спада экономической активности, а также в результате резкого падения цен на нефть весной текущего года произошла девальвация российского рубля.

Фактически, армянская перерабатывающая отрасль, которая была нацелена на экспорт своей продукции в Российскую Федерацию, столкнулась с проблемами конкурентоспособности на российском рынке, что непосредственным образом бьет по экономике страны.

Что касается общих показателей, то здесь мы можем прогнозировать сокращение экономического роста на 2-2,5% по результатам 2020 г., что прежде всего обусловлено волнами коронавируса.

– Если кризис, связанный с ценами на нефть и коронавирусом, затянется, какие риски это принесет для экономики Армении?

– Про сельское хозяйство я вам уже рассказал, и второе направление, которое непосредственно сопряжено с конъюнктурой на мировом рынке – это рынок цветных металлов, на котором Армении занимает в целом неплохие позиции. В структуре армянского экспорта цветные металлы и, в частности, медь занимают ключевую позицию, и по результатам 2019 г. тут был зафиксирован серьезный рост, которого не было в течение последних десяти лет. Однако сейчас вместе с ценами на нефть упали и цены на мировом рынке цветных металлов, что привело к сокращению финансовых поступлений в экономику Армении, а это не может не отразиться на сокращении бюджетных средств. Вот это два ключевых направления для Республики Армения. Впрочем, важно констатировать, что сегодня, параллельно с ростом цен на нефть, которые перевалили за 40 долларов за баррель, растут также цены на цветные металлы, что внушает некоторый оптимизм.

Второй фактор, который можно здесь обозначить, опять-таки связан с Российской Федерацией и девальвацией российского рубля, что непосредственным образом повлияло на покупательскую способность в самой России. Как мы знаем, в России очень большая армянская община, которая на протяжении последних двух десятилетий очень активно осуществляла и продолжает осуществлять прямые трансферты в Республику Армения. Примечательно, что доля прямых трансфертов в структуре экономики Армении составляет 15%, поэтому это достаточно серьезный показатель и, как мне кажется, сокращение покупательской способности в РФ (в частности армянской диаспоры) значительно сократит и трансферты, что неизбежно приведет к понижению ВВП Республики Армения. Это тоже очень важный момент, который следует принимать во внимание.

Очень часто принято говорить и о рынке бензина и дизельного топлива. Более 90% бензина и дизтоплива в Армению экспортируется из России, где действует компенсационный механизм – демпфер, позволяющий сохранять стабильность цен на внутреннем рынке при падении нефтяных котировок. В результате падения мировых нефтяных рынков падение цен на нефтепродукты в России было незначительным, что зеркальным образом отразилось на Армении, связанной с «Роснефтью» договором еще с 2013 г. Однако при падении цен на нефть марки Brent до $15-20, а также кульминационном падении российской марки Urals до $7-8 даже такой зарекомендовавший себя механизм, как демпфер, начал создавать риски для российского рынка.

Если внутренний рынок благодаря жесткому госрегулированию все еще продолжает демонстрировать относительную стабильность, то на экспорте нефтепродуктов из России ситуация сказывается в наибольшей степени. Очевидно, что в странах, в которых отсутствуют подобные механизмы госрегулирования, цена на нефтепродукты продолжает падать, следовательно, российские нефтепродукты в целом могут оказаться неконкурентоспособными на внешних рынках. Поэтому экспорт нефтепродуктов из России сегодня осуществляется в полном соответствии с мировыми тенденциями. В результате в Армении наблюдается падение цен. В случае с бензином на сегодняшний день его цена колеблется от 280 до 300 драмов (~$0,58-0,62) в зависимости от марки.

Конечно, это падение не будет нести перманентного характера: уже сегодня мы наблюдаем за ростом котировок. Он пока очень сдержанный, но в перспективе можно ожидать, что по результатам 2020 г. мы будем иметь среднюю цену приблизительно в $35 (это та цена, которая основным экспортерам нефти позволит сохранить относительную стабильность).

– Следует ли ожидать роста внешнего влияния в Армении из-за пандемии? Какими отраслями экономики могут заинтересоваться внешние игроки для скупки предприятий или земель по бросовым ценам?

– Базовая проблема, которая имеется сегодня в Республике Армения, особенно в течение последних двух лет (2018-2019 гг.) – это сокращение прямых иностранных инвестиций, что обусловлено достаточно непредсказуемой экономической политикой, проводимой властями. Армении сегодня необходимо искать новые модели своего экономического развития.

Мне представляется, что в условиях текущего кризиса, который, в отличие от кризиса 2008-2009 гг., приведет к серьезным структурным изменениям мировой экономики, новая экономическая модель Армении должна выстраиваться на принципах увеличения государственного влияния в рыночных процессах и протекционизма. Даже в ЕС сегодня мы наблюдаем за участившимися разговорами и заявлениями о суверенитете, в том числе – экономическом, и необходимости возврата к идее национального государства. Думаю, в этом смысле мы сегодня находимся в очень важном переходном периоде. Но, увы, проблема разработки новой экономической модели не находится на повестке Республики Армения в настоящий момент.

Что касается конкретных отраслей, то, как мне кажется, в сложившейся ситуации это, конечно же, высокотехнологичная сфера и информационные технологии. Это направление традиционно, еще начиная со времен Советского Союза, было очень сильно развито в Республике Армения, и сегодня также информационные технологии являются одним из ключевых направлений армянской экономики. У нас есть действительно очень большой кадровый и интеллектуальный потенциал, наши продукты и кадры востребованы по всему миру. Поэтому, если мы и можем сегодня прогнозировать какое-то увеличение экономического влияния в Армении, то это, прежде всего, будет наблюдаться именно в сфере информационных технологий (особенно с учетом вызовов цифровизации образовательного процесса и отдельных экономических направлений с их переходом в цифровой режим). Здесь Армении есть, что сказать, в том числе с учетом конкурентоспособной цены производимой продукции.

– Можно ли ожидать активизации в Армении Китая с учетом того, что Пекин первым справился с пандемией и усиленно взялся за восстановление экономики?

– Китай на протяжении последних лет (особенно начиная с 2014-2015 гг.) проводит достаточно активную гуманитарную и культурную политику в Республике Армения. В последние годы в Армении были открыты центры изучения китайского языка, функционирует Институт Конфуция, а примерно год назад в Ереване была открыта китайская школа. Все это следует рассматривать в контексте китайской «мягкой силы».

Что касается экономического взаимодействия, то на армянской экономической повестке сегодня находится проект строительства автомагистрали «Север-Юг», которая должна соединить Иран с Грузией по территории Республики Армения. Здесь имеется огромное количество подводных камней, связанных с различными коррупционными схемами, но, тем не менее, этот проект имеет геостратегическое значение для Республики Армения, и сегодня мы понимаем, что его полноценная реализация возможна лишь при непосредственном участии китайской стороны с вовлечением проекта автомагистрали в китайскую инициативу «Один пояс – один путь».

Есть и определенный интерес к этому с китайской стороны (мы на протяжении последних нескольких лет слышали многочисленные заявления со стороны Министерства иностранных дел Китайской республики, со стороны посла Китайской республики в Армении и так далее о заинтересованности китайской стороны в этом направлении). Я считаю, что это может быть одним из базовых направлений армяно-китайского экономического взаимодействия, которому сегодня как никогда необходимо придать дополнительный импульс.

В целом же Китай рассматривает Южный Кавказ (и не только отдельные страны, а весь регион), как один из ключевых пунктов реализации своей геостратегии с целью выхода через Черное море и турецкие проливы в Средиземное море, которое является для китайской торговли стратегическим логистическим направлением.

Уже сегодня мы наблюдем увеличение удельного веса Китая на транспортном рынке Южного Кавказа: мы знаем о его участии в реализации проекта железной дороги Баку-Тбилиси-Карс, о создании в Грузии грузино-китайской зоны свободной торговли. Также Китай сегодня достаточно быстрыми темпами строит самое крупное посольство на территории Республики Армения, расположенное, кстати, по соседству с не менее громадным посольством США. Это является показателем того, что данный регион (и Армения в том числе) является ключевым направлением в реализации китайской внешней стратегии.

Конечно, пандемия несколько затормозила этот процесс. Думаю, что после преодоления кризиса Китай продолжит реализовывать свою политику в новом качестве. Впрочем, имеются и некоторые проблемы. Как известно, недавно Армения присоединилась к инициированному США Международному альянсу за свободу вероисповедания (International Religious Freedom Alliance), который выделяется своей антикитайской позицией. В рамках сотрудничества с альянсом предполагается использование местных СМИ для осуществления антикитайской пропаганды, что не может не повлиять на армяно-китайскую повестку и отношения в целом.

– Переключимся на Запад. Следует ли ожидать увеличения влияния Европейского союза и США на Армению?

– Если подойти к вопросу концептуально, то мне представляется, что тезисы, которые периодически звучат со стороны различных экспертов, ученых и публицистов о том, что мир после коронавируса будет совершенно другим, и что сегодня предпринимаются реальные попытки формирования нового мирового порядка, выглядят более чем объективно. Действительно, сейчас на наших глазах формируется новый мировой порядок – как мне кажется, с попыткой вернуться к некоторым базовым положениям тех систем, которые существовали раньше. В частности, это возврат к традициям Вестфальской системы с принципом невмешательства в дела друг друга, и ялтинско-потсдамской системы. Особенно важно остановиться на последней, которая предполагает четкое разделение зон влияния.

Постсоветская трансформация не привела к ожидаемым результатам, и можно предположить, что в рамках нового мирового порядка, который неизбежно грядет и будет сформирован в ближайшее десятилетие, мы будем наблюдать за распределением зон влияния между традиционными геополитическими игроками с одной стороны и новыми игроками – с другой. Под новыми игроками, прежде всего, следует понимать Китай, в долгосрочной перспективе – Индию. Мне представляется, что Республика Армения и в целом Южный Кавказ в рамках нового мирового порядка и новых разграничительных зон влияния окончательно закрепятся в зоне влияния Российской Федерации, что вполне вписывается в классическую геополитико-пространственную логику.

И эти тенденции мы наблюдаем, на самом деле, уже сегодня. Мы видим, как в последние годы политика Соединенных Штатов Америки и Европейского союза стала в Армении достаточно пассивной. Если брать европейское направление и такое базовое направление реализации европейской политики в регионе, как «Восточное партнерство», то пересмотр правил реализации данной программы для стран-участниц также свидетельствует о том, что ЕС уже не руководствуется теми идеалистическими принципами и положениями, которые постулировались на протяжении 1990‑х гг. – начала 2000‑х гг., в период постсоциалистического транзита.

С этой точки зрения я лично могу прогнозировать ситуацию, в которой данный регион и Республика Армения будут все больше и больше уходить из-под влияния Соединенных Штатов Америки и Европейского союза. Правда, это вовсе не означает, что внутри армянского общества, как и в рядах армянских властей, нет соответствующих субъектов или структур, которые продвигают условно «прозападную» линию. Но мы также должны достаточно четко проводить здесь демаркационную линию между понятиями «США», «ЕС» и теми неофициальными институтами и общественными организациями, фондами и так далее, которые реализуют свою стратегию, не всегда совпадающую с официальной политикой центра (в данном случае с Вашингтоном, Брюсселем и так далее).

В армянском истеблишменте есть представители, которые являются сторонниками глобалистско-неолиберального подхода, и не скрывают этого.

Будучи, скажем, членами парламента, они продолжают занимать определенные позиции в фондах «Открытого общества», знаменитого «Фонда Сороса», с аффилированными структурами, преследующими радикальные, по сути, антинациональные цели. Но это вовсе не говорит о том, что активизация этих кружков в Армении соответствует долгосрочным геополитическим интересам Вашингтона или Брюсселя. Наоборот, мы наблюдаем за ситуацией, когда имеются достаточно серьезные разногласия между этими структурами, фондами, общественными организациями и официальными властями тех государств, в которых расположены их штаб-квартиры. Конфронтация между финансовой олигархией во главе с Соросом, Блумбергом и прочими радикалами-неолибералами с президентом Трампом является проявлением этой тенденции.

– Что, по вашему мнению, стоит предпринять России в отношении Армении, как ближайшего союзника, для поддержания ее экономики? Какие двусторонние проекты и проекты в ЕАЭС могут стать взаимовыгодными?

– Базовыми направлениями армяно-российских стратегических отношений продолжают оставаться военное сотрудничество, энергетика и транспорт. Проблемы имеются во всех трех направлениях.

В частности, если говорить о таком стратегически важном для Армении ресурсе, как природный газ, который поставляется в республику преимущественно из Российской Федерации, то здесь переход на национальную валюту во взаиморасчетах позволит снизить риски, перед которыми встает страна в результате оплаты в долларах. Доллар нестабилен, постоянно колеблется, что создает серьезные риски для Армении. Неслучайно в 2015 г. именно армянское правительство выступило с инициативой дедолларизации торговли в рамках Евразийского экономического союза в целом. Это, впрочем, вписывается в геостратегические цели всего ЕАЭС, ведь если ЕАЭС собирается становиться самостоятельной и сильной геостратегической структурой, то понижение удельного веса доллара в рамках Союза не должно иметь альтернатив.

Поэтому, как мне кажется, первый шаг, на который должна пойти сегодня Россия, как в рамках двусторонних отношений с Арменией, так и в рамках взаимодействия в целом в Евразийском экономическом союзе – это осуществление дедолларизации.

– А если говорить о негативных моментах, какие действия, напротив, могут ухудшить российско-армянские отношения? Каких шагов следует избегать?

– Этот вопрос вытекает из предыдущего, и здесь я вынужден затронуть газовую тематику. Мы знаем, что российская компания «Газпром Армения» – это 100% дочка «Газпрома» – подала заявку в Комиссию по регулированию общественных услуг Армении на предмет повышения тарифов в среднем на 11%, при этом есть отдельные сегменты, для которых предполагается повышение тарифов вплоть до 36% (это перерабатывающая отрасль, парниковое хозяйство и так далее). Также новое тарифное регулирование предполагает отмену скидок для необеспеченных семей, что никоим образом не может вписываться в концепцию социального государства. Здесь, как мне кажется, есть существенная проблема, которая бьет по имиджу Российской Федерации в Республике Армения, потому что в результате нового тарифного регулирования будет неизбежно повышен уровень бедности, который в настоящий момент составляет 23,5%. Очевидно, что это бьет по двусторонним отношениям.

При этом мы здесь должны понимать также и меру ответственности армянской стороны, потому что ею на протяжении последних двух лет осуществлялась политика по преследованию (назовем это условно так) некоторых компаний с российским капиталом, функционирующих в Армении. Это большие компании с крупными бюрократическими структурами, и они, конечно же, располагают не всегда прозрачными схемами функционирования, здесь всегда имеется риски коррупционного характера.

В чем же заключается базовая проблема? На мой взгляд – в том, что вместо налаживания с Москвой эффективного диалога с передачей по дипломатическим каналам или через спецслужбы информации о тех нарушениях, которые были выявлены в российских компаниях, с целью выработки совместных мероприятий по решению этих проблем, армянские власти начали бить во все колокола и заявлять, в том числе, в российских СМИ о том, что российские компании в Армении занимаются коррупцией, недобросовестно себя ведут и так далее. Конечно, это нанесло удар по двусторонним стратегическим отношениям. Исходя из этого, заявка на повышение тарифов была ожидаемым шагом со стороны российской компании.

Думаю, нам необходимо перестать выносить все на публичный уровень и начать решать некоторые вопросы двусторонних отношений в закрытом, кулуарном режиме, потому что в результате таких пропагандистских и популистских акций под основной удар попадет население Армении.

Еще я хотел бы добавить несколько слов о реализации в Армении более последовательной и эффективной российской экономической политики. Сейчас это тоже очень серьезный вызов, потому что на протяжении последних двух десятилетий мы то и дело наблюдали за ситуацией, когда все эти компании («Южно-кавказская железная дорога», «Газпром Армения», «Электрические сети Армении», когда последние принадлежали российской компании) оказывались в эпицентре различных скандалов, связанных с недобросовестным исполнением инвестиционных обязательств, с различными коррупционными схемами и так далее.

По моим наблюдениям, проблема заключается в том, что российская сторона, осуществляя в Армении инвестиции, скупая здесь те или иные активы и назначая своих управленцев, не всегда должным образом осуществляет контроль за деятельностью этих самых компаний. Здесь формируется вызов для российской внешнеэкономической политики в направлении Армении, потому что продолжение подобного подхода чревато тем, что не только реализуемые российской стороной инвестиционные программы в Армении не приведут к серьезному экономическому эффекту (а этого, кстати, так и не произошло, ключевые российские компании работают здесь с убытком), но также и навредят двусторонним стратегическим отношениям.

Беседовал Александр Приходько