1 января президент Сербии Александр Вучич официально запустил подачу газа в республику российского газа по «Турецкому потоку». Кроме того, с 5 января начинается вакцинация от коронавируса российским препаратом «Спутник V», 2,4 тыс. доз которого были доставлены в Сербию накануне Нового года. Однако Белград активно сотрудничает не только с Москвой, но и с Вашингтоном, при посредничестве которого в конце 2020 г. было заключено неоднозначное соглашение с Косово. О том, каких действий в регионе стоит ждать от США в новом году, в интервью «Евразия.Эксперт» спрогнозировал научный сотрудник Института славяноведения РАН Георгий Энгельгардт.

– Георгий Николаевич, в сентябре 2020 г. США, Сербия и Косово подписали «Соглашение о нормализации экономических отношений». Чего можно ожидать в связи с этим в 2021 г.?

– Вашингтонское соглашение от 4 сентября 2020 г. прежде всего направлено на вытеснение с Балкан Китая (противодействие ненадежным поставщикам сетей 5G) и России (диверсификация энергопоставок) при расширении присутствия там США. Собственно, уступки Белграда в деле фактического признания независимости Косова в этом документе носили скорее подчиненный характер. Кто-то считает, что раз соглашение было подписано в рамках предвыборной кампании Дональда Трампа, то со сменой администрации оно может просто уйти в историю. Однако я думаю, что этого не произойдет именно из-за его антикитайской и антироссийской направленности. Очевидно, что и при новой администрации эта политика, равно как и политика по расширению присутствия США на Балканах, будет продолжена.

Также следует ожидать новых усилий Вашингтона по склонению Сербии к фактическому окончательному признанию независимости Косово, ведь внешнеполитический блок администрации Байдена представлен ветеранами демократической команды 1990‑х и начала 2000‑х гг., людьми, связанными, в том числе, с балканской политикой, и прежде всего – с отторжением Косова от Сербии.

Они рассматривают нынешнее положение дел в бывшей Югославии как свою незавершенную работу, и для них «довести до конца этот проект» – в каком-то смысле, дело престижа. Таким завершением они считают признание Сербией независимости Косово, снятие этого вопроса с международной повестки, централизацию соседней Боснии и Герцеговины с упразднением Республики Сербской и интеграцию Боснии и Герцеговины и Сербии в НАТО.

– Какие еще направления появятся в политике США на Балканах после прихода Байдена?

– Новых направлений ждать не приходится. Отличие от Трампа будет в том, что того, кроме жены, ничего не связывало с Балканами лично, и регион ему был неинтересен. Это балканские лидеры прикладывали большие усилия для того, чтобы пробиться в Белый дом, получить аудиенцию у президента США, а самого Трампа это не волновало, в отличие от многих из демократов, которых связывает участие в решениях предыдущих администраций. Это относится и лично к Байдену, и к его окружению, которое как раз и составляют люди, работавшие еще с Биллом Клинтоном, а потом с Бараком Обамой. Это люди, абсолютно причастные к этой политике, в известном смысле это для них некий личный вопрос.

– Как в 2021 г. будут складываться отношения Сербии и России? От каких факторов это зависит?

– Очень важным фактором остается пандемический кризис и попытки его преодолеть. Когда и какая именно вакцина будет запущена, окажутся ли эти вакцины эффективными и позволят ли они уйти от необходимости карантинных ограничений и в какой-то степени вернуть жизнь в нормальное русло – вопрос вакцины приобретает политическое значение.

Евросоюз очень ревниво относится к попыткам продвижения российских вакцин, в меньшей степени – и к [попыткам продвижения] американских. Сербия же постоянно упоминает возможность использования и нашей вакцины тоже. Этот фактор будет оказывать влияние на наши двусторонние отношения, которые носят фундаментальный характер и по логике должны спокойно развиваться.

Очевидно, стоит ожидать усиления попыток противодействия этим отношениям, усиления попыток вытеснить Россию с Балкан, и понятно, что эти попытки как раз будут сконцентрированы на Сербии и соседней Боснии и Герцеговине (БиГ). Стоит ожидать более активного давления как со стороны США, так и со стороны Евросоюза.

– Можно ли в обозримом будущем ожидать вступления Сербии в ЕС или НАТО?

– В обозримом будущем ожидать приема Сербии в Евросоюз технически невозможно, прежде всего, в силу кризисных процессов внутри самого ЕС и его неготовности к дальнейшему расширению. Хотя и делаются декларации о том, что ЕС открыт для стран балканского региона, но именно в обозримой перспективе ожидать существенного прогресса тут не стоит.

При этом балканские страны будут вынуждать идти на какие-то уступки под лозунгом того, что это необходимо для евроинтеграции, но перспектив реальной скорой евроинтеграции Сербии, Черногории, Северной Македонии, Боснии и Герцеговины и Албании пока не просматривается.

Попытки интегрировать Сербию и Боснию и Герцеговину в НАТО продолжатся и активизируются. В отношении Сербии очевидно, что если Белград все-таки пойдет на то, что называется юридически обязывающим соглашением о нормализации отношений с Косово (то есть, на фактическое признание его независимости), то, скорее всего, после этого оно будет в ускоренном порядке принято в НАТО. Уже после этого вопрос об интеграции в НАТО будет поставлен и перед Сербией, как единственная гарантия безопасности остатка ее территории. И вот тут вопрос из теоретической плоскости перейдет в плоскость практическую. Так что дальнейшее давление на Белград в пользу движения в сторону НАТО будет продолжено, а в 2021 г. оно совершенно очевидно усилится.

– Как в 2021 г. будут строиться отношения Сербии со странами ЕАЭС?

– Многое будет зависеть от времени и скорости выхода из кризиса с коронавирусом, который Сербия пока проходит очень тяжело: экономика страны очень пострадала и продолжает страдать от эпидемии и от ограничительных мер. Соответственно, от этого будет зависеть время восстановления до достигнутого на 2019 г. уровня сотрудничества. За 2020 г. еще нет окончательных цифр, но очевидно, что в товарообороте есть существенный спад. По крайней мере, с точки зрения сербского экспорта на рынки ЕАЭС он есть.

– Как вы оцениваете конфликтный потенциал региона, и что может стать «спусковым крючком» для большого конфликта на Балканах?

– В 2021 г. я не жду большого конфликта в силу того, что регион пострадал от пандемии сильнее остальной Европы, и политическим силам там сейчас в целом не до этого. На мой взгляд, для них приоритетнее выход из кризиса, чем попытки политического передела в регионе. При этом сам по себе конфликтный потенциал, конечно, сохраняется.

Сохраняется стремление албанских элит к созданию «великой Албании» (объединению Албании, части территории Черногории, части территории Северной Македонии, Южной Сербии, Северной Греции и самопровозглашенного Косово). Проблема эта никуда не делась, и она продолжает подрывать безопасность и стабильность региона. Никуда не делось и межобщинное противостояние в Боснии и Герцеговине. Мы даже видели скандал вокруг визита главы МИД России Сергея Лаврова в Сараево, когда два члена Президиума Боснии и Герцеговины отказались с ним встречаться после его встречи с третьим.

Этот демарш был вызван внутренним конфликтом в самом этом президиуме между представителями сербской и бошнякской общин. То есть, свой внутренний конфликт они и перенесли на отношения с внешней стороной. Уже 25 лет прошло с момента заключения Дейтонского соглашения, которое остановило гражданскую войну в Боснии и, хотя война остановлена, вызвавший ее межобщинный конфликт все равно никуда не делся, и понятно, что он будет продолжать влиять на обстановку в регионе. Дойдет ли дело до открытого столкновения? Мне кажется, что в 2021 г. этого не случится просто за счет того, что все стороны измотаны коронакризисом.

Беседовала Мария Мамзелькина