20 января Минск и Пекин отметили 29-ю годовщину дипломатических отношений, по случаю которой посол Китая в Беларуси Се Сяоюн дал интервью китайскому агентству Синхуа. Он заявил об успешном и стабильном развитии двустороннего сотрудничества, отметив, что КНР выступает против вмешательства внешних сил во внутренние дела Беларуси и «поддерживает усилия белорусской стороны по защите национального суверенитета и независимости». Насколько далеко готов зайти Пекин в поддержке Минска, и какой стратегии на постсоветском пространстве он будет придерживаться в 2021 году, в интервью «Евразия.Эксперт» спрогнозировал старший научный сотрудник Центра комплексных европейских международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Василий Кашин.

– Валерий Борисович, как бы Вы в целом охарактеризовали политику Китая в отношении Беларуси в 2020 г.?

– Политика Китая в отношении Беларуси следовала особенностям китайской внешней политики в отношении небольших государств, проводящих дружественную по отношению к КНР внешнюю политику. Китай сделал то, что от него зависело, чтобы выразить политическую поддержку белорусскому руководству, на фоне внутриполитического кризиса он продолжил и сохранил высокий уровень двустороннего экономического сотрудничества, но избежал глубокого вовлечения в белорусские политические сюжеты. Политическая поддержка Беларуси и ее защита на международной арене была взята на себя Москвой, а Китай, как это и обычно бывает, отчасти остался в стороне.

– Как изменятся китайско-белорусские отношения в 2021 г.? Что может на это повлиять, и какие приоритетные задачи будет ставить Китай в Беларуси?

– Главным фактором изменений тут будет то, что события 2020 г. дополнительно усложнят отношения между Беларусью и ЕС. Это означает, что, учитывая роль Европы в белорусском экспорте, Беларуси придется обращать больше внимания на развитие связей с альтернативными центрами (Китаем и Россией). В принципе, Александр Лукашенко и до этого уделял приоритетное внимание связям с Китаем, и то количество политических заявлений, которые он делал об отношениях с Китаем, существенно превышало реальные достижения в этих отношениях. Вместе с тем, что-то было достигнуто.

Теперь, когда его отношения с ЕС в долгосрочном кризисе, Лукашенко будет дополнительно наращивать свою активность на китайском направлении дипломатии, но китайцы едва ли будут как-то сильно менять свои подходы к Беларуси. Они на данный момент будут избегать любых шагов, которые осложнят их отношения с ЕС.

Важно понимать, что на данном этапе для Китая отношения с ЕС имеют нарастающее значение. Для Китая важной задачей остается избежать формирования Европой и США единого фронта в вопросах экспортного контроля над современными технологиями и торговой войны против Китая. Поэтому общая линия на поддержку и сотрудничество с Беларусью сохранится, но выходить на передний план и проявлять какую-то чрезмерную активность в белорусских вопросах Китай не будет.

– Как могут измениться китайско-американские отношения после прихода Джо Байдена на пост президента?

– Фундаментально отношения между США и КНР с приходом Байдена измениться не должны. Они остаются конфронтационными, и это следует из заявлений самого Байдена и, в общем-то, из поведения Китая на фоне всей предвыборной ситуации. Они не ждут какого-то значительного прогресса, а стиль этих отношений может измениться просто потому, что у США появится более традиционная для этой страны гладко функционирующая государственная бюрократия, которая будет действовать больше в рамках привычных процедур.

Могут восстановиться какие-то отдельные нарушенные при Трампе каналы диалога, китайцы могут снова попытаться использовать традиционные каналы американской политической коррупции, которые они использовали всегда, действуя через крупный бизнес, пытаясь покупать влияние на какие-то группы интересов в США. Делать это будет труднее, но в целом продолжится опыт деградирующих конфронтационных отношений. США будут продолжать наращивать военное и политическое давление на Китай, а тот будет все больше оказывать этому сопротивление.

– Какое развитие может получить торговая война Китая и США?

– Конкретно меры торговой войны будут заморожены, и мы не увидим никаких новых событий на протяжении нескольких месяцев, а возможно и первого года президентства Байдена. В дальнейшем возможна ее частичная эскалация, возможен пересмотр отдельных тарифов. Многое будет зависеть от анализа экономических последствий того, что уже сделано.

Возможность ведения торговой войны ограничивается тем, что между странами существует слишком много транснациональных производственных цепочек, которые могут быть перестроены лишь на протяжении длительного времени. Это перенос производств разного рода, поиск поставщиков, альтернативных китайским, который может растянуться на годы. Соответственно, пока нет смысла реализовать все это технически, нет и смысла слишком наращивать все эти тарифы, потому что с определенного момента, если вы перегибаете палку, то просто бьете по собственному бизнесу и собственным потребителям. Главный фронт экономической войны – это уже не торговая война, а введение разнообразных санкционных механизмов против китайских компаний под предлогом их участия в различных нарушениях прав человека, нарушениях санкций против Ирана.

– Как в 2021 г. может измениться характер присутствия Китая на постсоветском пространстве?

– Нас ждет существенное усиление экономического присутствия и роли Китая, потому что тут складываются два процесса: во-первых, Китай – это единственная крупная экономика, которая закончит 2020 г. с ростом, а это значит, что его роль как рынка для производимых постсоветскими странами (прежде всего странами ЕАЭС) товаров усилится. Эта страна – единственное место в мире, где спрос будет расти. С другой стороны, сам Китай будет находиться под нарастающими санкциями, и для него будет важно найти рынки, а иногда и индустриальных партнеров, которые заместят то, что он теряет.

Например, режутся академические связи, не дают размещать заказы на исследования, а у России и Беларуси, а в некоторых направлениях даже у Армении и Казахстана, все-таки есть существенный инженерный потенциал. Даже если мы возьмем Армению, то она довольно сильно присутствует на рынке оффшорного программирования.

Тут может быть некий рост китайского интереса к сотрудничеству в этих сферах, сотрудничеству с высокотехнологичными компаниями и техническими университетами, и тут могут быть определенные плюсы для наших стран.

Если говорить о странах, не входящих в ЕАЭС, то там ситуация более сложная. Мы видим, что Украина и Грузия испытывали растущее давление со стороны США в пользу сворачивания совместных проектов с Китаем, а сопротивляться этому давлению им трудно. Понятно, что Азербайджан – сам по себе, и он сам будет определять свою линию: у них есть определенный курс на то, чтобы занять важное место в проекте «Один пояс-один путь», и они, наверное, будут его продолжать без каких-либо существенных изменений. Таджикистан и Туркмения – просто под очень сильным китайским влиянием, Узбекистан, видимо, будет действовать примерно в такой же динамике, как и страны ЕАЭС. Он, видимо, будет больше поворачиваться в сторону Китая экономически и политически. Прибалты в силу определенной зависимости от США будут от сотрудничества с Китаем уходить.

– Чего можно скорее ждать от взаимодействия Китая и России – соперничества или сотрудничества?

– Преобладать будет, безусловно, сотрудничество, соперничество у нас очень локальное и по весьма второстепенным сюжетам. Мы видим в риторике первых лиц и политической элиты, что тенденции к всемерному сближению между странами сохраняются, и я думаю, что как раз следующий год может быть довольно важным в этом отношении.

Это может быть год выхода на какие-то новые важные соглашения между Россией и Китаем, которые будут определять вектор сотрудничества.

В целом, следующий год будет годом принятия важных решений: будет сформирована уже стабильная внешнеполитическая команда в США. С другой стороны, все остальные игроки будут приспосабливаться к новой реальности, и конфигурация начатой США при Трампе новой холодной войны определится, видимо, как раз в 2021 г., когда развеется дым от всего этого кризиса и станут окончательно ясны последствия COVID-19, сформируется американская команда и так далее. Тут все пойдут уже каким-то новым путем.

– В каких именно сферах могут появиться новые соглашения между Китаем и Россией?

– Во-первых, у нас наблюдается продление «Договора о дружбе и добрососедстве», который может быть просто продлен, а может быть несколько углублен и усилен в каких-то формулировках. Как раз в 2019 г. у нас стартовали переговоры о новом соглашении по военному сотрудничеству. Оно должно было заменить старое соглашение от 1993 г., которое носило очень ограниченный характер. Это два достаточно важных политических документа. Плюс у нас прогрессируют разнообразные экономические переговоры в энергетической сфере и по другим проектам. Думаю, что тут мы тоже можем ожидать в следующем году более быстрого прогресса.

Беседовала Мария Мамзелькина